Уф! Дима сжал кулаки и порадовался, что сидит на стуле. А не то его каменный стояк выступал бы вперед как взведенная готовая пушка на мачте вражеского корабля. Еще немного, и запал вылетит из жерла!

Соня подняла вторую ногу, и Дима увидел идентичный первой татуировке рисунок. Вот только в центе левой татушки была выедена красивая буква «S», с загнутыми кончиками.

— Это значит «Софья», — пояснил Сергей.

— А вторая почему пустая? — сипло спросил Дима, подняв взор к Соне.

— Ну… — замялась она. — Просто…

— Там будет имя жениха, — вновь выдал Сергей. Заметил строгий взгляд учительницы и невинно пожал плечами: — Вы ж сами сказали.

— Не имя, а лишь первая буква, — прибавила Соня и хотела опустить ногу. Но Дима перехватил тонкую лодыжку твердой рукой и остановил ее. Соня беззвучно охнула, и от этого тихого вдоха яйца Димы тренькнули от напряжения, взрывая в голове целый фейерверк развратных картин. Не такие охи он хотел бы выбить из этих пухлых губ, ой не такие…

— Погодите, Софья Арнольдовна, — прохрипел Дима. — Я еще не разглядел.

— Но она такая же… — начала была Соня, но, встретившись с глазами Димы, умолкла.

А Дима под пальцами ощущал нежную, как, мать ее! шелк, кожу! С каких это пор он стал таким гребаным поэтом?! Тысячи бессвязных мыслей проносились в его воспаленном мозгу, пока нутро пребывало в полном раздрае от кайфа. Дима не находил объяснения ощущению, которое испытывал, сжимая тонкие косточки в ладонях и тихонько поглаживая большим пальцем кожу. Хрен его знает откуда, но Дима был уверен, что даже дорожащий китайский шелк, выплетенный из уникальных нитей еб…го шелкопряда, не сравнится с мягкостью и шелковистостью Сониной кожи!

Дима обвел взглядом аккуратную стопу, мысленным взором пригладил каждый пальчик и заметил, как Соня их поджала. Хотела вырвать ногу из стального обхвата, но не тут-то было. Почувствовала, барбариска, или поняла, или захотела, чтобы он всасывал и ласкал каждый сантиметр этой ножки? Ни брезгливости, ни неприятия Дима не ощущал от этих мыслей, хотя никогда не был фетишистом по женским ножкам.

Кажется, он нашел свой личный фетиш — ноги Софьи Арнольдовны.

Порочный блуждающий взгляд Димы поднялся выше, обрисовал точеные мышцы икр, острую коленку, еще выше… и уткнулся взглядом в подол скромного белого сарафана, с россыпью вишневых связок на ткани. Вернулся к коленке, хрупкой и изящной, и прикоснулся пальцем к мелкой ссадине. Соня вновь дернула ногой.

— Что это? — нахмурился Дима.

— Мы на великах катались, и… я упала, — пробормотала Соня сиплым голосом, раздирающим сухое горло. Дима еще сильнее свел брови, а Соня все-таки смогла вырвать ногу из ослабевшего захвата, и принялась обуваться.

— У врача была? — мрачно спросил Дима, следя за лихорадочными пальцами Сони, которые закрепляли застежки.

— Что вы, какой врач. Просто царапина, — пропыхтела Соня. Она склонилась над босоножками, и волосы прикрыли ее пылающие щеки, а чувствительная налившаяся грудь прижалась к коленкам. И то хорошо, а не то торчащие даже сквозь белье и платье соски выглядели бы как тревожные кнопки. А зная, какой Дима блюститель безопасности, не стоит сомневаться, что он-то уж точно захочет на них нажать!

Черт, пальцы стали негнущиеся и непослушные, словно обваренные сосиски! А все из-за Димы! Из-за его огненного голодного взгляда, его мужского аромата, что забил ей ноздри, и горячих пальцев, от прикосновения которых у нее горит кожа.

— Чья была идея? — хмуро спросил Дима.

— Моя, — со вздохом признался Сергей, складывая тетради в рюкзак. — Я стописят раз извинился, правда ж, Софь Арнольдовна?

— Да все в порядке! — воскликнула Соня, вскакивая со стула. В душе ее заново стал просыпаться забытый страх. Ведь Дима так переживает за безопасность Сергея, а она опять была так невнимательна! Боже, может Дима прав и ее надо изолировать от окружающих? Или ей надевать полное обмундирование водолаза, чтобы уж наверняка предотвратить любой риск заражения?!

— Ну, тот парень тоже извинялся, потом угостил нас газировкой, — продолжил Сергей к ужасу Сони.

