— Вскоре все они разрешатся, — заверил глава разведслужбы. — Стоит только набраться немного терпения.

По вполне понятным причинам ни сам монарх, ни его скрытые политические симпатии, ни даже миссис Симпсон никакой открытой критике не подвергались. Боже упаси! Зато стараниями британских спецслужб население Великобритании и ее доминионов было очень резко настроено против американки, и ни при каких обстоятельствах не желало видеть ее в роли своей королевы. При этом очень умело разыгрывалась карта давней легкой неприязни и высокомерного отношения англичан к штатникам — все-таки Америка раньше являлась колонией Британии. Эксплуатировались и некоторые физические недостатки Симпсон. А вскоре ряд газет из разряда «желтой» прессы стал вполне открыто называть ее в своих статьях и репортажах «дурнушкой».

И тут, как спрятанная в рукаве козырная карта, всплыло так называемое шанхайское досье — умело сделанная подборка документов, серьезно компрометировавших Уоллис Симпсон в глазах чопорных англичан, привыкших видеть в королевской семье образец моральной добродетели и символ нации. Документы досье появились на свет как раз в тот момент, когда Эдвард уже собирался предпринять попытку официально сделать любовницу королевой Англии. Документы свидетельствовали о половой распущенности и нечистоплотности американки и рассказывали о ее экзотических и грязных половых похождениях в Китае в двадцатые годы XX столетия. Подлинные ли это факты и документы, до сего времени неизвестно. Но компромат был, как говорится, убойным! В декабре 1936 г. король Эдвард VIII оказался перед жестоким выбором: корона или Симпсон.

Ему пришлось официально отречься от престола в пользу своего младшего брата Георга, чтобы сочетаться морганатическим браком с особой некоролевских кровей. И тогда весь компромат немедленно исчез. Для простых британцев и для всего мира трагическая династическая развязка ловко представлялась просто финалом очень романтической любви несчастного венценосного Эдварда Английского. Газеты писали: «Такой сильной любви не было не только в истории человечества, но даже в прославленных древних сказках и мифах. Эдвард VIII Английский стал первым и скорее всего последним в истории королем, который отказался от трона ради женщины! Он принес невиданную ранее жертву и покорно положил ее к ногам возлюбленной, ставшей для него почти что божеством…»

Практически немедленно после официального оформления акта отречения Эдвард и его любовница отбыли с Островов во Францию — их пригласил погостить в своем роскошном старинном замке, стоявшем на берегу Луары, французский коллаборационист Шарль Бед о. Там состоялось обручение Эдварда и Уоллис. Именно в этот момент британцы не преминули нанести болезненный удар по самолюбию бывшего монарха: специальный курьер из Лондона вручил Эдварду пакет от брата — нового короля Георга.

Герцог Виндзорский — так теперь, после отречения, именовался бывший монарх — обнаружил в пакете довольно сухое и сдержанное официальное послание царствующего брата. Тот сообщал: госпоже Симпсон ни при каких обстоятельствах не будет позволено именоваться ее королевским высочеством! Свежеиспеченный герцог отлично понимал, что и дорога на Острова ему и его суженой теперь навсегда заказана. Но какое это имело теперь значение, если его любовь оставалась с ним?

В октябре 1937 г. герцог и его супруга посетили Германию: там они стали личными гостями Адольфа Гитлера. В их честь устраивались роскошные приемы, а Эдвард мечтал — почти открыто, вслух, — как он вернется в Лондон на белом коне победителя. Естественно, о всех его высказываниях и перемещениях немедленно доносили агенты британских спецслужб, и новая королевская семья, правительство и разведка постоянно были в курсе событий.

Герцог наслаждался жизнью, переезжал из страны в страну, Симпсон неизменно сопровождала его, и, казалось, все шло отлично, и даже трон не стоил той свободы, которой они располагали. Но, увы, свобода оказалась призрачной — вскоре началась Вторая мировая война. Из Лондона пришел новый пакет — герцогу Виндзорскому присваивалось звание генерал-майора британской армии, и он направлялся офицером связи во французский генеральный штаб. Естественно, учитывая симпатии Эдварда, нацистская разведка немедленно получала все интересующие ее сведения о французах. Да и война оказалась недолгой — кичливая и насквозь продажная Франция быстро встала на колени перед тевтонским оружием.

