— Золото нельзя оставлять там, где оно сейчас, его могут обнаружить в любую минуту, и владелец дома очень нервничает. Это индус-торговец; они все боятся полковника Эдвардса. Как британским подданным, им запрещается иметь рабов, и полковник может в любое время устроить у них обыск. Балу Рам согласился спрятать сокровище, потому что один его друг очень помог нам, имени его раскрывать нельзя. Но теперь ему стало известно, что полковник подозревает его в сокрытии рабов, и он просит забрать золото побыстрее — если можно, сегодня. Но куда его девать? В этом вся загвоздка, поскольку нельзя везти сокровища к известным сторонникам Баргаша, вдруг за их домами следят султанские шпионы.

— А если сюда? — спросила Геро.

Наступило недолгое ошеломленное молчание, потом Оливия Кредуэлл захлопала в ладоши.

— Ну, конечно! О, какая ты умница!

— Но, Оливия, дорогая, подумай… поразмысли!..

Миссис Креудэлл повернулась так резко, что на ее платье затрепетали оборки.

— Тут думать нечего! Хьюберт с Джейн на Пембе, и ничего не может быть проще! Они вернутся на будущей неделе, и у нас вполне хватит времени решить, как переправить деньги в дом принца.

— Дорогая, но ведь это сундуки, большие и очень тяжелые. Где ты их спрячешь?

— У себя в кладовой. Джейн отвела мне комнату, чтобы я поставила туда свои чемоданы. Она рядом с моей спальней и всегда на запоре, потому что всякое может случиться… туземцы-слуги. Туда никто, кроме меня, не входит, и это идеальное место, потому что надежно отделено от жилья слуг. К тому же, садовая калитка расположена прямо напротив, притом очень близко, так что ничего не может быть лучше.

— Хорошо. Тогда Балу Рам отправит сундуки сегодня же ночью. Ты позволишь, Оливия?

— Тереза, дорогая, ну конечно же. Это будет для меня честью. Золото!.. Ой, милочка, а вдруг с ним что-то случится? Допустим, кто-нибудь…

Кресси встревоженно спросила:

— На него не будут покупать ничего… ничего опасного, правда? То есть, пушек, или пуль иди чего-то еще в этом роде?

— Дорогая Кресси, — ласково сказала Тереза, — ты очень мягкосердечная. Не бойся. Нисколько.

— Кресси совершенно права, — твердо заявила Геро. — Прежде всего нужно убедиться в этом. Лично я не могу поощрять ничего, ведущего к насилию, и уверена, в этом меня все поддержат.

— Конечно. Можете быть уверены, никакого насилия не будет. Сеид Баргаш очень любит свой народ и ничего подобного не допустит, ну а султан — тьфу! Он известный трус. Нет-нет, дорогая мадемуазель, готовится бескровная революция. Coup d’etat[11]. Вот почему нужно так много денег. Я уже говорила вам, что здесь, как и в других местах, многие не принимают ни ту, ни другую сторону, но их можно купить.

— То есть подкупить, — сказала Геро с отчетливой ноткой неодобрения.

Мадам Тиссо пожала пухлыми плечами.

— Это одно и то же. Они бедные, им нужно как-то кормиться, заботиться о семьях. Вот они и боятся выступить против тирании султана. Но если им пообещать денег, они открыто поддержат сеида Баргаша, которого уже любят. А когда они примкнут к верным ему, переворот совершится без потрясений. Что может поделать султан, если весь город и все деревни поддержат его брата Баргаша? Только удалиться в свой новый дворец в Дар-эс-Саламе, а брат его при всеобщем одобрении взойдет на трон и примется за долгий, тяжелый труд искоренения несправедливости, бедности и рабства, уже много лет приносящих страдания его народу.

Оливия Кредуэлл, казалось, хочет зааплодировать снова, однако лицо Геро еще выражало сомнение. Мадам Тиссо рассмеялась и погрозила ей пальцем с двумя перстнями.

— Вы считаете, из этого ничего не выйдет? Или, пока совершенно не зная Востока, полагаете, что покупать сторонников за деньги некрасиво? Что ж, дело ваше. Лично я считаю, что лучше покупать людей, чем убивать. Мы знаем, что партия султана приобрела множество мушкетов, и если партия Баргаша последует ее примеру, исход возможен только один: война, кровопролитие, множество смертей. Согласитесь, мы не можем этого допустить. Вот для спасения добрых граждан от подобной участи и присланы сокровища из Маската. Для покупки тех, кто — как это говорится? — сидит и выжидает. Понимаете?

