– Спасибо, друг, что сказал мне правду. Жаль, что наша встреча -- только сон.

– Помни – мы сражались вместе не во сне. Помни обо мне как о друге, Ксанте. И еще... берегись. Не доверяй никому, если ты не не мостике корабля...

Ксанте Ке-орн вздрогнул и очнулся. Шторм под обрывом затих. Стояла глубокая ночь. Две луны висели в вечернем небе над террасой. Слуга появился из полумрака и сдержанно поклонился.

– Вам письмо, господин. Кто-то отставил его на пороге и сбежал.

– Как выглядел чужак?

– Молодой, с капюшоном на голове. Охрана виллы не разглядела лицо.

Ке-орн принял протянутый слугой планшет, коснулся пальцами экрана и прочитал мгновенно появившуюся надпись:

Нам нужно срочно встретиться и поговорить, но не дома и не в официальном месте. Если судьба команды «Фениксо» вам дорога, приходите завтра в полдень к памятнику на северной стороне.

Сенатор Конда Ал-вон.

* * *

Космос близ нейтральной зоны, база отряда Кси

Огромный корпус базы чуть повернулся, в очередной раз избегая столкновения с астероидом. Это почти неощутимое движение сопровождалось легким усилением гула машин. Варп-ядро работало исправно, и техники, закончив проверку, уже ушли на жилые ярусы. Шел третий час ночи по корабельному времени.

– Да, я жив, – сказал Ангелине расположившийся за столом в баре Март, – только лимит на чудесные воскрешения уже закончился. Больше их не будет.

– Расскажи хотя бы, что случилось.

– Все очень просто, я принял приготовленный Сантосом и смешанный с материалом моей одежды препарат. Состояние после него похоже на смерть, но остается очень редкий пульс – такую жизнь не видит медисканер. Я завещал свои останки Тине, она их потребовала и не согласилась на вскрытие. В крематории сгорел фальшивый гроб, а мы с Тиной сбежали, я не мог бросить ее в Йоханнесбург.

– С препаратом – жестко. Ричард будет винить себя в твой смерти.

– Вот и отлично. Моральные страдания Флетчера меня не волнуют. Кстати, твою операцию на Солито я всецело одобряю и не стану упоминать про личные мотивы. Обстоятельства переменились. Все, что может отсрочить военное столкновение с Сирмой, нам на пользу... Генерал Сой-карн это вариант нашего Крайтона, только в сирмийском стиле. Пока генерал жив, он не успокоится, остается надеяться, что Эр-саю хватит доказательств, чтобы его похоронить.

– Расскажи, что с тобой было... Ты изменился.

– Что было? – Март чуть усмехнулся, отхлебнул из стакана, задумчиво посмотрел на остатки светлой жидкости на дне. – Ничего ужасного, Ли. Меня не били, если ты про это, просто держали в тюрьме. И все-таки я кое-что понял... отряд никогда не вернется в структуры Альянса. С этого дня мы отделяемся навсегда и больше не подчиняемся Йоханнесбургу.

– Март, погоди... Ты что-то не то говоришь. Все еще может перемениться... Это нужно обдумать и обсудить.

– Нет. Там никогда ничего не переменится. Наши действия, как правило, выгодны штабу, но прикрывать нас в случае провала никто не захочет. Кроме того, Флот — исследователи Космоса. Их доктрина несовместима с доктриной Кси. Именно, поэтому я, своим собственным решением, вывожу отряд из этого подчинения навсегда. В случае чего, готов ответить.

– Март!

– Что «Март»? Я уверен, что до ответственности дело никогда не дойдет. Я формально мертв, отряд распушен. Мы найдем новые каналы снабжения и места базирования, независимые от Космофлота, а потом продолжим нашу работу ради человечества. Если понадобятся контакты с Землей, они пойдут через разведку Лиги, через Измайлова-старшего.

– Ты хоть понимаешь, что это завуалированный мятеж? Разве Крайтон не сделал то же самое?

– Крайтон хотел власти, а мне плевать на официальный статус вообще. Мы создадим базу вне территории Альянса, в идеально скрытом месте.

– Ого! Где?

– Есть одна идея, попозже расскажу.

– Что будем делать с тем парнем, с Ральфом?

– Он сдался сам, «Атлант» доставит его сюда, а там посмотрим. В любом случае, этого человека нельзя выпускать.

