– Вот ты и попалась, сучка. Не стоило так метаться.

– Где твои аристократические манеры, придурок? – откликнулась Карина, наградив сублейтенанта яростной усмешкой. – Недаром из вас двоих я предпочитала старшего брата, ему и дала. Хотя, если подумать, оба вы, Эр-саи, пустое место, расходный материал моего генерала. Майор скулил как поротый пес, когда его убивали на Минахане. Сдохни и ты в мучениях, шваль, проваливай в жопу, вонючий выродок, меня блевать тянет от вас обоих.

– Кажется, я сейчас застрелю нашу пленницу, – пробормотал ошарашенный потоком грязной брани Алек.

– А вот я передумала ее убивать. Погоди, не торопись, она специально тебя провоцирует.

– Не трогайте эту женщину руками, не прикасайтесь! – рявкнул Курат. — Она псионичка и опасна!

– «Псионичка и опасна»! – Карина хрипло расхохоталась. – Какие вы все трое мерзко правильные, каждый на свой лад – измазанная краской шлюха-шпионка, тупоголовый щенок-аристократ и грязный плебей, который лижет задницу Кси. – А я-то, бедняжка, совсем-совсем неправильная, меня такой сделали сирмийцы из исследовательского дивизиона, которые выкрали и изнасиловали мою мать. Зашибись, какая веселая шутка, дерьмоеды.

– Великий Космос! Я не могу слушать такие гадости. Получается, эту дрянь нельзя трогать, то есть нельзя даже связать, не говоря уж о паре пощечин?

– Вообще-то, нельзя ее трогать голыми руками. Перчатки у кого-нибудь есть?

-- У меня. Нормальные крепкие рабочие перчатки. Старая привычка шахтера.

Курат подошла вплотную и, заломив Карине запястья, связал их прочным шнурком, а потом толкнул полукровку на стул и примотал к спинке. Ангелина поразилась силе, ярости и ненависти, полыхавшей в темных глазах сообщницы Сой-карна.

– Терранская шкура! — выкрикнула она, обращаясь к Ангелине. -- Будь проклята, иди в ад.

– Ого, выдержкой тут и не пахнет.

– Приличия ей тоже неведомы. Жаль, у нас нет времени для допроса.

– Уберите бластеры, сдадим ее людям триумвиров, да и дело с концом, -- буркнул Курат. – Пошли, лаборатория совсем близко, туда ведет коридор за дверью.

Коридор оказался коротким и уперся в заблокированную дверь, под выстрелом осколки пластика брызнули в разные стороны, разорванные провода испустили миниатюрный сноп искр, а потом створки разошлись, образовав неширокую щель.

– Прикройте меня, – попросил Эр-сай.

Он бросился вперед с опять поразившей Ангелину скоростью. Сквозь неширокую щель она видела зеленоватые вспышки бластеров, а потом, улучив момент, сам скользнула внутрь.

Зрелище лаборатории поразило ее – на миг казалось, неподалеку рухнула и разбилась ледяная статуя, холод пещер усиливал эту ассоциацию, но все-таки под сапогами хрустел не лед, а стекло разбитых капсул.

– О, боже... – прошептала Ли, и едва отвела глаза от застывавшей на полу жижи.

– Берегись! – раздался окрик Алека и она едва успела укрыться за массивной оплавленной тумбой.

Поначалу Ли не задумывалась, кто ведет огонь, и по кому стреляет она сама, фигуры метались в клубах ядовитого пара, но некоторые из них показались на удивление странными – слишком худыми, с крупными головами. Прогремел взрыв гранаты, обрывок зеленоватой плоти шлепнулся рядом, почти задев щеку...

Через некоторое время перестрелка улеглась, дым слегка рассеялся. Уцелевший, но сплошь залитый липкой жижей Алек стоял возле расколотой капсулы. Сирмийца колотила дрожь – не от пережитой опасности, а от ярости. Глаза сузились, губы разошлись, обнажая оскал острых зубов. Оцепеневшие пальцы до сих пор сжимали липкий, окровавленный нож, которым младший Эр-сай пользовался в ближнем бою. Ангелина вспомнила дуэль на борту «Телен», но заставила себя не отворачиваться.

– Вы только поглядите на это, госпожа... – сказал Алек, переводя дыхание.

Слизь медленно сочилась через расколотое стекло. В прозрачной капсуле до сих пор находилось тело сирмийца – не живой, но и не вполне мертвый, он сохранил лишь остатки прежнего облика. Под воздействием неизвестных веществ черты лица словно был «поплыли», растворились, местами обнажая кости черепа. Пальцы рук уже удлинились и начали перерождаться.