— Да, конечно, — согласилась Герб, с облегчением осознав, что даже такой корыстный негодяй, как Эмори Фрост, не станет продавать оружие врагам своего влиятельного защитника. Но ее обеспокоило сообщение, что клика султана вооружается. Поэтому чем скорее деньги из Маската окажутся в надежных руках, тем лучше. Ясно, нельзя терять ни минуты.

— Итак, раз мы все пришли к единому мнению, — сказала Тереза Тиссо, — остается только найти способ благополучно переправить золото в руки Баргаша. Это будет нелегко, шпики султана следят фадомами всех его сторонников. Они могут даже остановить для обыска разносчиков овощей, водоносов, прачек, и, разумеется, не пропустят без расспросов сундуки с сокровищами.

— Нет, конечно, — сказала Геро, размышляя, как быть. — Но мы вчетвером, наверно, сможем отнести его в Бейт-эль-Тани — не в сундуках, разумеется. Думаю, золотые слитки не очень велики, а Мы можем ходить в чепцах. Никто не посмеет обыскивать нас, или подозревать наши визиты к принцессам. Можно перенести сколько угодно монет в нашцх сумках, а самые большие пластины спрятать под кринолинами.

Это решение казалось вполне приемлемым, но мадам Тиссо с сожалением отвергла его. Сундуки, объяснила она, заперты, на каждом стоит личная печать Тувани, если они эти печати сорвут, а потом золота окажется меньше, чем ожидалось, то сразу скажут, что белые женщины поживились им, и ясно, почему они приняли участие в деле. На такой риск идти нельзя.

Геро искренне согласилась и предложила использовать экипажи мадам Тиссо и миссис Плэтт для перевозки сундуков по одному, если возможно, по два в Бейт-эль-Тани, а сеида Чоле наверняка сумеет передать их брату. Оливии и Терезе придется ездить туда, создавая видимость дружественного визита, притом надо договориться, чтобы экипажи въезжали во двор или подъезжали к задней части дворца, а не к парадной двери. А такой двор есть, добавила Геро, она видела его из окна, когда их провожали наверх к сеидам, и хотя, возможно, визитеры туда обычно не въезжают, ведущие в него ворота достаточно широки для проезда и, видимо, удастся придумать предлог, объясняющий причину этого.

— Например, сказать, вы не хотите, чтобы на вас пялились зеваки, такое желание местные жители наверняка поймут. Как думаете, это можно устроить?

Тереза Тиссо кивнула и великодушно сказала:

— Примите мои комплименты, мадемуазель. Конечно, это будет устроено. Я сама повидаюсь с сеидой Чоле, и она распорядится. А вечером, когда стемнеет, золото будет переправлено сюда, так?

— Да, конечно, — с восторгом согласилась Оливия. — Нам теперь нужен только хороший предлог для нескольких визитов в течение ближайших дней, пока Хьюберт с семьей не вернулся.

— Уроки! — сказала Тереза, хрипло хохотнув. — Мы учим язык фарси. Сецды любезно взялись обучать нас, и мы каждое утро ездим на занятия.

— Отлично, — одобрила Геро. — Кроме того, у нас будет возможность приезжать в самое жаркое время дня, тут есть нечто, совершенна не вызывающее подозрений. Совсем не то, что вечером или ночью. Полагаю, на слуг в Бейт-эль-Тан и можно положиться?

— Иначе б сеид, их брата и всех, кто с ними в заговоре, давно бы выдали. Тут сомнений быть не может.

— А на ваш их?

— Они подкуплены, — сказала Тереза с огоньком в глазах. — Слуг Оливии тоже подкупим. Это наилучщий способ обращения со здешними людьми. Если им хорошо платят, они помалкивают.

— Тогда все в порядке. Надо нам еще что-то обговорить?

Началось оживленное обсуждение мелких проблем, и любой прохожий, заслышав невнятную женскую болтовню из гостиной, решил бы, что проходит безобидное дамское чаепитие. Однако результаты того утреннего собрания оказались далеко идущими и отнюдь не безобидными.