— Вперед, ну! Фас!

Ну, как бы хорош ни был курьер, отвлеченный и раненый он напору ничего противопоставить не смог. Почти.

Когда альфа всадила ему прямо в печень, от всей души, он хорошенько так махнул и прошелся по ее правому колену. И бедро Эльзе цапнул, глубоко. И лишь затем у него разжались от боли пальцы. Следом на него налетела сама «часовая», всей массой со скоростью сбросив его на землю, оседлав и вцепившись зубами в горло.

Хруст. Такой… съедобный хруст. И волчица резко села. Изо рта у нее торчал окровавленный кусок чего-то кожно-мясного, а шея у хрипло бившегося курьера была вся в крови. А еще девка умудрилась порезать задницу о мой меч, который так и торчал из бедра.

М-да.

Как-то некрасиво получилось. Снаружи-то еще и слышали нашу драку, и наверняка. Да и с телом чего-то делать надо — я очень сомневаюсь, что человек способен жить, когда ему печень проткнули, а затем вырвали кусок горла, откуда сейчас активно так вытекало.

Но думать о последствиях будем позже. Сейчас нужно оперативно разобраться с самым приоритетным.

— Так, все молодцы, — сказал я. — Младшая, дуй и залижи сестре бедро. Ты — выплюнь гадость и старшей залижи колено.

— Себе я могу сама, — заявила альфа, кривясь от боли.

Села, уперлась спиной в стену — ну и принялась зализывать, прямо через порванные штаны. Гордая собой младшая подскочила к Эльзе, села перед ней на колени и активно стала работать языком по ране. Ране, которая на внутреннюю часть бедра пришлась, да еще и близко к паху, так что выглядела картинка… сомнительно. Забавно, но сомнительно. Особенно учитывая, какую морду состроила гончая — от боли и неожиданности.

Ну а вырвавшая горло «часовая» крутилась вокруг своей оси, пытаясь разглядеть, как ей там задницу порезало. Некритично, несмертельно, да и вообще там жир какой-никакой имелся, поверх мышц.

А чего я? Ну, в плечо левое попал гаденыш неприятно. Не до кости, но глубоко. Так что — прощай рукав. Быстренько разодрал и перевязался. Крупных сосудов, на вид, не повреждено, так что должно было остановиться потихоньку. Вот больно — это да, это есть такое. Стоило попытаться руку поднять, как сразу простреливало.

Сперва правая, затем левая. Это что, цирк с ногами повторяется? Их залечил с горем пополам, теперь руки страдают?

— Все молодцы, — повторил я. — Сидите здесь и залечивайтесь. И будьте готовы к выходу — сдается мне, надолго мы здесь не задержимся.

После этого я вышел во двор. Яркий солнечный свет на мгновение ослепил, после полумрака конюшни-то. Попытался на автопилоте руку поднять, чтобы прикрыть глаза — а та оказалась левой. Больно ж, м-мать!

Благо, зрачки быстро сузились и удалось осмотреться. Сперва нашел взглядом Эльзу с мелочью. Те сидели у забора, неподалеку от входа в конюшню. Мелкая шевелилась и явно рвалась из хватки старшей сестры, но та не давала и упорно держала ее на коленях, лежа на спине. Жива? Вот и хорошо. А переломы срастутся, она ж еще маленькая и растет активно.

Следом поискал кентавра, но та не нашлась. Настолько, видимо, далеко сбежала.

Остались… все остальные, в общем-то. Народу на заднем дворе таверны собралось немного, только вот все они с интересом на меня глядели. И мужики, которые до этого подковы у своей лошади осматривали, и мывшиеся в бадье. И одна из служанок из самой таверны, у ног которой стоял мешок картошки. Хоть с улицы никто не заглядывал, и из-за забора с соседним участком, и то хорошо.

— Заходите внутрь, — сказал я Эльзе.

Затем уверенно прошел к бадье для мытья. Там рядом ведра деревянные стояли, с холодной водой. Ополоснул руки, затем лицо, затем рану на плече. Затем выпрямился:

— Немного повздорили мы с господином Имперским курьером, — сказал я уверенно, не глядя ни на кого в целом. — Решил, что может безнаказанно моего волчонка пинать. Попросил извиниться, немного выплатить и разойтись миром — а он за клинок взялся. Вот и кончился господин Имперский курьер. Такие дела.

