—Спрашиваю в последний раз: кто ты такой и какого черта твой корабль светится от нефрита, как хренова лампочка!?
*
Лоренту оттеснили от Вэйла, как только пилотов допустили к лодкам и дали время для подготовки к старту. Впрочем, ей все равно не удалось бы поговорить с ним как следует из-за чертовой роли биоандроида и из-за того, что он, как участник регаты, теперь оказался в центре внимания.
—Пожалуйста, Вэйл, —Только и сказала она ему в общей сумятице, —Это ради всей нашей экспедиции…
Ему хватило совести даже сделать вид, что он понял. Лорента почти не сомневалась, что это ложь, но надежда на то, что гордыня не позволит Вэйлу выложиться вполсилы, заставляла ее верить в его возможную победу. Соперники, на первый взгляд, и вправду были ни к черту…
Трудно было сделать вывод о том, какие они пилоты, по поведению на земле, но насчет остальных качеств Лорента была уверена гораздо тверже. Большинство участников — либо обыкновенные искатели приключений вроде нее самой, либо хвастливые самодуры с раздутым самомнением и манией величия. Девушка смотрела на то, как эти юнцы трутся перед своими лодками — причудливыми гибридами самолетов и гоночных машин Древних — улыбаясь девицам направо и налево, и едва сдерживала смех, мысленно делая ставки, на какой минуте гонки они сойдут с дистанции.
Умнее всех, по ее мнению, поступил пилот восьмой лодки — он и вовсе не стал показываться публике, забравшись в кабину еще до того, как к старту стянулись зеваки. Поэтому сейчас у его синего судна было безлюдней, чем на улице посреди ночи.
Дружок Вэйла, коротконогий Хэ, красовался у своего аппарата с видом если не победителя, то как минимум главной звезды гонки — видимо, на этот лад его настраивал тот факт, что он занял номер выбывшего Чарли Алмаза, чье имя не сходило с уст людей вокруг даже при том, что его самого не предвиделось вовсе.
С другой стороны, на месте такой легенды, какой успел стать этот человек, Лорента вела бы себя в точности, как пилот восьмой лодки. Она покосилась на синий кораблик и мысленно сделала заметку понаблюдать за ним — если в глаза бросятся признаки высокого профессионализма, сомнений у нее не останется…
Правда, в таком случае Вэйлу ни за что не победить, а поэтому… пусть лучше “восьмеркой” окажется дилетант, отчаянно желающий показаться темной лошадкой.
Сам же Вэйл, выступающий под почетным последним — двадцать девятым — номером, незаметно стоял в конце строя и оглядывал своего железного коня неприметного медного цвета. Ни для него, ни для расположившейся по соседству летчицы с самонадеянным псевдонимом Сесиль Койве зрителей как будто бы не существовало. Впрочем, Лоренте показалось, что женщина пару раз поискала кого-то взглядом в толпе, и, не найдя, потеряла к ней всякий интерес.
Кто-то из зевак задел Лоренту плечом, и девушка подавила желание сделать замечание — во-первых, сейчас она была биоандроидом, а во-вторых, свою нервозность надо учиться держать в узде даже тогда, когда она грозится свести тебя с ума. Ей в голову лезло все и сразу — от страха нового видения до разработки плана на случай похищения этого снадобья из лавки Шокуни.
И все же сложнее всего было отогнать мысли о том, как пойдут дела в случае их с Вэйлом успеха. Сейчас Лоренте казалось, что вылечи они Ная — и Клетка гарантированно будет в кармане. Умом она понимала, что это наивно и глупо, но сердцем…
Еще никогда собственное решение не казалось ей таким правильным. Вэйл мог допускать сколь угодно сомнений насчет чистоты ее помыслов и подозревать во всех смертных грехах — сейчас ей было все равно. Потому что она знала правду. И этого достаточно.
Искаженный металлический голос прорезал праздный галдеж толпы, и Лорента в едином порыве с остальными зрителями подняла глаза на балкон салона Эйприла, расположенный на втором этаже “мухи”.
