В этот момент голова у меня снова закружилась, пальцы соскользнули, и я с визгом рухнула вниз.

Руку пронзило болью, меня дёрнуло, плечо хрустнуло, и я повисла над пропастью. Ирвен успел ухватить меня за запястье правой рукой и теперь держал. Мелькнула мысль, что лучшее, что он мог бы сделать для себя — отпустить. Вместо этого он рывком подтянул меня к себе, поставил на выступ, а затем прижал всем телом к перилам.

— Зачем? — хрипло спросила я, изо всех сил гася в себе желание сопротивляться. — Кеммер прав.

— Кеммер просто никогда не любил. Посмотри на меня, Гвен, — потребовал он, я подняла на него взгляд и мгновенно утонула в чёрных омутах его глаз. — А теперь слушай внимательно: я тебя не отпущу. Никогда. Мы оба по уши в этом дерьме, но мы ещё поборемся, прежде чем утонуть. И либо выплывем, либо пойдём ко дну. Вместе. Вдвоём. И больше говорить здесь не о чем.

На глазах выступили слёзы, и их пелена исказила весь мир. Лицо Ирвена смазалось, сознание растворилось в уже знакомом мареве, но я успела кивнуть.

Ирвен втащил меня в комнату и усадил на постель. Оседлал сверху так, что я оказалась стиснута между его напряжённых бёдер.

— А теперь пей.

— Что это? — вяло пробормотала я, чувствуя, как моих губ коснулся краешек стеклянной бутылочки.

— Зелье беспамятства. Мы пришли к выводу, что до тех пор, пока ты не помнишь ритуал, ты не сможешь его повторить.

— Я не хочу тебя забывать… — нахмурилась я, отчаянно цепляясь за разговор.

— Пей, Гвен. Это приказ, — настоял Ирвен, и мне пришлось подчиниться.

Зелье разлилось по рту, и я неохотно его проглотила.

— Ненавижу приказы… — выдохнула я, дрейфуя где-то на грани яви и наведённого сна.

Положила голову на сильное плечо и прикрыла глаза. Касание горячей, гладкой кожи успокоило. Я почувствовала себя ребёнком — защищённым и беззаботным.

— Должен предупредить, что зелье беспамятства — не панацея, — раздался из-за моей спины до боли знакомый мужской голос, но чей?

Разгадка была так близко, но ускользала. Я задышала спокойнее, проваливаясь в сон, но разговор мешал.

— Что именно она забудет? — спросил другой голос, холодный и деловой.

— Поначалу всё, даже себя. Потом воспоминания станут возвращаться. Это неизбежно, учитывая её способности. Её магия начнёт исцелять тело, и эффект от зелья будет проходить.

— И на сколько его хватит? — спросил мужчина, держащий меня в руках.

— На сутки? На несколько часов? Не знаю.

— Нам нужно продержаться ещё хотя бы три дня, до полнолуния.

— Нет, Ирв! — решительно возразил холодный голос. — Мы не можем провести ритуал слияния через три дня. Мы же договорились, что не раньше, чем несколько месяцев.

— Вы не сможете поить Гвен зельем беспамятства целый месяц, я это запрещаю, — отозвался другой собеседник. — Оно слишком мощно влияет на сознание. Даже после второй-третьей порции могут начаться галлюцинации или бред. Если накачивать её три дня подряд, то наверняка разовьётся паранойя. Это зелье разъедает мозги, и давать его регулярно недопустимо. Гуманнее сразу убить.

— Запереть её где-нибудь в темнице надолго мы тоже не сможем, это незаконно. Её брат заявит в Имперскую Службу Правопорядка, и я отправлюсь на каторгу за похищение и удержание. Кроме того, она на удивление прыткая, не в кандалы же её заковывать. Я не могу с ней так поступить, лучше женюсь.

— Лучше отпусти, — посоветовал холодный голос. — Признай, что хорошего выхода из ситуации нет. Она — взрослая женщина, и ты сейчас вмешиваешься в её семейное дело, хотя она тебя об этом не просила. Ты даже не знаешь, возможно, она сама предложила брату этот вариант, а внушение понадобилось, чтобы она не струсила в последний момент. Или же они решили его провести, бросили жребий, и именно ей досталась участь пожертвовать собой. Если бы от меня зависело благополучие братьев и сестёр, я бы принял удар на себя. Это нормально.

