Впрочем, его хватило.

— Ирв, если Боллар внушил ей, что она обязана выполнить ритуал, то он ещё и приказал ей молчать об этом. Логично же. Но… он её брат, разве он мог так поступить?

— Да. Они явно недолюбливают друг друга. Видимо, он решил, что Гвен должна принести себя в жертву, чтобы он и остальные сёстры могли избавиться от проклятия. Вот драконов сын! — Ирвен сквозь зубы процедил ещё несколько ругательств, но так тихо, что разобрать их было невозможно.

— Ты её держишь, потому что она стремится закончить ритуал, хотя знает, что погибнет в процессе? — уточнил Кеммер.

— Да. Она ведёт себя, как одержимая.

— Быть может, стоит отправиться к нобларду Боллару и попросить, чтобы он снял внушение? — взволнованно предложила Нони.

— Он не станет… Сегодня он весь вечер отказывался меня принять, я ещё удивлялся — почему? Несколько раз приезжал к его дому. Он был там, но сестра Гвен раз за разом выходила и говорила, что Бреур слишком занят и не сможет со мной переговорить. Думаю, что он понимал, зачем я приехал… А я лишь хотел продлить договор, не силой же было прорываться внутрь. Я же не знал, что он сделал с Гвен!

Ирвен снова посмотрел на меня, и в его чёрных глазах горели злость, решимость и досада.

— Либо Бреур отменит внушение, либо Гвен выполнит ритуал, либо сойдёт с ума из-за невозможности это сделать. Варианта всего три, — хладнокровно заметил Кеммер, и меня передёрнуло от сухости его тона. — В любом случае сделать ты ничего не можешь.

— А ритуал слияния? Он же должен выжечь все другие магические воздействия.

Кеммер задумался.

— В теории он может помочь, но, Ирвен, это чистое самоубийство с твоей стороны. Ты всерьёз хочешь жениться на проклятой девушке, находящейся под влиянием Боллара? А что, если слияния будет недостаточно, чтобы выжечь внушение? Мы же даже не знаем, что это за внушение, как его проводили… То есть ты в любом случае умрёшь, потом с некоторой долей вероятности воскреснешь, только чтобы оказаться женатым на находящейся под чужим влиянием Боллар. Или просто сумасшедшей Боллар. Зачем тебе это?

— Иначе она погибнет, — тихо ответил Ирвен.

— Это, безусловно, трагично, но своей смертью ты её не спасёшь. Нет никаких гарантий. Она может закончить ритуал после свадьбы или может обезуметь и навредить тебе. Ты же говорил, что Гвен против брака, — Кеммер впервые за всё это время посмотрел на меня. — Ты понимала, что происходит, и поэтому отказывалась?

Я смогла кивнуть.

Ирвен грязно выругался и сжал мою руку.

— Ну… по крайней мере это означает, что она о тебе заботится. Я бы послушал её, Ирв. Она, как никто другой, знает, что задумал её братец. Почему бы тебе не довериться ей?

— Потому что тогда она умрёт! — рявкнул Ирвен.

— А в противном случае умрёшь ты, — отрезал Кеммер. — И я безмерно благодарен Гвен за то, что ты ещё жив, но не буду делать вид, что её жизнь для меня важнее твоей. Я был против твоей задумки до того, как мы выяснили правду о внушении. Теперь я не просто против, а против категорически.

— Прекрати так говорить. Гвен же тебя слышит! Нужно каким-то образом заставить Бреура снять внушение.

— Невозможно. Подумай сам. Пока что у нас нет никаких доказательств, только предположения. Сняв внушение — если оно вообще есть! — Бреур подставится по полной программе. Это же фактическое признание вины в намерении убить, Ирв. И если снять внушение, Гвен заговорит и даст против него показания. А теперь ответь мне: он дурак? Если он не дурак, то будет делать вид, что никакого внушения не было. Гвен сказала тебе, что это Бреур дал ей схему и заставил выполнить ритуал?

— Нет! Она не может говорить, но…

— В том-то и дело, что «но» мы можем засунуть дракону в задницу. У нас нет доказательств, Ирв. И Бреур ни за что не позволит нам их получить, если он не конченный идиот.

— Он не идиот, — выдохнул Ирвен. — Он хитрый и скользкий драконов сын.