– Ты стал более жестоким.

– Не думаю. «Не выпускать» не означает «ликвидировать», но супервиро рано или поздно разгадал бы мою интригу, так что пусть лучше остается под присмотром... Кстати, не забывай – он пытался тебя убить.

– Спасибо, я помню, хотя и не мстительна.

– Ты вернешься в отряд, если я попрошу?

Ангелина задумалась, отодвинув нетронутый стакан.

– У меня другие планы – хочу попасть на Сирму.

– Тогда уточню вопрос – ты согласна вернуться в отряд, а потом попасть на Сирму?

– Понятно, тебе нужен резидент на территории Империи.

– Если честно, то да.

– Раньше ты бы не предложил мне такую сомнительную роль.

– Раньше нас хотя бы чуть-чуть прикрывал Йоханнесбург.

– Боюсь, что многолетнюю секретную миссию мне не выдержать, а если случится провал, я утяну на дно все свои контакты на Сирме, а они того не заслужили.

– Понятно, будем считать, что на первый свой заход я получил деликатный отказ.

– Ты в курсе, что Келли отобрал у меня телепортер?

– Да.

– Наш разговор чисто теоретический, я все равно заперта на базе.

– Ты и сирмийцы с «Фениксо» спасли меня от смерти. Честно говоря, я ждал обращения к моей совести, чувству благодарности или чему-то еще...

– А смысл есть?

– Кто знает…

Март встал, подошел к стойке и взял тарелку с нарезанным сыром.

– Пойми, Ли, – продолжил он через минуту, – я не переменился, просто лучше понял правила игры. А правила эти включают один непреложный факт – мы не знаем, что случится. На будущее можно воздействовать, но его нельзя предопределить полностью. Когда оно оформится, я пойму, как должен поступить.

– А пока?

– Пока что подведем итоги. Очень надеюсь, что твои материалы сработали и генерал Сой-карн навсегда вышел из игры. сирмийским патриотом его не назовешь, но генерал работает на ксеносов, которые потенциально крайне опасны. Ты знаешь, что хуже всего? Нет? Я называю это «эффектом вложенных коробок». Ты борешься с одним врагом и, вроде бы, побеждаешь, но он оказывается лишь частью чего-то большего... То, большее – тоже часть другой, еще более опасной тайны. Как бы сейчас не вышло то же самое.

– У нас остался крепитий. Это весомый аргумент.

– Она годится, чтобы сдерживать Ушедших, то есть, людей. А у ксеносов нет ни собственной территории, ни родной планеты, никто не знает, откуда они взялись, куда идут и к чему стремятся. Мы не знаем, кому угрожать смертельным оружием, и что они могут противопоставить такой угрозе.

– Возможно, Сой-карн...

– Боюсь, он ничего уже не скажет. Боюсь, ты понимаешь меня не вполне. С этого момента наш отряд становится «третьей силой». Я готов сотрудничать с кем угодно – и с сирмийцами, и с гирканцами, если это будет выгодно Земле. Если ты сумеешь помочь мне... что же, хорошо. Если не сумеешь – я не стану требовать.

– Я тебя поняла. На этом пока и договоримся.

Ангелина встала и отошла к панорамному иллюминатору, облокотилась о поручни и прижалась лбом к холодному стеклу. Весь мир, от конца и до края заполнили звезды – мириады известных, полуизвестных или совсем неизвестных миров. Каждый из них нес неопределенные возможности или вероятную угрозу. Здесь, в пустоте космоса, за пределам планетарной атмосферы звезды не мерцали, а лишь горели холодным светом.

Планета Сирма

Яхта стояла у причала, двигатель уже заглушили, и Конда Ал-вон, который, несмотря на шторм, провел ночь на борту, медленно и осторожно спустился по сходням. Двое легионеров приветствовали сенатора принятым жестом, утреннее солнце сверкнуло на пластинах легкой брони. Азан, с смиренно топтался поодаль, но хозяин лишь отвернулся, и слуга все с той же почтительной гримасой терпеливо двинулся следом.

«Сой-карн теперь не опасен, он умрет в тюрьме – с облегчением размышлял Конда. – Место в генерала в в Сенате свободно, нужно обдумать новую кандидатуру из моих сторонников. Триумвир, кажется, доволен, хотя очень любезным его не назовешь».