— Нет, — возразил мужчина, державший меня в руках. — Я уверен, что она этого не хотела и не просила. Нам нужно протянуть всего три дня. Это не так долго.

— Ирвен, ты не в себе. Ты же не будешь рисковать жизнью…

— Кеммер, прекрати! — рявкнул он. — У меня вообще не было бы этой жизни, если бы не Гвен. Ты что, внезапно забыл, что такое «Долг крови»?

— «Долг крови» — это долг перед воином, спасшим твою жизнь в бою. Она не воин, а болезнь — не бой.

— Болезнь куда хуже боя, а хрупкая девушка нуждается в защите куда сильнее, чем тренированный воин. Ты ведёшь себя как настоящий подонок по отношению к девушке, которая из кожи вон лезла, чтобы меня вылечить. Она не заслуживает такого отношения с твоей стороны!

— Она лечила тебя по договору и получила за это деньги! Ты что, теперь будешь жениться на каждой кухарке, которая на совесть отрабатывает жалование?!

— Она не кухарка!

— Она — Боллар! — прорычал в ответ голос, и никакой ледяной сдержанности в нём не осталось. — Я имел дело с одной из её сестёр, и сложно представить более изворотливую, лживую и манипулятивную дрянь. Судя по всему, их братец ничем не лучше. Так с чего бы твоей драгоценной Гвен отличаться от них?

— Кеммер, тут я соглашусь с Ирвом. Гвен — замечательная. Умная, добрая, самоотверженная. Поверь, изображать эти качества ей было ни к чему. Как и спасать Ирва. Она буквально не отходила от него ни на шаг и делала всё возможное, чтобы ему полегчало. А что касается Болларов — ты же сам знаешь поговорку: не суди дерево по одной червивой сливе.

— Пока что все встреченные мною сливы с этого дерева были не только червивые, но и гнилые! — хмыкнул тот.

— Это не имеет отношения к Гвен. Ячер, ты можешь усыпить её?

— Воздействовать магией не стоит. Могу дать ещё снотворного.

— Отлично. Дай побольше. А мы пока подумаем, что делать дальше.

Мне приоткрыли рот и влили в него ложку терпкого зелья. Я покорно проглотила его и наконец-то утонула в спасительной темноте.

Тридцать пятый день эбреля. Перед рассветом

Темнота. Тёплые объятия небытия. Лунный свет, ласкающий кожу.

Безвременье. Беззаботность. Безопасность.

Я дрейфовала на мягких волнах памяти — своей и чужой. Прошлое и настоящее сплелись в ажурную сеть, и в ней всё обрело смысл. Я мысленно потянулась к богине и поблагодарила её за второй шанс. За оказанную честь. За милосердие и возможность снова дышать.

Наконец все воспоминания встали на места. Отдельные фрагменты сложились в единую картину. Кусочки мозаики сошлись в логичный и правильный узор.

Я глубоко вдохнула напоенный лунной силой ночной воздух.

Печать на спине пылала, но не причиняла боли. Скорее согревала собой. Наша с Ирвеном нерушимая связь. Я окончательно пришла в себя и осознала, что лежу на холодном полу одна. Мысленно потянулась к мужу, а потом шокированно замерла. Он не дышал!

Резко дёрнулась, чтобы встать, и перед глазами всё поплыло.

Над мужем склонились Ячер, незнакомый маг и жрец, все трое хмурились. Я вспомнила, как изо всех сил отвергала его и сопротивлялась во время обряда. Что если его дух не вернётся из-за этого? Меня сковало ужасом, выморозило изнутри от отвратительнейшего предчувствия.

— Ирв? — прошептала я и поползла к его бездыханному телу.

Руки дрожали от слабости и немели от холода. С каждой минутой становилось всё страшнее и страшнее. Лицо Ирвена покрывали светящиеся узоры, а жрец напевно читал заклинание призыва. Ячер поймал меня за руку и не позволил приблизиться.

— Не мешай. Это уже третий призыв. Дух не откликается.

На меня свалилась ледяная глыба огромного чувства вины. Это из-за меня! Это я была проклята и это я его отталкивала! Это я просила свободы во время обряда… А теперь дух Ирвена не может найти обратный путь к телу.

— Я могу позвать? Через печать? — вцепилась я в целителя.

— Зови, — эхом откликнулся он, не сводя глаз со жреца, колдовавшего над телом Ирвена. — Сосредоточься на печати. Пошли магический зов, только мысленно.