Завороженно наблюдая за происходящим, я не могла оторвать глаз от печати. Что она значила?

Внезапно Кеммер развернул меня и сжал крепче, к нему присоединился муж, и вдвоём они меня зафиксировали. К нам шагнул жрец. По моей обнажённой спине поползло что-то мокрое, и кожу в этих местах вскоре стало немилосердно печь.

Я молча забилась в руках своих пленителей.

— К сожалению, нобларина Блайнер, это только начало, — сочувственно вздохнул целитель.

Этот мерзавец всё предусмотрел! Даже платье!

Пытка длилась невыносимо долго, у меня было ощущение, что на мне рисовали клеймо, и оно с каждой секундой горело всё ярче. Я застонала, захлёбываясь слезами, с ненавистью и болью посмотрела на своего самого главного врага, по злой иронии судьбы ставшего моим мужем. Он стиснул челюсти так, что под кожей проступили желваки, а потом сипло проговорил:

— Потерпи, ещё чуть-чуть осталось. В самом конце будет особенно неприятно, но боль сразу пройдёт.

До меня не сразу дошло, что он только что прошёл через то же самое, даже не поведя бровью. Вспышка боли, которую он упоминал, была настолько невыносимой, что я бы заорала, если бы не приказ молчать. В ушах словно поселились кусачие цикады, стрекотали и грызли их изнутри.

— Всё хорошо. Уже всё, — успокаивающий голос Ирвена донёсся сквозь пелену гула.

Он развернул меня спиной к себе и прижал так, чтобы печати сомкнулись.

— Геста, мать наша! К тебе взываю! — громко и напевно проговорил жрец. — Одари нас благословением своим!

Печать всё ещё горела, и этот огонь забирал все мои силы. От нас с Ирвеном все отошли, оставив стоять в лучах невообразимо огромной луны. Она сияла так мощно, что её свет проникал сквозь кожу, разливался под ней и собирался между лопаток.

Жрец говорил какие-то слова, но до слуха доносились лишь обрывки фраз. Что-то об очищении, единении и разделении сил. О том, что всё моё теперь станет принадлежать Ирвену и наоборот.

Непонятные силы скручивались внутри меня и сосредоточивались в центре позвоночника. Печать пылала нестерпимо, и я давно распласталась бы на полу, если бы Ирвен меня не держал. Одной рукой он обхватил меня под грудью, а второй — за талию. Его руки опутали меня стальными канатами и не отпускали, а я просто ждала, когда всё закончится. Сил не осталось — их до донышка выпила печать. Голову ломило, и у меня появилось ощущение, что льющийся с небес свет луны её сейчас взорвёт.

Геста… я внезапно поняла, что она — и есть богиня. Говорить я не могла, но из последних сил мысленно попросила освободить меня и вернуть память. До рези в глазах смотрела на небо и отчаянно молилась, молча и страстно.

Напряжение росло и росло, и вскоре я впала в прострацию, оглушённая происходящим.

Сердце Ирвена билось часто и сильно, и мне начало казаться, будто оно бьётся уже у меня в груди. Перед глазами всё мутнело и расплывалось, и когда на высокой ноте голос жреца вдруг оборвался, и на нас обрушилось заклинание, я даже не вздрогнула.

Голубой свет засиял ярче, уплотнился, а потом принялся жадно вытягивать из нас энергию. Я почувствовала себя пустой оболочкой.

Ни одной мысли, никаких чувств, ни капли энергии — только громко бьющееся сердце Ирвена за спиной.

И внезапно оно остановилось. Это ощущение ударило по мне с такой силой, будто это замерло моё сердце.

Хватка мощных рук ослабла, и мне бы возликовать, но через печать от меня к нему потоком хлынули остатки жизненных сил.

— Ирвен мёртв! — издалека донёсся чей-то голос, и всё померкло.

Моему врагу было мало магии, памяти и воли.

Кажется, он забрал даже мою жизнь.

Тридцать третий день эбреля. На закате

Сквозь сон до меня доносились голоса. Кажется, я должна была спать, но каким-то образом вынырнула на самую поверхность сна и прислушалась.

— Ирвен, нельзя так рисковать и постоянно накачивать Гвен зельем беспамятства. Я запрещаю это как целитель. Ты понимаешь, что она сойдёт с ума, если ты продолжишь? — сердито выговаривал незнакомый мужской голос.