Не желая ничего обострять, герцог решил эмигрировать из Франции, где в Париже у него была роскошная квартира. Они с Симпсон выехали сначала в Испанию, а затем в Португалию. Там герцог позволил себе несколько резких выпадов в адрес британского правительства, а в довершение всего попросил у гестапо паспорт для служанки, чтобы она забрала вещи Симпсон из парижской квартиры.

— Он ведет себя черт знает как! — в бешенстве перекусил сигару Черчилль.

Герцогу довольно категорично предложили немедленно вернуться на Острова на военном корабле: в военное время не до дворцовых церемоний. Но тот начал торговаться, и тогда Черчилль резко сказал:

— Дайте ему пост губернатора на Багамах!

Виндзор снова вертелся в политическом колесе, почти забыв про любовные увлечения, но, видно, ему четко дали понять: если не отбыть на Багамы, то можно отправиться домой в лакированном гробу! И он отплыл с завидной поспешностью…

Наконец военные тревоги миновали, Третий рейх рухнул, и в мире воцарилось относительное спокойствие. Располагавший серьезными средствами герцог — кстати, их брак с Симпсон так и остался бездетным, — развлекался и развлекал ту женщину, ради которой он отдал брату корону Британской империи. 24 мая 1950 г. они поднялись на борт трансатлантического лайнера «Куин Мэри», который вышел из Нью-Йорка в Шербур: чета направлялась во Францию.

Пассажиров первого класса на лайнере насчитывалось чуть больше дюжины, и кроме герцога и его пассии среди них находился известный в Штатах плейбой Джимми Донахью, совершавший морское путешествие в сопровождении лакея. Джимми недавно исполнилось тридцать, он являлся обладателем большого состояния и наследником крупных капиталов: его мать — Джесси Вулуордс — была дочерью мультимиллионера, основавшего сеть магазинов «Хайстрит». Джимми приходился основателю шикарной торговой империи родным внуком. В нью-йоркском обществе Донахью имел славу забубённого гуляки и гомосексуалиста, пьяницы и азартного игрока. Трудно сказать, чем ему приглянулась Симпсон — вероятно, «шанхайское досье» не во всем огульно очерняло леди Уоллис? Поэтому они и поняли друг друга.

— Ваш муж часто любит проводить время в шезлонге на палубе, с биноклем в руках, — однажды сказал Донахью герцогине. — Сказывается принадлежность к нации, призванной править морями. Не провести ли нам это время в моей комфортабельной каюте?

Говорят, Уоллис не выразила ни удивления, ни возмущения: она просто встала и пошла в каюту Джимми. Здесь вполне уместно опустить занавес и всех любопытствующих отослать к материалам пресловутого «досье» — сдается, в каюте происходило все то же самое.

По прибытии во Францию Донахью и Уоллис уже давно стали досконально изучившими любимые привычки друг друга любовниками. Джимми словно приклеился к чете англичан, а Эдвард, то ли в силу безграничной веры в свою большую любовь, то ли по близорукости всех мужей, которые последними узнают об измене жены, казалось, ничего не замечал. Или, как истинный джентльмен, старательно делал вид, что ничего не замечает?

— Опять приглашения, приглашения, приглашения, — рассматривая карточки на туалетном столике, капризно тянула Симпсон.

— Что же удивительного? Сезон в Париже в самом разгаре, а ты по-прежнему пользуешься успехом! — Эдвард шутливо потрепал ее по щеке.

Они посещали почти все приемы и балы. Их неизменно на правах друга семьи сопровождал Донахью. Ближе к полуночи, обычно вскоре после одиннадцати вечера, герцог начинал жаловаться на усталость: по всей вероятности, здоровье действительно подводило его. Годы никого не щадят, даже бывших королей.