Оглядел «аудиторию». В общем-то, ничего особенного на лицах, только умеренный интерес.

— А что, живой-то он? — спросила встревоженно служанка.

— Не сложилось.

— А… Дак я отца-то позову, пусть там уже с вами… — и шмыгнула в дверь. Мешок остался на земле.

— Я, вообще-то, не местный, — признался я. — Чего, сильно согрешил?

Ответил один из тех, кто до этого подковы у лошади своей оценивал:

— Ну, брат, если перед владыкой местным оправдаться сумеешь, что он первый напал и собственность твою попортил — то нормально все будет. Только вот за слова твои никто не вступится, ни я, ни другие. Курьеры они ж… Ну… Всякое им можно, и друг за друга горой стоят.

Я вздохнул, еще раз протер лицо холодной водой. Намек вполне ясен. Валить надо отсюда, да побыстрее. Только куда?

Куда-куда… Да в сторону того фрайхерра, с которым я повстречался со своим взводом. Как там его… фон Метц, точно. Оттуда-то поиски начинать будет куда как легче. Одна проблема — добраться.

Трактирщик не замедлил появиться. Я даже вернуться обратно в конюшню не успел, как он торопливо выскочил во двор, привлекая к себе внимание. А заодно, я его впервые увидел целиком — ничего необычного, полный мужчина в выцветших зеленых штанах и белесой рубахе с фартуком.

Выскочил он значит, огляделся. Нашел меня и ко мне же поковылял, прихрамывая. Выглядел он не испуганным убийством на его-то собственности, а просто жутко недовольным. И предвкушающим, как с меня еще денег сдерет, это уж точно.

А остальные потеряли интерес и к своим делам вернулись. Мужики решили, что стоит коня все-таки заново подковать, мывшиеся закончили и неторопливо ушли в таверну. Кто-то мимолетный заглянул в конюшню, с другой стороны, откуда кентавр убежала — наверно, хотел под шумок с тела чего-нибудь содрать. Только представляю я, чего он там увидел. Настороженные взгляд окровавленных волчиц, вот чего. Которые еще и головы наклонили с интересом, присматриваясь к потенциальной добыче.

Ну, разговор лучше вести без лишних глаз и ушей. Пока трактирщик ковылял, я успел нырнуть в здание, в тенек. Вонючий, но тенек. Первым делом направился к Эльзе с малышкой. Вторая вновь лежала на коленях первой, пытаясь вырваться из ее хватки.

— Как она? — спросил я.

— Больно пинается! — пожаловалась волчонок. — Уже все прошло, но она меня не отпускает!

— И не пущу! Лежи смирно! — скомандовала ей Эльза. Затем на меня посмотрела. — Она сперва, после удара, даже не дышала! Да вот, у нее копыто отпечаталось!

Ну да. Красный след подковы четко на груди у малышки. Если присмотреться, можно было в нем даже кругляшки гвоздей разглядеть. У меня б половину ребер от такого переломало, а мелочи что — бурчит недовольно и подняться пытается, без намека даже на какую-то боль.

— Ощупай все как следует, только осторожно. Если все ребра на месте и ничего не сломано, тогда дай ей пройтись немного. Немного! Бегать не давай.

Вообще, не стоило бы, и нужно ей грудь стянуть посильнее, если мне не изменяют знания тактической медицины, только тут местные особенности накладываются. «Зализать ушиб» — звучит странно и сомнительно, однако именно это Эльза и делала. Может, и помогло.

Остальные выглядели побитыми, но в порядке. Над ранами своими успели поработать. Кровь вокруг слизали, так что выглядели они едва-едва затянувшимися, на отмытом языком клочке кожи. Всё вокруг в крови, сами раны чистенькие.

Задницу порезанную, и с той поработать успели. К счастью, без меня.

Взгляды волчиц метнулись мне за спину. Это трактирщик подошел-таки, зашел в конюшню.

— Щедрый был малый, — выдохнул он. — Щедрый, веселый, дружелюбный…

Угу, как же. Ну, я ему и пересказал коротко, чего тут случилось. С моей точки зрения о немотивированном нападении и отказе даже извиниться, разумеется. Так ведь всё и было.

— Перепугался за свою кобылку, — сказал он. — Ну, чего случилось, того назад не вертать. И что делать будешь?

— Уходить. Мне сказали уже, что заступаться никто не станет.