— Рассветник! — равнодушным голосом оповестил тюремщик, и вскоре один из служащих принёс миску каши с ломтём пышной лепёшки.

Голод — лучшая приправа, поэтому еда показалась вкусной. Кашу я съела быстро, а вот хлеб и небольшой кусок засохшего сыра, что прятался под ним, оставила мужу. Вдруг его недокармливали?

Помыв миску, завалилась на постель. Всё равно от меня больше ничего не зависело, а истощать и без того невеликие силы дневным бдением смысла не было — встречу с Ирвеном оно не приблизит, а после многочасовой уборки я устала.

Скорее бы увидеть мужа!

Меня разбудил лязг решётки. Пока сонный разум соображал, что это может означать, в камеру вошёл Ирвен, и решётка закрылась за ним. Я сначала приподнялась на локте, а потом села, потирая глаза. Протянула мужу руку, и он принял её, а потом скользнул к нарам и встал передо мной на колено. Поцеловал сначала тыльную сторону, затем — внутреннюю часть ладони, щекоча отросшей щетиной. Чёрные волосы лежали на голове тугими влажными спиралями, я заправила одну из непослушных прядей ему за ухо, ощущая себя до невозможности счастливой. Как только любимый оказался рядом, все неудобства камеры утратили значение.

По груди разливалось тепло, а печать мягко горела, побуждая развернуться к Ирвену спиной и прижаться ею к его груди.

— Гвен… — хрипло пробормотал он. — Ты не представляешь, как много для меня значит твой поступок. Я бы хотел сказать, что тебе не стоило этого делать, но получилось бы фальшиво. Я никогда не попросил бы тебя разделить наказание за ошибку, совершённую мною, но я не в силах отказаться от поддержки, которую ты решила мне дать.

Ирвен приподнялся с колена и сел рядом. Крепко обнял. Одна горячая ладонь легла на лопатки, погладив место печати, а вторая — на затылок. Наши лица оказались так близко, что я дышала мужем и видела только его необыкновенные глаза, затопленные сейчас нежностью и восхищением. Потянулась, чтобы прикоснуться к единственным губам, способным целовать меня так, что я забываю обо всём на свете, и вздрогнула всем телом, когда тюремщик резко стукнул кулаком по своему столу и рявкнул:

— Не увлекайтесь тут!

Замерев, как ребёнок, пойманный ночью за воровством конфет из общей вазочки, широко распахнула глаза, глядя на Ирвена.

Его слегка шершавые пальцы дотронулись до моей скулы и провели по ней, а затем спустились к шее и замерли на ключице.

— Я бесконечно рад, что ты рядом, — едва слышно проговорил муж.

— Ты забыл? Мы либо выплывем, либо пойдём ко дну. Вместе. Вдвоём, — прошептала я в ответ.

Он качнулся в мою сторону, чтобы поцеловать, но в последний момент с трудом сдержался, стиснув челюсти.

— Расскажи мне, что произошло? И почему ты ничего не сказал раньше? — попросила его, отвлекая.

— Хотел, но так как гордиться особо нечем, я решил приберечь эту часть до момента, когда мы выясним всё остальное, — ответил Ирвен. — Если честно, когда всё произошло, я не думал о последствиях. Не думал, что Боллару хватит наглости подать в суд. Вообще не думал. Ты едва не погибла у меня на глазах. Дважды. Сначала в круге ритуала, потом свалившись с балкона. Твоё лицо в этот момент. Одержимое и при этом обречённое. А после — испуганное и чужое, когда ты очнулась без памяти. Ты не представляешь, как мучительно было видеть тебя такой. А потом видеть его — торжествующего, насмешливого и ехидно говорящего, что для тебя готово место в склепе.

— Я тебя не осуждаю и прекрасно понимаю, — прошептала, сочувственно сжимая его плечи.

