Бреур говорил нарочито сухо, будто смерть Блайнера — просто очередное дело или рядовое событие, не стоящее даже капли сочувствия. Меня такой подход покоробил, что не укрылось от взгляда хозяина.

Попрощавшись со мной, «брата» ушёл.

Повисла неловкая пауза, пока вынужденный наниматель внимательно разглядывал меня.

— Мне очень жаль, что Бреур выразился именно так, — кашлянув, сказала я. — Искренне надеюсь, что найти лечение всё-таки можно.

Я замолчала, ожидая ответа, но Блайнер медлил с ним.

— Даже не знаю, что бесит сильнее — когда о моей смерти говорят, как о решённом деле, или когда пытаются сделать вид, что надежда ещё есть. В любом случае, нобларина Боллар, вам стоит воздержаться и от того и от другого, потому что из-за яда кантрада я не всегда способен контролировать свой гнев и могу сорваться. Но думаю, что это для вас не новость.

— Новость, если честно. Я никогда не сталкивалась с подобными ранениями раньше. Если у вас есть литература по теме, я буду признательна за возможность её изучить.

Кажется, мои слова очень сильно удивили собеседника, но он всё же достал несколько книг, а также папок с исписанными от руки листами. Протянул мне и сказал:

— Вы предпочтёте устроить первый сеанс передачи сил до ужина или после?

— Давайте сделаем это сейчас? — предложила я, кладя книги на стоящий рядом с креслами для посетителей журнальный столик. — Зачем откладывать?

— Хорошо.

Блайнер шагнул ко мне и взял за обе руки. Теперь, когда он встал так близко, оказалось, что его зрачки не расширены, просто от них к окантовке радужки тянутся рваные чёрные пятна. Когда мои пальцы легли в шершавые мужские ладони, я на секунду отвлеклась и забыла, что показывал Бреур. Подушечками пальцев коснулась плотных мозолей на руках Блайнера и подумала, что он часто держит в них оружие.

Сосредоточиться получилось не сразу. Хмурый маг нависал надо мной одетой в синий мундир скалой, и это сбивало с мысли.

— Сядьте, пожалуйста, — наконец сдалась я. — Мне так будет проще.

Когда он сел, оказалось, что ноги у него такие длинные, что я не могла приблизиться без того, чтобы не упереться ему в колени. Ну и ладно. Сев в соседнее кресло, наконец нашла удобное положение, прикрыла глаза и сосредоточилась на своей магии.

В районе солнечного сплетения слегка запекло, а потом по обеим рукам потекли струйки силы. Делиться ею оказалось почти приятно, но стоило немного увлечься, как накатила дикая слабость, и меня повело. Хорошо, что я сидела.

Блайнер заметил моё состояние и сказал:

— Лучше всё же делать это после еды, нобларина Боллар.

— Если вы не против, называйте меня Гвен, — проговорила я, потерев виски.

Делить фамилию с Бреуром было почти физически неприятно, но и своего исконного имени я не помнила, так что варианта лучше, чем «Гвен» всё равно не нашлось.

— Тогда вы можете звать меня Ирвеном, — согласился он. — Знаете, я уже говорил это вашему брату, но на всякий случай повторю ещё раз, чтобы между нами не возникало недомолвок. Когда я обратился к Боллару, он предложил мне брак с одной из его сестёр в обмен на целительские услуги. Я сразу озвучил, что для меня это неприемлемо. Учитывая обстоятельства, я хочу заранее уведомить, что не женюсь на вас, Гвен. С одной стороны, я сочувствую вашему положению и понимаю, что брак с умирающим магом мог бы стать для вас выходом, с другой — я несу ответственность за состояние семьи и уже распорядился своим имуществом. Раз уж я не успел жениться до своих лет, то и умру холостяком. В случае если вы рассчитывали уговорить меня на другой исход, вынужден вас разочаровать.

— Я рада, что вы со мной честны, Ирвен. Поверьте, я здесь не для того, чтобы уговаривать вас на мне жениться. Буду откровенна: за последние дни на меня столько всего навалилось, что мне просто нужна передышка, — поделилась я.

— Прекрасно вас понимаю, — вздохнул он. — Позвольте проводить вас в ваши покои, Гвен.

