Можно отставить в сторону его личностные качества: неуживчивость, полную социальную дезадаптацию, излишнюю жестокость и склонность не подчиняться приказам. Сейчас у Ранфа не было ни тени сомнения в том, что ему сейчас надо сделать. А тут надо вспомнить вторую сторону медали, представляющую собой Шершня. То, что он на самом деле не является человеком.

Базиль вживил себе глаза. Гриф – феромонные железы. Орёл – когти. Сорокопут пересадил себе больше половины кожи. Сила, что предоставил им, Червивому Яблоку, покровитель Ранфа в обмен на его душу, позволила им почти всем пройти модификацию сравнительно быстро и совершенно без осложнений. Сам Ранф, конечно, другое дело, но его отчасти тоже считать модификантом…

Внизу, между двумя зданиями, крались трое солдат в серых плащах. Ранф чуть притормозил, и следующий прыжок он совершил не на соседнюю крышу, а вниз. Солдаты только обернулись на шум чего-то упавшего, как их почти сразу же не стало. Это стоило Ранфу лишь нескольких взмахов правой рукой. Ловчие особи, подчиняясь повелению вермиалиста, высунулись из его руки и попросту нашинковали солдат. В живую броню Ранфа лишь успел ткнуться кинжал, метко пущенный одним из солдат. Естественно, он не оставил даже царапины. С помощью этих же ловчих вермиалист подтянулся на ту самую соседнюю крышу, после чего продолжил свой путь до гудящего черного облака. Схватка позволила ему окончательно перестроить мозг на боевой лад.

Шершень. Что он знал о нем? Все просто – в нем было больше от варага, чем от человека. Даже под покровительством Гравалашха процесс модификации был небезопасным, длительным и сумасшедше болезненным. Базиль пережил три операции, Орёл две, все остальные по одной. Шершень же проходил их восемь раз. Он сменил кожу, нарастил мышечный каркас, вживил несколько десяток желез внутренней секреции, что серьезно изменило его биохимию. Уже тут любой бы сказал, что называть результат операций человеком было бы поспешно, но Шершень пошел дальше. Наращивание подкожной клетчатки, имплантирование в себя частей матки авну, которые сами по себе представляли стихийное бедствие, когти, зубы, глаза, железы… Очень и очень немного в Шершне осталось от человека.

А вот Сехк ликовал. Вермиалист чувствовал, как царская особь извивается в пароксизмах своего Голода, одновременно вожделея скорого его утоления. Ранф сразится с сильным противником, а значит, сверхъестественный Голод Сехка будет утолен. Ненадолго, но утолен. Неосознанно выворотень внутри Ранфа вылезал из тьмы, задевал железы и нервы человека, и тем самым передавал ему свое нетерпение и радостное предвкушение битвы.

Впереди показался широкий проспект. Придется спуститься, но там преодолеть ещё пять-шесть крыш, и он увидит Шершня.

Но пришлось задержаться. Дом неподалеку от Ранфа будто бы взорвался изнутри – с безумным грохотом, в облаке пыли и обломков мебели оттуда вылетели трое. Первые двое, судя по броне, элитные части черведавов: гравированные серебром доспехи и бронзовое оружие, обычно алебарды, как у этих двоих. Третьим, с кем сражались первые двое, был Гладиатором.

Гладиаторы были весьма интересным явлением в Червивом Дне. Разумные расы варага, при всей их отчасти напускной цивилизованности, все же пребывали под влиянием своих видовых особенностей, инстинктов и, самое главное, Голода. А Голод бывает разным. Ради разрешения споров, ради утоления Голода, ради банального развлечения разумными варага была создана Решетка – город-арена с центром в виде амфитеатра над пропастью, где беспрестанно шли сражения. Позже, ради разнообразия и из-за сотни других причин, расы начали выводить своих Гладиаторов, которые были чуть менее сообразительными, чем их старшие родственники, но гораздо более сильными и свирепыми. Гладиаторов использовали как бойцов на арене, тех, что поумнее могли определить в армию или даже стражу того или иного Древней Крови, но чаще – аренными бойцами. Лишь изредка, и лишь некоторых из них забирали в другие планы ради того, чтобы они делали то, для чего их и вывели. Чистое разрушение.

