— Блайнеры! — позвал тюремщик, когда арестанты закончили с трапезой и сдали посуду. — К вам посетитель!

— Это Бреур? — взволнованно обернулась я к мужу.

Он лишь пожал плечами:

— Кто угодно. Возможно, правозащитник. Кеммер, скорее всего, только завтра появится.

Я на ощупь привела в порядок причёску, быстро почистила зубы сухой щёткой, а потом переоделась в закутке, служившем туалетом. За ночь запах хозяйственного мыла почти выветрился, и находиться в нём стало опять неприятно. Ещё неприятнее было то, что ручное зеркальце отобрали при осмотре вещей. Видимо, посчитали, что его можно разбить, а потом кого-то ранить осколками. Странная предосторожность для мира, где каждый маг — как ходячая граната: дёрни за чеку, и взорвётся так, что мало не покажется. Но тюрьмы существуют не для того, чтобы радовать арестантов, и неудобство — часть наказания.

Вопреки ожиданиям, логике и просто элементарной вежливости, сразу нас к посетителю не пустили. Вот так — тюремщики сообщили о его приходе, а потом просто… ничего не делали до тех пор, пока нам не принесли магические накопители для зарядки.

С добровольно-принудительным отъёмом энергии я никогда раньше не сталкивалась, и процедура оказалась до омерзения неприятной, что ни капли не удивило. Тюремщик предупредил, что любая попытка к сопротивлению будет отражена в личном деле и повлияет на приговор, а затем с ухмылочкой посоветовал не жадничать. Дал в руки особый накопитель, высасывающий из магов энергию, и ждал, пока я не обессилела настолько, что едва не потеряла сознание. В глазах помутилось, а в ушах появился отвратительный писк и никак не хотел исчезать.

В общем, с утра пораньше я чувствовала себя развалиной.

Ирвен перенёс процедуры куда лучше. В отличие от меня, сознание терять не собирался, не морщился, не закусывал губу, а после ухода тюремщика и вовсе принялся делать зарядку: отжимания на каждой из рук по очереди, а потом приседания на одной ноге. Я же забралась на нары и тихо наблюдала, не до конца уверенная, что на двух-то ногах удержусь.

В итоге к посетителю нас повели глубоким вечером.

И это оказался не Бреур.

В небольшой комнате без окон и одним единственным входом, нас ожидала колоритная компания.

Жрец, в котором я с лёгкостью узнала дядю Ирвена; элегантная темноволосая дама лет сорока пяти, всем своим видом презирающая убогую казённую мебель и само помещение; злой, как тысяча наскипидаренных чертей, старик; и невозмутимо читающий книгу Кеммер.

Наше появление внесло оживление. Старик начал злиться ещё сильнее, дама запрезирала всё вокруг активнее, жрец доброжелательно улыбнулся, а Кеммер оторвал от книги взгляд.

— Это она? Боллар? Та самая Боллар, из-за которой ты сначала умер, а потом угодил за решётку? — не по возрасту зычным голосом начал старик, обращаясь к Ирвену.

— И тебе ясной ночи, дед. Нет, это та самая Блайнер, которая вытащила меня с того света после ранения, — отрезал муж и плечом оттеснил меня на шаг назад, что показалось совсем уж странным.

Не думал же он, что его родственники начнут на меня кидаться? Да ещё и в присутствии правозащитника?

— Она не Бла… — зашёлся негодованием старик.

— Отец, она совершенно однозначно Блайнер. Я лично их поженил, — перебил его жрец.

— Мы можем попробовать аннулировать брак… — задумчиво проговорила дама, но Ирвен изобразил крайне озабоченное лицо и сказал:

— Очень сложно будет это сделать, если оба молодожёна категорически против.

— «Против»? Ах ты стервец! Против он! — взвился дед. — Да кто тебя вообще спрашивать будет после такого? Для тебя репутация семьи — пустой звук?

— Нет, — выдавил Ирвен.

— А что ты тогда творишь, кантр тебя подери? Пришёл в дом к одному из высших аристократов и избил его до потери сознания? Ты считал, что тебе это сойдёт с рук? Ты чем вообще думал?! — взорвался дед, и его кисти покрылись сверканием электрических разрядов, словно он собирался метать в нас молнии.

Ирвен стоял с прямой спиной и взгляда не отвёл.