— Буду признательна, — кивнула я.

— Предпочитаете вид на парк или на горы?

— Пожалуй, на горы.

— Хорошо. Прошу вас последовать за мной.

Блайнер подхватил мой чемодан и повёл по просторному коридору вглубь имения. По рассеянности я едва не забыла переданные мне книги, но в последний момент спохватилась, забрала их со столика и прижала к груди. В ближайшие несколько часов нужно выяснить о кантраде так много, как только можно.

Что это за тварь такая, чей укус настолько опасен? И неужели нельзя найти противоядие?

Мне выделили прекрасные покои — огромные и при этом необыкновенно уютные. Здесь царила выдержанная элегантность, за которой стояли прекрасный вкус и большие деньги. Покои состояли из четырёх комнат — спальни, небольшой гостиной, в которой располагался рабочий стол, ванной и гардеробной.

Платья Гвендолины выглядели куда беднее, чем занавески или полотенца, и я невольно усмехнулась, развешивая свою одежду по местам. Вероятно, в этом доме на тряпки пускают куда более дорогие вещи. Но мне было всё равно.

Волновало не это.

Наконец я оказалась одна и получила возможность расслабленно полежать в постели и обдумать ситуацию, в которую угодила.

Попыталась вспомнить хоть что-то из своего прошлого, но словно подошла к стене из мутного стекла. За ней двигались невнятные образы, слишком размытые, чтобы в них разобраться. Единственная чёткая картинка перед глазами — ярко-бирюзовая, пронизанная лучами солнца вода и серебристые пузырьки воздуха, всплывающие вверх невесомыми жемчужинами света.

И больше ничего.

Дом, в котором я изначально очнулась, вызывал ощущение глубокой, беспросветной тоски. Воспоминания Гвендолины были куда доступнее, они словно рельефом проступали на матовой поверхности стеклянной стены, и я могла бы погрузиться в них, но не захотела. Там оказалось слишком много сожалений и боли. Гвендолина была глубоко несчастна, хотя старательно скрывала это от брата и сестёр.

Однако себе я запретила унывать и оплакивать чужие неудачи. Гвендолина жила так, как умела, а у меня будет другая жизнь, и в ней найдется место радости, несмотря на проклятие. Такая скорбная обречённость из-за невозможности выйти замуж казалась мне чрезмерной. В конце концов, Гвендолина могла уехать из этой империи, поселиться где-нибудь ещё, завести любовника и усыновить детей или родить внебрачных. Из каждой ситуации есть выход, даже из смерти, как оказалось. Но она предпочла остаться и страдать.

Я искренне сочувствовала Гвендолине, но не совсем понимала её. Однако в доме Болларов царила такая атмосфера, что сложно не впасть в депрессию, особенно когда ты старшая в семье и несёшь ответственность за младших сестёр.

Так что спасибо Бреуру за подаренную возможность не жить в «отчем» доме. А Блайнеру — за уважение. Меня явно поселили в одни из лучших покоев, и я оценила этот жест. Понятно, что придётся расплатиться даром, но в договоре не было уточнений касательно условий проживания, так что формально он мог поселить дочь вражеского рода хоть в сарае, хоть в каморке под лестницей, хоть под рябиновым кустом, но делать этого не стал. Очень благородно с его стороны.

Разобрав вещи, почувствовала голод. К счастью, словно предвосхищая возникшее желание отправиться на поиски еды, раздался деликатный стук в дверь.

— Светлой ночи, нобларина Боллар, — поприветствовала меня немолодая служанка с добрым лицом. Её седеющие волосы были собраны в высокий пучок, а серые глаза смотрели без враждебности или предвзятости, с настороженной симпатией.

— И вам, госпожа…

— Нони. Я принесла вам вечерник. Вы голодны?

— Если честно, очень, — с улыбкой признала я и поблагодарила за заботу.

Вечерник — это завтрак для тех, кто просыпается после заката.

На оставленном ею подносе ждал целый пир. Три тарелки с различными закусками, горшочек с нежным мясом, запечённым под сырной шапкой, а ещё десерт и кусок ярко-жёлтого овощного рулета — никогда такой не пробовала.