— Какой парень? — тихо спросил Дима, не отрывая потемневшего взгляда от испуганной Сони.

— Ну, который сбил Софью Арнольдовну. Он на велике ехал, а Софья Арнольдовна меня ждала, пока я катался, — как ни в чем ни бывало, объяснил Сергей, не видя бешенства в глазах отца.

— Тебя что, кто-то сшиб с ног? — тем же леденяще-тихим голосом спросил Дима, и Соня всплеснула дрожащими руками:

— Ну, вот такая я неуклюжая корова! Даже не катаясь на велике, и то умудрилась грохнуться! Я не хотела кататься, ну чтобы… это… не дай бог… — с придыханием лепетала Соня, теряя нить разговора от тяжелого взора Димы. Который окинул ее с ног до головы внимательным взглядом, удостоверяясь, что других ушибов на теле Сони нет, и произнёс:

— Сергей, ты парень, и подобные ушибы на тебе заживут, как на собаке. Это у тебя от меня. Но Софья — девушка, а ты должен знать, что девушки слабее и хрупче, — затем мрачно припечатал: — Чтоб больше никакого экстрима.

— Знаю, пап. Простите, Софья Арнольдовна, — расстроенно пробормотал Сергей, и Соня топнула ножкой по полу и уперла руки в пояс.

— Ну что вы со мной, как с писаной торбой! Что я, стеклянная, разобьюсь?! — возмутилась Соня, хотя от понимания того, что Дима все-таки беспокоился о ней не из-за вируса, ее сердце танцевало самбу в полыхающей груди.

— Вот уж точно нет, — шепотом ответил Дима, вновь оглядывая ее с ног до головы на этот раз уже разгорающимися потеплевшими глазами.

Воздух, ей срочно нужен свежий воздух!

— Ну, ладно, Сережа, на сегодня у нас все. Диск я тебе оставила, копии текста сняла, аппс на телефон ты закачал, — лепетала Соня, лихорадочно собирая вещи со стола и складывая мятые листки, карандаши, учебники в огромную соломенную сумку.

— О’кей, понял.

— Ты пиши если что, ватсап есть, вичат. Можешь позвонить, если произношение непонятно. Серега, доску протрешь, ладно? — прерывисто тараторила Соня, роняя бумажки и маркеры.

— О’кей, — бросил Сергей и принялся чистить исписанную разноцветными записями маркерную доску.

— Соня, — позвал ее Дима. Но Соня, даже если слышала голос, так же продолжала судорожно собирать канцтовары.

— Соня, — еще тверже произнес Дима. А когда Соня не отреагировала и на этот призыв, Дима встал со стула, подошёл к ней и перехватил ее судорожно скачущие руки. Сжал в ладонях тонкие пальцы, согревая их своей теплотой. — Тише, тише, не суетись, — тихо проговорил Дима, и метания Сони прекратились. Она замерла, глядя на крупные кисти Димы, и в контрасте с его грубой темной кожей, ее чуть загорелая кожа казалась золотистым бархатом.

Не в силах ответить внимательным изучающим глазам Димы, Соня уткнулась взглядом в его грудь. Широкую, крепкую, надежную. Соня старалась дышать спокойно, но от глубоких вдохов запах Димы вновь окружил ее — простой, но такой мужской аромат одеколона, и запах кожи — свежий, теплый, с табачной приправкой горьких сигарет, которые курил Дима. Соня успела даже привыкнуть к запаху этих сигарет, который вначале казался едким и терпким, а теперь ассоциировался с одним лишь только мужчиной.

Пока Сергей был занят доской, Дима наклонился к Соне и прошептал:

— Я тоже скучал, Соня, — просто проговорил он, и Соня вскинула голову. И вместо привычной страсти, жара и вожделения, почувствовала, как жадный ищущий взор мужчины скользит по каждой черточке и линии ее лица. А в глубине золотых омутов Соня прочла глухое сожаление, что Дима не может вместо взгляда прикоснуться к ее лицу пальцами и губами…

Дима стоял слишком близко к ней. Но так далеко!

— А теперь, все на выход, — громко произнес Дима, отпустил руки Сони и отошел. А она так и осталась стоять, вдыхая его аромат и ощущая пальцами теплоту и тяжесть твердых ладоней.

— Домой? — спросил Сергей, и Соня заметила, как заострились черты лица Димы.

— Нет, домой мы поедем. Пока не поедем, — добавил Дима, и Соню прошиб легкий озноб от холода в мужском голосе. Но Дима тут же взял себя в руки и озорно улыбнулся: