Радужным надеждам не суждено было оправдаться. Царь Николай II был по-прежнему непреклонен: он считал себя не только главой огромной империи, но и главой большого рода Романовых.

— Брак невозможен! — отрубил он в ответ на все доводы брата и, не продолжая более разговор, покинул залу Конвойные казаки закрыли за ним двери.

Лучше бы это сделали ливрейные лакеи! Михаил понимал: Ники специально позвал конвойцев, чтобы подчеркнуть — разговор идет не только между родственниками, принадлежащими к одному династическому дому, но и между двумя русскими офицерами, обязанным помнить о чести!

После встречи с братом Михаил Александрович долго раздумывал и наконец совершил практически невозможное — презрев волю Николая, он тайно выехал с женой во Францию. Немедля, буквально спустя несколько часов, за ним ринулась целая армия шпиков, офицеров охранного отделения и жандармского корпуса, возглавляемая лично генералом Герасимовым. Заграничная агентура во Франции получила строжайшее предписание взять под наблюдение все православные церкви в Париже и близлежащих городах, дабы беглецы не могли там обвенчаться. Также предписывалось строго предупредить и всемерно застращать священников.

В Париже семья великого князя попала под плотное наблюдение русских филеров, не выпускавших их из поля зрения буквально ни на минуту. Герасимов завербовал шофера Михаила Александровича и горничную Натальи Сергеевны. Кроме них в доме имелись другие осведомители, сообщавшие о намерениях и замыслах влюбленных, Герасимов практически ежедневно связывался с Санкт-Петербургом и докладывал лично императору о том, что происходило во Франции.

— Часто совершают автомобильные прогулки, ваше величество, — почтительно доносил он. — Однако все православные церкви на любых маршрутах их следования нами надежно прикрыты.

Слова «венчание» старательно избегали, словно панически боялись его и опасались накликать беду его произнесением. Когда Михаил и Наталья собрались в Ниццу, жандармский генерал первым делом выяснил:

— Там есть православная церковь? Да? Тогда принять в срочном порядке все необходимые меры и направить туда наших сотрудников!

Надо полагать, влюбленные понимали и чувствовали: даже за границей их не оставляет без внимания недреманное «око государево», и все их попытки обвенчаться натыкались на глухую стену, старательно выстроенную корпусом жандармов, имевших немалый опыт и хорошо подготовленную агентуру во Франции.

— А почему, собственно, Франция? — однажды воскликнул Михаил Александрович. — Просто по привычке?

— Я изучу карты и туристические проспекты, — сразу загорелась Наталья Сергеевна, но тут же на минуту примолкла, слегка прикусив нижнюю губу. — Впрочем, зачем нам карты: ведь я была в Вене!

Великий князь и его избранница тайно сумели уехать в Вену, где вопреки воле венценосного брата скромно обвенчались в православной сербской церкви, став законными супругами. Теперь согласно законам о престолонаследии великий князь Михаил Александрович не мог считаться наследником престола, поскольку взял в жены разведенную женщину. Однако современники не раз отмечали, что Михаил никогда не хотел надеть императорскую корону, хотя многим это может показаться весьма странным.

— Опять он учинил громкий скандал! — нервно затягиваясь папироской, говорил в Санкт-Петербурге Николай II. — Как ни пытались сохранить этот невозможный брак моего брата в тайне, о нем теперь судачит вся столица!

— Видимо, вашему величеству следует проявить милость к влюбленным, — осторожно заметил министр двора барон Фредерике.

— Да, возможно, — неожиданно согласился Николай. — Этот пожар давно пора потушить!

Вскоре по высочайшему повелению Наталья Сергеевна получила титул графини Брасовой — по названию одного из имений ее мужа, великого князя Михаила. Одновременно император запретил молодоженам жить в Российской империи и даже приезжать на родину: он не мог забыть и простить тайного венчания в маленькой сербской церкви в Вене.

