— Понимаю. Я бы тоже не стала бегать за мужчиной. Мне кажется, что всё должно быть взаимно.

— Да, согласен. Взаимность — самое ценное, что есть в отношениях.

Мы замолчали. Небо стремительно серело на востоке, а Геста тускнела с каждой минутой.

— Пожалуй, пора идти в дом и ложиться спать.

— Пожалуй, пора, — кивнула я.

Ирвен проводил меня до покоев, а потом сказал:

— Я приглашаю вас поужинать вместе на закате.

— Хорошо. Как часто нужно промывать рану?

— Дважды в сутки. Но не беспокойтесь об этом, Ячер прибудет вечером и всё сделает.

— Если он будет занят, то я с удовольствием его заменю, — предложила я.

— Думаю, в этом не будет необходимости.

— Тогда спокойного сна.

— И вам, — пожелал он.

Я приоткрыла дверь и уже шагнула за порог спальни, когда Ирвен вдруг окликнул меня. Развернулась к нему и вопросительно посмотрела. Он шагнул ко мне, неожиданно долго изучал моё лицо и заговорил немного иным голосом, более низким и обволакивающем, чем обычно:

— Гвен, вы очень красивы и ведёте себя совсем не так, как я мог предположить. С учётом яда в моей крови, я чересчур эмоционален и сам не свой. Ни в коем случае не хочу обидеть вас или заставить чувствовать себя неловко, но вы понравились мне куда сильнее, чем можно было ожидать. Если это игра, то будьте осторожнее, потому что мне, в отличие от вас, терять нечего. И проиграть рискуете именно вы.

Я растерялась, не зная, что ответить. Просто смотрела в его странные глаза, по которым расползалась чёрная скверна, и молчала.

— Спокойного сна, — добавил он, развернулся и ушёл, оставив меня в смятении.

Однако я прекрасно понимала, о чём он говорил.

Сложно оставаться равнодушными в такой ситуации, особенно когда живешь в обратном отсчёте до финального дня. На самом деле все так живут, с каждым днём приближаясь к смерти, но мы научились о ней не думать, если её дата неизвестна. А Ирвену было тяжело, и я не могла не сопереживать ему.

Оставшись одна, зашторила окна в покоях тяжёлыми, не пропускающими свет гардинами и легла в постель.

Подумалось, что если кто-то и играл чувствами других, то это Бреур.

А ведь он не отстанет от меня и не оставит в покое, когда закончится подписанный с Блайнером контракт. Начнётся новый, а потом ещё один. Я в его подчинении, и осознание всего ужаса подобного положение настигло только теперь. Неважно, сниму я проклятие или нет, выйду замуж или останусь одинокой — Бреур сможет прийти, обездвижить и навязать свою волю. Заставить воровать у любимого мужа, предавать собственных детей, изменять и лгать.

Мне необходимо было выполнить текущие приказы, завершить контракт, а потом бежать. Бежать без оглядки туда, где Бреур никогда меня не найдёт. Только так я смогу выжить и остаться собой.

А пока — нужно запастись терпением, постараться вернуть воспоминания и готовиться к побегу.

События потихоньку входили в колею. Чем больше проходило дней, тем легче и одновременно тяжелее становилось. Мне открылись некоторые воспоминания Гвендолины, и я наконец начала ориентироваться в необычном мире, где оказалась. Бреур не солгал, здесь действительно не любили чужемирцев, но с удовольствием использовали их технологии, если могли до них дотянуться.

Скорее всего, если выплывет правда о том, кто я, меня будет долго и с наслаждением допрашивать Служба Имперской Безопасности. Можно посчитать, что Бреур даже оказал мне услугу, скрыв факт моего попаданства. Однако благодарности за это я не испытывала. Просто изучала блокнот Адели, ложилась спать с рассветом, вставала на закате и жила лунными ночами, как и остальные маги.

В быту ориентировалась без проблем — очень многое казалось похожим и привычным, разве что светильники работали не от электричества, а от магии. Единственно непривычным казался вес вещей — их тут изготавливали добротными и массивными. Даже вилки с ложками были крупнее и тяжелее привычных. Практически любой предмет, будь то книга, тарелка, табуретка или даже баночка для крема были сработаны словно на века. Даже двигать стул за столом приходилось с усилием, но постепенно я привыкла и даже полюбила эту особенность.

