— Да, государь, правы вы, Владиславу сейчас мир нужен. Ему власть укрепить надо, жениться и наследников родить. А какой-нибудь дурной магнат на его месте опять на нас войной пойдет. Надо Владислава поддержать. Только я все же его мысли прочитаю. Если он мыслит так, как мы думаем, то пойдем на уступки, поддержим его авторитет!

Михаил в этот раз поправлялся медленно. Не помогало приволье башкирских земель, не радовали ни конный бег по простору степи, но охота. Он помнил предостережение Анны, что остаются в легких рубцы от недуга, и никакой чародей заменить поврежденную ткань новой не сможет. Мучала его при небольшом усилии одышка, начиналось сердцебиение. Так что от большинства забав пришлось отказаться.

Скучной поездка, на которую он возлагал такие надежды, выдалась. Одна радость — удалось снова выучить молодого беркута на замену подаренного турку Витязя. Да проехался неспешно вдоль реки Уфы, до ее верховьев. Удивлялись башкиры, ничего в тех краях интересного не было — ни дичи красной, ни рыбы, одни болота, да и вода в ручьях и речках плохая, ржавая, иногда даже в бочагах аж бахрома коричневая по берегу колыхалась. Нехорошие места, гиблые. Только владельцу Устюжина цвет воды и бахрома зловещая, признак нечистого духа для башкиров, о многом сказала. Так что нашел князь старшину местного, который на этой земле распоряжался и заключил договор, что берет он эти земли в аренду сроком на 49 лет. С правом выкупа в любой момент. Мысль у него была сначала послать сюда отряд рудознатцев из Устюжина, а если толк будет, то выкупить землицу ненужную у башкир. Сделку заключил и стал домой собираться.

Весна уступала свои права лету, травы зацветали, терял кумыс свою целительную силу. Пора в Россию, домой. Придется жить тихо, спокойно, с оглядкой на здоровье, ничего не поделаешь. Закончились его приключения. Беречься надо, если пожить еще хочет. Наверняка заждался его побратим. Письмо получил от Анны, что Владислав о мире просит. На переговоры ему, конечно, нельзя, сбежит Владислав при одном его появлении, побоится, что половину Польши его заставят отдать. Но помочь он советом сможет. Тому же Феде, то есть Фреду. Так что двинулся князь неспешно в Москву. Но прибыл, когда переговоры уже давно закончились. Не слишком удачно, но мир заключили.

Михаил вначале расстроился, что заключили не на тех условиях, на которые могли рассчитывать, но потом позвал его к себе побратим, сели они с ним за карты, Федю позвали, да Шереметьева, и понял Михаил, что не было у переговорщиков другого выхода, кроме как отдать почти все завоеванное. Получила Россия только довольно большие земли вокруг Серпейска, который первым у Поляков отобрали. Отодвинули границу от Москвы, да еще несколько приграничных волостей, не таких важных.

Фред все тестю объяснил. Государь одобрил. В тот момент у Владислава было очень шаткое положение. Он получил титул, фактически был избран, не за собственные заслуги, а как бы по наследству от отца. Сам особо не блистал, в войне с Россией особых побед не одержал, только разве что освободил Смоленск от осады, и то только из-за ошибок Шеина и предательства наемников. Кроме того, он не был стойким католиком. Метался между реформаторами и католиками. Даже сватался к кальвинистке Софии, сестре Фреда. Только брак не разрешил папа, а невеста сама отказалась от брака с католиком. Так что у части польской шляхты появились мысли, а нужен ли им такой король! Такие мысли бродили в головах в основном у Литовских магнатов. Зачем нам Ваза на троне? Почему не Радзивилл, не Сапега, не Тышкевич? Так что они вполне могли воспользоваться неудачей Владислава. Скинуть его, и выбрать нового короля. Не факт, что расположенного к России, и не связанного обязательствами с Габсбургами. Новая война нам сейчас не нужна. Ясно, что армия не готова. Нужны новые полки нового строя, и, самое главное, нужны командиры, преданные России. Значит, надо или натурализовать желающих иностранцев, привязав их к российским родам через свадьбы с русскими дворянками, или дать владения в России, желательно сменив им веру. Или воспитать своих. На это нужно время. Так что воевать нам не с руки.