Почтенный седовласый джентльмен, который наверняка и был Эйприлом, держал в руке странный прибор, небольшую железную коробочку, в разы увеличивающую громкость его голоса из-за связи с громкоговорителями, развешанными на столбах. Он подождал, пока толпа более-менее затихнет, и торжественно заговорил:
—Дамы и господа! Приветствую всех на моей традиционной открытой регате! Для нашего салона большая честь принимать такой праздник профессионализма и торжества передовой технической мысли…
Лорента никогда не любила все эти вступительные речи, натужные и наигранные в своей напускной пафосности. Потеряв нить того, о чем вещал господин Эйприл, девушка посмотрела на Вэйла — а точнее, на его лодку, потому что он уже сидел внутри и готовился к старту.
—Итак, повторю правила для тех, кто участвует в нашей регате впервые, —Лорента вновь решила послушать Эйприла, —Лодки стартуют с земли и финишируют так же на земле, собственно, именно на этой площади. Во время гонки они должны преодолеть все воздушные препятствия, исполнить несколько заявленных регламентом “фигур”, выполнить несколько заданий и, соответственно, вернуться в кратчайшее время, —Лорента едва разбирала его слова из-за галдежа голосов вокруг, —За исправностью выполнения этих критериев следят индикаторы и счетчики, установленные на панелях лодок. При неисправности оных результат пилота будет обнулен. О полных правилах и запретах можно прочитать в регламенте регаты или справиться у моих помощников. А теперь давайте пожелаем удачи нашим летателям!
Толпа зрителей разразилась криками и аплодисментами. У некоторых в руках даже были плакаты с именами тех, за кого они болели. Лорента усмехнулась и пожелала им всего наилучшего.
Эйприл достал пистолет с сигнальной ракетой и направил его вверх. Зеваки погрузились в такое молчание, что Лорента обомлела: неужели вся толпа идиотов смогла заткнуться хотя бы на несколько секунд!? Слышно было лишь гул лодочных двигателей, готовых взмыть в воздух.
—На старт! Внимание..! Марш!
Раздался выстрел, и красная ракета дымчатой полосой устремилась вверх.
Номер двадцать девять оторвался от земли третьим.
*
Пять фигур. Пять идиотских заданий.
И двадцать восемь идиотов, сидящих на хвосте.
Вэйл мысленно “поблагодарил” Лоренту за оказанную услугу и вцепился в штурвал едва ли не крепче, чем во время своего первого полета.
Нет, кое в чем регламент предоставлял выбор — диапазон дозволенной высоты в свободное от исполнения фигур и заданий время был довольно раскидистый, но взлетать слишком высоко Вэйл не решился — не хватало еще потерять кучу времени на снижении. Уж лучше потесниться рядом с простофилями, возомнившими из себя великих пилотов, чем упустить драгоценные минуты в погоне за комфортом.
Другое дело, что рядом с этими идиотами только и держи ухо востро — эти ведь могут в любой момент навалить дерьма: потерять управление, подрезать или вообще впороться в бочину. Один такой, на одиннадцатой лодке, уже пристроился позади Вэйла — машину в его кривых руках мотало из стороны в сторону, как пьяную, но придурка это ничуть не смущало, и он гнал, как проклятый. Вэйл хоть и не собирался снижать скорость, но боялся, что не сможет вовремя уйти вниз, если идиоту ударит в голову разогнаться еще сильнее.
Но нет, одиннадцатый придумал даже кое-что получше — начать исполнять фигуры, едва набрав высоту и даже не вступив на основную дистанцию. От греха подальше Вэйл увел свою лодку вниз, не сводя взгляда с зеркала заднего вида, в отражении которого маячили остальные участники, неспособные справиться со скоростью, заданной Вэйлом и одиннадцатым.
Честно говоря, за Хэ стало даже как-то обидно. Как-никак, в пилотских кругах он был довольно известным человеком. Оправдывая этот статус, можно и поднажать…
А потом Вэйл увидел лодку, что все это время шла под ним, почти на уровне городских крыш, изредка лавируя между самыми высокими из них. Пилот удовлетворенно ухмыльнулся, приготовившись погоняться со старым знакомым, но потом сообразил, что Хэ никогда бы не сподобился идти на такой высоте — он всегда был хорош в стабильном полете, но никак не на маневрах.