— Родственники — это моя головная боль, — жаловался он Александре Федоровне. — Практически все, без исключения! Они ведут себя совершенно не так и делают совершенно не то, что полагается и чего я от них жду…

Ах, царские родственники! Император часто думал и упоминал в дневниках о том, что он пытался образумить брата, отправив его из столицы командовать полком в Орел, но Михаил не образумился. А его возлюбленная все-таки сумела добиться развода, и потом они тайно обвенчались.

Гнев на милость император сменил только лишь накануне Первой мировой. Едва успев вернуться в Россию, Михаил Александрович сразу отправился на фронт — уже начались военные действия. Там он принял командование над ставшей позднее знаменитой Дикой кавдивизией, сформированной из кавказских горцев. Беззаветная отвага их командира и лихая храбрость его подчиненных очень скоро сделали дивизию необычайно популярной в народе и грозной для противника. Вскоре царь назначил брата на должность генерального инспектора кавалерии. В этой должности Михаил Александрович сумел проявить чудеса храбрости и получил Георгиевский крест — он стал чуть ли не национальным героем, память о котором старательно вытравили в годы советской власти.

В дни Февральской революции, особенно тяжелые для Николая II, младший брат постоянно находился рядом с ним, стараясь поддержать в роковой час. Он не позволял себе — это отмечали очевидцы — никаких советов или замечаний, не надоедал предложениями и лишь однажды, заметив колебания старшего брата, тактично напомнил ему:

— Ники! На тебе лежит огромная ответственность. Ты можешь принять любое решение, только следуя заветам отца — слушая себя и совесть!

Возможно, это послужило последним толчком в принятии государем решения об отречении от престола, которое он подписал ночью 2 марта 1917 г. Следом за братом отрекся от престола и Михаил…

Несколько месяцев ему относительно спокойно позволили прожить в Гатчине. Однако, когда к власти пришли большевики, они по вполне понятным причинам не хотели оставить Михаила Романова в покое или позволить ему эмигрировать. 7 марта 1918 г. Михаила Александровича арестовали, и его судьбу решал лично Ленин:

— Вплоть до особого распоряжения выслать его вместе с личным секретарем в Пермскую губернию.

Позднее эти обтекаемые и страшные слова «до особого распоряжения», пахнувшие порохом, кровью и смертью, станут звучать все чаще и чаще. В ночь с 12 на 13 июня 1918 г. великого князя и его секретаря без суда и следствия вывезли за город и расстреляли. Место их захоронения осталось неизвестным. 17 июля 1918 г. в Екатеринбурге расстреляли семью его старшего брата — Николая Романова. «Особое распоряжение», видимо, поступило…

Наталье Сергеевне чудом удалось спастись — она отправила сына за границу, а сама осталась в России, с нетерпением ожидая известий от мужа. По понятным теперь причинам никаких известий поступить не могло. Даже сам факт расстрела Михаила Александровича сохранялся большевиками в глубокой тайне.

Но вот дошла очередь и до Натальи Сергеевны — ее арестовали и отправили в тюрьму. Только истинное чудо, малограмотность следователей и царившая в соцучреждениях неразбериха, позволили не потерявшей самообладания Наталье Сергеевне оказаться на воле. Но графиня Брасова понимала: ее очень быстро хватятся! Добрые друзья помогли ей скрыться и достали документы на другую фамилию — под чужим именем, дрожа от страха, она выехала в Париж и только там смогла вздохнуть относительно свободно. Когда органы госбезопасности Страны Советов спохватились, уже было поздно. На счастье Натальи Сергеевны, она не считалась большевиками серьезной фигурой, и против нее не стали применять индивидуальный террор.

Графиня ждала мужа долгие десятки лет и до последнего вздоха продолжала ждать и любить его! Она не верила, что Михаила Александровича уже нет в живых. Не хотела верить…

Так еще при жизни вполне справедливо прозвали Фридриха Августа II (1670–1733), курфюрста Саксонии и одновременно короля Речи Посполитой — в 1697 г. хитрый и дальновидный Фридрих Август перешел в католическую веру, и сейм избрал его королем Польши. Правда, он однажды лишился этой короны, но ее вернул ему после победы под Полтавой над воинством шведов русский царь-реформатор Петр I, являвшийся верным союзником Августа.