— Нам нужно дотянуть до завтра, до полнолуния, Я́чер. Последний раз.

— Нельзя, Ирвен. Она уже на грани безумия! — воскликнул целитель. — Ты слышал, как она бредит?

— Всё с ней будет в порядке, она куда сильнее, чем кажется, — уверенно возразил второй голос, смутно знакомый. Его странная бархатистость и при этом стальная решимость откликались где-то глубоко внутри и заставляли волноваться.

Я точно знала этого человека, но кто он?

— Ирвен, я понимаю, что ситуация безвыходная… Но я не шучу. Лучше просто свяжи её, как в прошлый раз.

— Это плохо заканчивается.

— Передозировка зелья беспамятства тоже закончится плохо.

— Говорят, что в женщине должно быть немного безумия, — цинично усмехнулся Ирвен, а у меня сердце сжалось от дурного предчувствия.

Нет сомнения, что эти голоса принадлежали моим врагам. Друзья однозначно не стали бы опаивать и связывать. Я попыталась вспомнить, кто я и где нахожусь, но в голове было пусто. Разумеется, меня же накачали зельем.

— Гвен очнётся часа через четыре. Снотворное ещё действует, хоть и хуже. У неё, как у мага жизни и целительницы, высокая сопротивляемость к зельям, так что в каком-то смысле даже хорошо, что ты выкачиваешь из неё все силы. Иначе не знаю, что мы бы делали… — посетовал первый голос.

Вот ведь мерзавец!

— Жаль только, что синяки и ссадины из-за этого плохо заживают, — сказал Ирвен. — Без них было бы проще с ней договориться.

— Что, не верит тебе? — хмыкнул целитель.

— Ни на йоту.

— И правильно! — раздался хохот.

— Уже неважно. Завтра мы поженимся, и всё это останется в прошлом. Главное, чтобы ритуал прошёл так, как надо. В общем, жду тебя завтра после полуночи. И Асави́да не забудь.

— Ага, куда уж мы без него… А то вдруг твоя прекрасная невеста решит скончаться во время ритуала?

— То есть за меня ты не беспокоишься? — насмешливо спросил Ирвен.

— А что за тебя беспокоиться? С тобой и так всё понятно. И Асавид, кстати, не один будет. С учеником.

— Тем лучше. Гвен точно проспит ещё четыре часа?

— Точно, — заверил целитель.

— Мне нужно привести в порядок некоторые дела.

— Не сомневаюсь. А что Кеммер?

— Отговаривает меня жениться. Считает, что это беспринципно и глупо. А ещё считает, что Гвен не настолько ценна, чтобы из-за неё ввязываться в подобную авантюру.

— Ну что ж… Его можно понять.

— Можно. Ну что, пойдём, я провожу тебя?

— Да, мне, пожалуй, пора, — согласился целитель, раздался звук шагов, и голоса начали отдаляться. — Но учитывая обстоятельства, я всё же на твоей стороне. Дар Гвен даст тебе шанс во время ритуала.

— Думаешь, всё получится так, как я задумал? — с едва уловимым волнением спросил Ирвен.

— Любому другому я бы ответил нет, но ты — это ты. Ты умудрился выжить после удара кантрада, хотя я сам первый сказал, что это невозможно. Так что не удивлюсь, если ты из всей этой истории выйдешь победителем, да ещё и с красивой женой, до конца жизни готовой подпитывать тебя силой, вытягивать с того света и исполнять любую прихоть. Но даже если не выгорит — план достоин уважения, а поступок — восхищения своей отчаянной наглостью. Завтра я буду рядом и помогу, чем смогу.

— Спасибо, дружище.

Захлопнулась дверь, и голоса стали неразборчивыми. Я едва заметно приоткрыла глаза и обнаружила себя в незнакомой спальне. Преодолевая слабость, поднялась с постели и огляделась.

Пустая комната, нежилая, с решётками на окнах. Я быстро её обшарила, но ничего не нашла — никаких вещей, только на стуле рядом с постелью сиротливо лежал бархатный халат явно женского фасона. На мне — кружевная сорочка и нет даже носков. Закуталась в халат, чтобы ощутить себя защищённее.

На цыпочках пошла в сторону двери и прислонилась к ней ухом. Тишина. Осторожно приоткрыла — по коридору отдалялись две мужские фигуры, и я понаблюдала за ними сквозь щель. Когда они исчезли из вида, вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и огляделась.