— Михаил Константинович, я слабый менталист, брать под контроль другого человека не могу. Но мысли читаю. Так что все, что мы вам изложили, я в их головах прочел. И мысли Владислава скинуть, и с нами повоевать. И то, что Владиславу деньги до зарезу нужны. С наемниками — предателями расплатиться. И хоть какие-то средства личные иметь. Не зависящие от воли Сейма. Так что, когда мы ему предложили лично заплатить за отказ от титулования Московским царем, и признать Михаила равным себе правителем, не узурпатором, он был счастлив. Быстро все подписал и свалил, невесту искать. Так что мир мы заключали с магнатами. А они готовы были все отдать, кроме Смоленска, и Владислава скинуть. Это тоже их мысли были, я четко прочел. Так что они даже брать обратно крепости не все хотели. Удивлены были, что мы им так просто все отдаем и королю дифирамбы поем. Владислав удержался, и теперь не скоро снова на нас войной пойдет. Предупредили мы его. Да и турки его южные границы начали беспокоить. Не до нас стало. Так что да, в глазах Европы мы проиграли, войну, но для России этот мир выгоден! А на мнение Европы нам глубоко плевать, простите, конечно!

— Да, прав Фред! — вступил в разговор царь, — мы теперь Сибирью прирастаем! Так что, скоро поболее Европы будем! Если честно, рано мы воевать начали. Не готовы были. Но не смог я с отцом спорить. Старик совсем плох был, хотел с поляками за плен посчитаться. И, если честно, если бы не его дружок Шеин, то могли и выиграть. Но только войну, а не спокойствие для страны. Хорошо, что теперь титул Алексея никто оспорить не сможет. Он полностью законным государем, наследственным будет. Так что, наверное, ему и отвоевывать все, что потеряли мы в смутное время. Он не сможет, пусть внуки воюют. А нам надо прочный фундамент под Россию подвести. Что бы стояла незыблемо и не шаталась под любым напором. Чем и займемся!

После разговора с Михаилом, князь начал собираться на лето в Бобрики. Но приказ рудознатцев к Камню отправить, и деньги на поездку в Устюжен послал. Сразу уехать не пришлось. Совсем сдал отец, Константин Муромский. Мать Михаила, княгиня Наталья, умерла прошлой зимой, в его отсутствие. Она и раньше страдала, как говорили медикусы «приливами» крови, а Анна объясняла это слишком большим напором крови в сосудах. Насколько раз ей пускали кровь, но зимой, как получила известие, что младший сын оказался в лагере Шеина, окруженном поляками, так с ней удар приключился. Неделю без памяти пролежала и тихо, во сне, скончалась. Михаил даже на похоронах не смог побывать. Только и смог, что, как на ноги поднялся, постоять над могильной плитой в родовой усыпальнице, прощения попросить, что явился косвенной причиной ее гибели. Князь Константин после смерти жены сильно сдал. Не узнать было в этом немощном седом старике бывшего статного воина, железной рукой управляюшего многочисленным семейством. Передал все бразды правления Даниилу, а сам больше отдыхал около теплой печки зимой, или на лавочке, на солнышке, на крыльце терема. Лет-то ему по тем меркам, когда редкий мужчина доживал до 60 лет, было почти запредельно — 83 года!

Михаил решил вывезти отца на природу, в Бобрики, развеяться, да показать свою вотчину. Даниил тоже посчитал, что это отца подбодрит, там более, охоту он любил, а в Бобриках она была обильная. Старик согласился. Так что ехали медленно. Только в середине лета приехали. Анна поехала вперед, протопить дом, проветрить, выгнать зимнюю сырость из долго стоящего нежилым строения. Для самого Михаила воспоминания были тяжелые. Вспоминал гибель сына, Михаила. Совсем молодой, только 14 лет исполнилось, командовал дружиной в имении, отбивался от орд татарских, и отбился ведь, но буквально при последнем приступе сразила парня татарская стрела. Федор, младший из двойни отпросился у отца поступить в семинарию, сан принять. Не захотел после гибели брата наследником быть. Так что теперь единственным будущим князем был Костя, тезка дедушкин 11-ти лет. Его и готовили. Учили. И языкам, и математике, и истории, причем не только России, но и Европы, и географии. Ну и чародейству и воинскому делу, конечно. Только дара ему ментального, как у отца, не досталось. Так что готовили из него чисто боевого мага. Зато Михаилу, в честь деда названному, сыну Анастасии, дар ментальный достался полностью. Сильней, чем у отца и деда. Он и эмпатом был сильным и менталистом. Больших трудов стоило ему даже в три года нянек подобрать. Прочитывал их к себе отношение с первого дня, сначала просто капризничал, а когда осознал свою силу рано, в три года, просто заставлял их уходить самим. Справиться с озорником могли только родители. Оба переживали, что будет, если в пять-шесть лет еще и стихийная сила у дитя проснется!