— В тот момент о последствиях я не думал, — наконец признал он.

Дед зарычал:

— Идиот! Как есть идиот! Безмозглый, похотливый идиот, который ради какой-то…

— Не смей оскорблять мою жену, — зло перебил Ирвен. — Можешь что угодно говорить обо мне, но она здесь ни при чём. Ответственность только на мне.

— Не указывай мне, что делать! Не дорос ещё! Какого дракона ты не сказал о своём ранении? Какого дракона женился без одобрения семьи? Какого дракона ты вообще творишь, кантр тебя подери? — окончательно разошёлся старик, а воздух запах грозой.

От старшего Блайнера по воздуху разбегались молнии, а наэлектризованные волосы встали дыбом. И это оказалось совсем не смешно, а очень даже страшно, потому что мы с Ирвеном оба пришли без сил, а старик явно был мощным магом. А ещё он был прав. Угодить в тюрьму по обвинению в нападении на другого аристократа — позор. Что это за аристократ и чем заслужил подобное обращение — уже неважно. Достаточно того, что Ирвен не сдержался и поступил, как кабацкий завсегдатай: затеял драку вместо того, чтобы схлестнуться с противником на дуэли или интриговать против его рода. Драки — для полуденников и необразованных мужланов, которые не в силах сдерживать свои животные порывы.

Гвендолина тоже осудила бы подобное поведение мужа и наверняка заняла бы сторону «несчастного» брата. И уж точно не стала бы разделять с Ирвеном наказание. Именно поэтому я осторожно положила ладонь на спину мужа, тихо стоя за его спиной и давая понять: я на его стороне, что бы ни случилось.

Кажется, мой жест разозлил главу семьи Блайнеров ещё сильнее.

— Отрекаются за куда меньшие проступки, — с вызовом бросил он, бешеными глазами глядя на внука.

Внутри у меня всё сжалось в комок. Отречение пугало не потому, что Ирв останется без поддержки родственников и дома, а потому, что я знала, как он любит свою семью. И я ни за что не хотела бы такого исхода.

Вязкая, тревожная тишина обрушилась на наши плечи. Сквозь печать я чувствовала сильнейшую горечь Ирвена, и в то же время решимость отстаивать свою позицию, что напугало до чёртиков. Нужно не проявлять упрямство, а просить прощения и умасливать семью. Сокрушённо согласиться, что напортачил, и пообещать впредь быть осторожнее.

Но я уже знала: делать этого муж не будет, потому что это означало бы признание ошибочности нашего брака и тлетворности моего влияния. На такое Ирвен не пойдёт. Он ни при каких обстоятельствах не признает, что был неправ, женившись на мне, и если раньше это казалось романтичным, то теперь однозначно выходило боком.

Вот только ничего сказать я не могла. Просто не имела права настолько ронять достоинство мужа. Никто не уважает мужчину, прячущегося за женскими юбками и позволяющего жене вступаться за себя в словесных баталиях. Но как же неимоверно тяжело было молчать! Я снова закусила губу, подумав, что не будь у меня целительского дара, язва на ней никогда бы не зажила.

Старший Блайнер стоял, с отвращением глядя на Ирвена, и чем дольше длилась пауза, тем яснее становилось, что брак со мной будет стоить мужу не только жизни, но и семьи.

— Прекрасная идея, дед, — спокойно заговорил Кеммер, громко захлопнув книгу. — Давай ты отречёшься от Ирва. Бреур будет биться в экстазе, когда об этом узнает. Это не только унизит брата, но и донесёт до всех заинтересованных сторон очень чёткое сообщение: напав на Боллара, он был неправ. А дальше произойдёт вот что: Ирв не сможет пойти к Бреуру, чтобы взять фамилию жены. Думаю, в текущих обстоятельствах это невозможно. Останутся только родственники матери. Значит, он заберёт жену и уедет на север. Разлом лишится очередного бойца, наша семья погрязнет во втором по счёту скандале и разделится на части, потому что лично я от брата отрекаться не буду. Он, конечно, поступил по-идиотски, но я понимаю мотивы этого поступка и понимаю, в какой паршивой ситуации он оказался. Кроме того, если мы позволим Болларам разделять и стравливать нас, то можем просто заранее расписаться перед ними в своём бессилии. Это не первая и не последняя провокация с их стороны, и присутствующие здесь должны знать это лучше других.