Этот Гладиатор был из вида гевху, то есть здоровенной злобной тварью, напоминавшей гротескного рыцаря. Закованный в синеватый хитин, дополнительно усиленный кольчугой на сочленениях, с головой, удобно расположенной в выемке в центре туловища, это четырехрукое создание было ростом почти под пять метров, и было настолько прочным, что это именно он с лёгкостью выломал собой стену на два этажа, причем стена была каменной.

Черведавы были в беде: пусть Гладиатор и пробил собой большую часть стены, определенный вклад в это внёс и один из офицеров. Видимо, Гладиатор швырнул его в эту самую стену, и теперь офицер отступил и, прикрываясь алебардой, пытался отдышаться после такого удара. Второй же явно был бодрее, хоть и тоже пострадал – воин в черных латах немного припадал на правую ногу.

— Хочу аперетив, – бескомпромиссно заявил Сехк.

И простимулированный выворотнем Ранф решил ему не отказывать.

Огромный плюс брони-кутикулы был в том, что она усиливала любые движения своего обладателя, поэтому Ранфу ничего не стоило рвануть с места длинным прыжком на шесть метров, потом ещё один, и последний, который не предусматривал приземления на улицу. Ещё в полете Ранф зацепился ловчими особями за броню Гладиатора и начал себя подтягивать, ещё сильнее разгоняясь. Приземление заменилось на столкновение – вермиалист выпустил штыки и буквально вонзился в броню одной из рук, глубоко всадив живое оружие в плоть врага.

Сила его штыков была не в остроте и даже не в безумной прочности, а в их подвижности. Полтора десятка загнутых вперед трехгранных шипов на руках, строго говоря, не должны были быть сильным оружием. Не должны были, но были – вонзившись в плоть, штыки Ранфа начали вращаться и описывать дуги, буквально превращая могучие мышцы Гладиатора в фарш.

Но Гладиатор не был бы Гладиатором, если бы его это остановило. Да, одна из его рук бессильно опала вниз, а сам внезапный налётчик перекатом ушел в сторону, но три руки и масса под пять тонн все ещё была при нем. Низко загудев, что заменяло гевху яростный рев, Гладиатор рванул на вермиалиста.

Тем временем Ранф разорвал дистанцию и успел встать, но лишь для того, чтобы вновь прыгнуть на врага. Скорость была такая, что даже Гладиатор не смог среагировать, и вермиалист сумел ударить в самое уязвимое место варага – в суставы. У Гладиатора сочленения его природной брони были продуманно закрыты кольчугой, но ему это не помогло, и вермиалист с наскока вонзил обе руки в плечевой сустав уже второй руки. Штыки Ранфа влегкую разорвали зеленоватое железо Червивого дна и легко вошли в уязвимое место. Дальше уже было привычно – дать секунду штыкам на измельчение и закрепление по разным сторонам, и с усилием развести руки в стороны, после чего отпрыгнуть в сторону.

Рука не оторвалась окончательно, но повисла на тонком клочке сухожилий, раскачиваясь, а из открытой раны хлынула зелёная кровь Гладиатора. Тот снова издал низкое гудение, но уже немного другой частоты. Теперь это был рев боли. Варага даже остановился, взирая на Ранфа бесстрастным взглядом своих глаз на стебельках. Строго говоря, Ранф мог бы ударить и по ним, но глаза у всех варага не являются уязвимым местом, так как жители Дна в целом могут обходиться и без них.

Тем не менее, Гладиатор совершил большую ошибку – в ярости за причиненные повреждения он погнался за вермиалистом, напрочь позабыв про двух элитных бойцов черведавов. Те за эти краткие секунды перевели дух и атаковали Гладиатора сзади. Тот, что поздоровее, атаковал засветившийся алебардой, второй же опёрся на нее, как на посох, и второй рукой посылал во врага ледяные стрелы, которые, впрочем, не наносили Гладиатору ровно никакого урона, в отличие от светящейся алебарды: та сумела прорубить броню и неглубоко уйти в спину.

Повторно загудев, обезумевший от боли Гладиатор развернулся в сторону алебардиста, чем совершил непоправимую ошибку. Ранф знал настоящее уязвимое место варага, но для защиты себя надо было выключить ему верхнюю пару конечностей, что он уже сделал. Плюс черведавы отвлекли его на себя, чем серьёзно облегчили задачу Ранфу.