— Наверное, Кеммер на моём месте сдержался бы. А я — нет. Атаковал так, как меня учили. Сначала короткий удар в солнечное сплетение, чтобы сбить дыхание и отрубить доступ к магии. Потом — ещё один в челюсть, помощнее, чтобы дезориентировать. Потом сломал ему пальцы, чтобы он меня не парализовал. А потом… несколько раз приложил его головой об стол. Сильно приложил, он вздрогнул и затих. Я поначалу посчитал, что убил его, но целителя так сложно убить… Так что я оставил его как есть и ушёл. Мне было абсолютно плевать на последствия. Казалось очень маловероятным, что у нас с тобой вообще хоть что-то получится и что придётся нести ответственность за то, что я сделал. А ещё я был на пределе, слишком нервным выдался последний месяц. Удивительно, что Боллар выжил, если честно.

— Было бы хуже, если бы умер. Наверное…

— Срок был бы больше, это точно. Но он запросил такую несусветную компенсацию, что правозащитник всерьёз посчитал, что там лишние нули. Несколько раз связывался с Болларом, чтобы тот подтвердил сумму.

— Бреур хочет тебя разорить? — с тревогой спросила я.

— Нас. И да — он хочет гораздо больше денег, чем у меня есть. Но не думаю, что он их получит. В судебной практике просто нет прецедентов с подобными выплатами в качестве компенсаций за причинение обратимого вреда здоровью.

Я глубоко вздохнула, переваривая новости.

— А что говорит твой адвокат?

— Что дело однозначно удастся переквалифицировать из политического в нападение на почве личной неприязни. А вместе с твоими свидетельствами получится стройная и сильная версия. Это вторая причина, по которой я рад, что ты здесь, Гвен. Я всё это время переживал, что Бреур снова до тебя доберётся. Ячер и Ким заверили, что с тобой всё в порядке…

— Бреур пытался меня найти, но Нони его не впустила. Сказала, что мне нездоровится, вероятно, он подумал, что меня посадили на цепь или нечто подобное. А возможно, он специально организовал твой арест, чтобы добраться до меня.

— Такая мысль у меня тоже возникла, — едва слышно прошептал Ирвен, — и как только я увидел Кима, сразу же попросил приставить к тебе охрану. Он так и сделал.

— Я даже не знала, что Кеммер организовал охрану, — я говорила так тихо, что муж скорее читал по губам, чем слышал.

Он повернулся к тюремщику спиной и практически целиком закрывал меня от чужого досужего любопытства.

— Охранники специально действовали скрытно, чтобы тебя не пугать. А когда ты вернулась в имение после разговора с Ячером, они оставались снаружи. А ещё парочку Кеммер приставил к Бреуру, чтобы следить за его передвижениями, — Ирвен погладил меня по спине. — Я же не мог допустить, чтобы он снова тебе навредил. Но просить о подобном в момент ареста, при дознавателях тоже не мог, я же не знал, в чём конкретно меня обвиняет Бреур, и поначалу посчитал, что в похищении тебя. Это было бы логичнее. Тогда требование приставить к тебе охрану сыграло бы против меня. И только позже я понял, что если бы меня обвинили в твоём похищении, то и тебя бы забрали сразу.

— Интересно, а почему Бреур не сделал именно так?

— Потому что ему требовалось сначала избавиться от меня, чтобы добраться до тебя. Плюс он наверняка опасался, что либо ты могла что-то рассказать дознавателям, либо они начали бы задавать ему неудобные вопросы. Кроме того, он хочет получить как можно больше денег. Наверняка обвинение в похищении и удержании в плену последовало бы сразу после того, как он получил бы тебя и заставил бы давать нужные ему показания. Ты правильно сделала, что вернулась в поместье и находилась там всё это время. И хорошо, что не попыталась сунуться к Бреуру.

Я посмотрела на Ирвена удивлённо. Не может же он считать меня настолько глупой? Если бы и сунулась, то исключительно в компании кого-то большого, сильного и желательно вооружённого до зубов.

Муж догадался, о чём я думала, и улыбнулся. Мы замолчали, внимательно разглядывая друг друга. Слова стали лишними, я всё прекрасно понимала и без них. Чувствовала Ирвена всей сутью, словно он действительно стал половинкой меня. Это результат ритуала слияния? И даже если так, разве теперь это имеет значение?

От лежащей на моих лопатках руки шёл жар и растекался по всей спине. К щекам и губам прилила кровь, кончики пальцев запекло от желания касаться горячей обнажённой кожи Ирвена. Настроение между нами мгновенно изменилось, но разве можно было дать волю желаниям на виду у тюремщика?