– Раньше я верил, что ересь, выдуманная моим несчастным братом – предел падения, – сказал сублейтенант, уже овладев собой. – Я думал так до тех пор, пока не увидел вот это.

Ангелина приблизилась, однако благоразумно решила, что трогать слизь голой рукой не стоит.

– Интересно… Они превращают людей в самих себя. Тела сирмийцев в обмен на нечто важное. Вероятно, эта сделка показалась Сой-карну выгодной.

– В любом случае, улик тут предостаточно, но это еще не все... Смотрите сами, госпожа.

Ангелина прошла вглубь комнаты и остановилась перед столом с фиксаторами, очень похожим на стол для допросов. На этом узком ложе, и оцепенев в неподвижности, лежала сирмийская женщина. Одежда и кожа оставались нетронутыми, но полуоткрытые глаза помутнели, третье веко, характерное для сирмийцы, расправилось, отчасти закрыв радужку.

– Голос… – прошептала незнакомка.

-- Надо бы ее освободить, -- пробормотал Алек. — Давайте, я расстегну фиксаторы, хотя, наверное, поздно. Видите, ее обработали ментально, и бедняжка бредит.

– Значит, технология ментальной обработки – та цена, которую взял Сой-карн. Возможно, он взял что-то еще.

– В любом случае, доказательств достаточно.

Красный от бешенства Эр-сай отошел в сторону и и пинком перевернул тело неизвестного ксеноса – большеголовое, странное, и все же похожее на человека.

– Фотографируйте, госпожа Ли. Я сам соберу образцы.

Ангелины кивнула. Прошедшая горячка боя теперь отзывалась неприятной дрожью в спине, пальцы заледенели.

– Я сегодня убил троих сирмийцев.... – с горечью продолжал Алек, с явным отвращением ковыряясь в треснувшей капсуле. – Это ужасно и это было не очень сложно, они не готовились к атаке... и все же напали на меня.

– Эти солдаты – преступники по меркам вашей же Сирмы.

– Все так, но меня ожидала точно такая же участь игрушки генерала. Если бы не Ксанте, я бы сейчас работал на Солито. Мой долг капитану очень сложно вернуть.

Курат подошел незамеченным и остановилась, прислонившись лопаткам к стене.

– Дело сделано, пора уходить, -- хрипло сказал он. -- Если включится тревога, охрану снимут с шахты и отправят сюда. Придется тогда прорваться с боем.

– Пошли.

Ангелина развернулась и зашагала прочь, хрустело стекло, металлический пол глухо гремел под ботинками, едкий запах химикатов обжигал горло.

– Вот неудача! Смотрите! Карина сбежала! – Алек в досаде сжал кулаки. – Следовало прикончить эту тварь сразу же.

Заточенная шпилька Карины, украшенная ярким камнем металлическая безделушка, валялась на полу рядом с комком изрезанной веревки. На острие запеклась капля крови. Сигнал тревоги раздался через пару ударов сердца – сирены выли, аварийные лампы на стенах полыхнули алым. Браслет Ангелины заработал, голос Хироки в динамике звучал залихватски, но эта привычная отвага стрелка не могла замаскировать тревогу.

– Госпожа Ли! У меня тут «гости», легионеры Сой-карна идут со стороны подъемника. Я постараюсь их задержать, а вы поищите другой выход.

– Дерьмо! Хироки прав, – согласился Эр-сай. – Если вернемся – погибнем все.

– Мне не нравится такой выбор.

– Мне тоже, но это неизбежная цена. Разве оперативники Кси никогда не рискуют?

– Рискуют, конечно, но оставлять кого-то на заведомую смерть... это...

– Я все слышу, – раздался из динамика голос самого Хироки, на этот раз приглушенный звуками стрельбы. – Мы не неженки, и сублейтенант прав. Сделайте, как он предлагает, госпожа, и я исполню свой долг.

– Мы его вытащим, – шепнул Эр-сай. – Центр управления двумя ярусами выше, мы не вернемся к подъемнику, а поднимемся по лестницам и разблокируем двери. . Другой дороги все равно нет.

Все трое прибавили шагу. Спиральная галерея закончилась на уровне четвертого яруса, ее сменила узкая вертикальная, даже без ограждения лестница, сделанная из металлической арматуры. Курат, лицо которого стало совсем землистым, вскинул голову, оценивая расстояние. Алек убрал бластер в кобуру и проверил сумку с образцами из лаборатории. «Двести-триста метров вертикального подъема без страховки, – подумала Ли. – Мы глубоко, глубже, чем думали вначале».