Ирвен показал себя примерным пациентом — не капризничал, не жаловался, соблюдал все рекомендации и мужественно терпел промывания. Рана с каждым днём становилась всё чернее, а по его глазам расплывались тёмные пятна. Как-то он мимоходом обронил, что из-за них теперь видит мир в чёрно-сером цвете, и я закусила губу, чтобы не расплакаться от сочувствия.

Нужно было признать, что я переоценила свои силы. Мне не удавалось ни оставаться к Ирвену равнодушной, ни верить в то, что надежда на исцеление всё же есть. Ячер почти перестал появляться — проводил время в библиотеках и архивах, искал подсказки, но не находил.

Всё указывало на то, что Ирвен обречён, и это причиняло мне почти физическую боль.

Сам он предпочитал либо не говорить об этом, либо зло шутить. Мы начали проводить неприлично много времени вместе, и это был мой выбор. Почему-то казалось, что пока я рядом и подпитываю его, яд удаётся держать в узде, но стоит только отвернуться…

Не помогало и то, что воспоминания о прошлой жизни оставались закрытыми. В снах приходили странные образы, но после пробуждения их никак не получалось сложить в осмысленные картинки, и постепенно пришлось привыкнуть к новому имени и новым реалиям. Я больше не притворялась Гвен, я ею стала.

Умываясь после сна, спокойно смотрела в зеркало и даже немного любовалась собой. Улыбалась Ирвену, если находился повод. Колдовала, словно для этого и родилась, хотя в глубине души знала, что это не так.

Сегодня поднялась с постели позже обычного. На рассвете Ирвен забрал очень много моих сил, и по телу разливалась противная слабость. Сон помог восстановиться лишь частично. Я всё лучше понимала, почему Бреур изначально отказал Блайнеру. Это было тяжело. Морально, физически, магически. Прошла всего неделя, а я уже ощущала истощение, но при этом ни за что не хотела, чтобы договор закончился раньше срока. Напротив.

Пока я одевалась, в дверь постучали:

— Нобларина Боллар, — позвала Нони. — Там приехал Ячер, хозяин велел послать за вами.

— Иду, — отозвалась я, с трудом попадая в рукав. — Они в кабинете?

— Да.

Вдруг Ячер привёз хорошие новости?

Наэлектризованная надеждой, я выбежала из своих покоев, на ходу закалывая волосы. В общем, повела себя совершенно неподобающим для аристократки образом, но ничуть об этом не жалела. Если бы потребовалась, пошла бы и с неубранными волосами.

Дверь в кабинет Ирвена была приоткрыта, и я вошла без стука: уже знала, что меня ждут.

— Тёмного вечера, нобларды, — пожелала я, быстрым шагом подходя ближе.

— И тебе, Гвен, — отозвался Ирвен.

— Приветствую! — хмуро кивнул Ячер и даже никакую шуточку не ввернул.

Ни о том, что я — самая красивая девушка в этом кабинете, ни о том, что Ирвен обязан на мне жениться, всё равно терять нечего, зато он не станет свидетелем того, как я растолстею после пятых родов, ни о том, что я могу исцелить практически всё что угодно, кроме дурного характера, поэтому Ирвен безнадёжен. Иногда шуточки Ячера меня раздражали, но их отсутствие царапало куда сильнее.

— У меня есть новости, но они не очень хорошие. Тем не менее, раз я обязался сообщать вам обо всех важных находках, то слушайте. В одном из древних трактатов я нашёл описание довольно старого способа, который почти перестали применять при ранениях кантрада, хотя его и практиковали ранее. Выжигание. Использовали на небольших ранах, если ампутация невозможна. Пациент после этого оставался калекой, но… выживал. Иногда.

— Насколько глубокое выжигание? — бесстрастно уточнил Ирвен.

— Глубокое. А в твоём случае рядом позвоночник. И ходить ты после такого не смог бы. Но боюсь, что даже этот способ нам недоступен, потому что в том трактате написано, что выжигание необходимо делать сразу после ранения. Если скверна появилась в глазах, то смысла уже нет.