— Тогда тем более. Давай, расскажи мне всё с самого начала. А ты, Гвен, дополняй, если сможешь.

Но моё участие не понадобилось. Они почти обо всём догадались сами, за исключением того, что я — чужемирянка. Всё это время я тихо лежала на постели, придавленная к ней весом Ирвена.

Ячер прибыл к моменту, когда братья уже во всём разобрались, и они ввели его в курс дела.

— Дайте я её осмотрю, — целитель глядел на меня обеспокоенно, с искренним, глубоким сочувствием. — Ты только не сдавайся, Гвен. Ты знаешь, что твоё открытие скоро прогремит по всей стране? Я нашёл такие же волоски в ранах двух других пациентов. Это настоящий прорыв. Мы пока молчим, чтобы не создавать ложной сенсации, ведь ещё ни один из пациентов не выздоровел окончательно, но мы все настроены очень оптимистично. А всё благодаря тебе. Не сдавайся, Гвен. Я знаю, что ты — настоящий боец. Видел это своими глазами. Потерпи немного, мы будем искать решение.

Я не ответила. Сознание стало каким-то лоскутным, фрагменты разговора долетали до меня, но мне было словно всё равно. Хотелось только одного — чтобы они ушли и оставили меня одну. А затем — освободиться и завершить дело, пока не рассвело, ведь тогда придётся ждать следующей ночи.

— Энергетически она опустошена, — сказал Ячер. — Я накачаю её снотворным, и она проспит какое-то время.

— Лучше её связать, — добавил Кеммер. — А мы пока остынем и спокойно обсудим ситуацию.

Мне в рот влили пахучего зелья с пряным привкусом и осторожно связали. Ирвен при этом выглядел так, будто сейчас взорвётся, а я притворилась, что снотворное подействовало, и закрыла глаза.

Марионеточный разум решил, что так правильнее, а я действительно хотела уснуть, ведь это дало бы столь нужную отсрочку. Днём выполнить ритуал я не могу, а до рассвета осталось всего ничего, небо уже серело за окном, когда я закрывала глаза.

Вот только сон не шёл.

Мужчины ушли, оставив меня на постели, и заперли комнату.

Как только в покоях стало тихо, я с трудом приоткрыла веки. Перед глазами всё плыло, жаль, что так и не получилось провалиться в глубокий сон. Вместо этого я попыталась высвободиться из пут, но безуспешно.

Я то задрёмывала, то снова приходила в себя и неловко шевелилась, а когда наконец вытянула левую руку из верёвочной петли, долго и заторможенно её рассматривала, не соображая, что делать дальше. В голове стояло марево. Снотворное и успокоительное глушили эмоции, но не приказ.

Медленно, словно плавая в киселе, я высвободилась окончательно. Чтобы встать с кровати, потребовалось неимоверное усилие, ноги едва держали. К двери даже не пошла — слышала, что её заперли. Направилась к окну и долго не могла его открыть. Когда тугая щеколда наконец поддалась, распахнула створки и глубоко вдохнула прохладный, свежий воздух.

Сознание немного прояснилось. Нетвёрдым шагом вышла на балкон и осмотрелась. Массивный козырёк поддерживали высокие фигурные столбики, повторяющие рисунок балясин балюстрады. Если забраться по одному из них на верх козырька, то я смогу доползти до крыши. Обрыв и зияющая под балконом пропасть почти не пугали — зелья и усталость притупляли чувства.

Времени осталось совсем мало. До рассвета — всего ничего. Но если поторопиться, то можно ещё успеть…

Неловким движением я влезла на перила. Покачалась, вцепившись в столбик. Страх обострил восприятие, и муть перед глазами немного рассеялась. Я сделала несколько шагов по перилам и дошла до угла. Ухватилась покрепче и неуклюже полезла вверх.

— Гвен! — раздался голос Ирвена.

Я чуть ускорилась, изо всех сил подтянулась и ухватилась за фигурный столбик почти у самой крыши. Ногами обвила его и попыталась забраться выше.

— Гвен! — Ирвен был уже рядом, распахивал дверь на балкон.

Испытав одновременно досаду и радость от того, что он меня остановит, я сделала последний рывок. Уцепилась за крышу и заметила боковым зрением, что Ирвен ловко запрыгнул на перила.