— Так что случилось? Вы наконец расскажете? — вопрошающе уставилась я на обоих.

— Да, — Кеммер посмотрел прямо на меня, но не враждебно и холодно, как обычно, а спокойно. — Помните тот день, когда вы очнулись после приёма зелья первый раз? Вы ещё попросили принести книгу. Так вот, Ирвен тогда ездил к вашему брату, чтобы выяснить, что случилось, и заставить его снять с вас заклинание подчинения. В общем, разговор у них сложился не самый… благожелательный. Боллар отказался помогать и заявил, что вы всё равно исполните приказанное, поэтому он уже подготовил место в родовом склепе и даже табличку заказал. Ирв вспылил и… ну… в общем, выразил своё недовольство сложившейся ситуацией… несколько неподобающим способом.

— Надрал Боллару зад так, что тот два дня в себя не приходил, — довольно скалясь, сказал Хейлар и ехидно добавил: — А когда пришёл, то недосчитался нескольких зубов. И наверняка испытал восторг от новой формы своего носа.

— В общем, очнувшись, Боллар выдвинул обвинения против Ирва. А так как формально одно место в Синклите принадлежит Болларам, то он настоял на том, чтобы нападение было расценено как нападение на представителя Синклита, — пояснил Кеммер. — По факту Боллар там ещё не заседает из-за возраста и передал право голоса другому доверенному члену Синклита, но юридически после гибели вашего деда он таковым тоже является, так что… Ирвену не три года заключения грозит, а минимум семь.

Договорив, деверь выжидательно уставился на меня.

— Семь… — оторопело проговорила я, а потом подумала, что всё не так страшно.

Если будет суд, то мне есть что предъявить на нём. А ещё лучше — до него, чтобы заставить Бреура дать заднюю. В конце концов, он опосредованно пытался меня убить, а Ирвен защищал, как мог. Да и потом, я всё равно чувствую мужа сквозь печать, так что лишь вопрос времени, когда разлука станет невыносимой.

— Это ничего не меняет. Семь так семь… — тяжело вздохнула я. — А отбиться от этих обвинений каким-то образом можно?

— Разумеется. Нам предстоит судебный процесс, в котором мы расскажем, что сделал Боллар. Это наверняка послужит смягчающим обстоятельством. Опять же, нужно достойным образом осветить историю в газетах, чтобы вызвать общественный резонанс. На заказные публикации денег у Боллара нет, а у нас есть. Я уже встретился с двумя редакторами и заручился их поддержкой. Представим его злодеем, пытавшимся разлучить влюблённых. А вас — благословлённой богиней парой, чьи души устремились навстречу друг другу, несмотря на вражду семей. В общем, напишем какую-нибудь романтическую чушь в этом духе, чтобы вызвать сочувствие у широких масс до начала процесса. Журналисты уже готовят материалы и пришлют мне на проверку.

— А если Боллар заберёт заявление и откажется от выдвинутых обвинений? — тихо спросила я, комкая в руках салфетку.

— С чего бы ему отступаться? Все доказательства у него на руках. Ирвен сам подставился. А без защиты Ирва Боллару будет проще добраться до вас, так что, быть может, для вас действительно лучше и безопаснее находиться рядом с братом, — задумчиво проговорил деверь.

— Мне нужно встретиться с Бреуром. Думаю, я могла бы вынудить его забрать заявление. Он ведь ещё не знает, что Ирвен избавил меня от внушения. А у меня есть определённые рычаги давления.

— Исключено, нобларина Блайнер, — отрубил Кеммер и заговорил с неожиданной горячностью: — Я согласен помочь вам снять метку и воссоединиться с братом, но я ни за что на сотню метров не подойду ни к Бреуру, ни к дому Болларов, ни к его сёстрам. Особенно — к Адели!

Я широко распахнула глаза, с удивлением следя за его рассерженным лицом. Похоже, сестрица успела мощно прищемить Кеммеру хвост, раз он настолько взбудоражен. При этом он явно не боялся Бреура или Адели, скорее хотел избежать встречи, чтобы ненароком их не пристукнуть.

— А что она сделала? — невинно уточнила я.

— Это не касается текущего дела. В любом случае никаких встреч с Болларом не будет, он слишком хитёр и подл, чтобы ему доверять. А наше положение слишком шатко. Мой отпуск скоро закончится, я обязан буду вернуться в часть. Никакие семейные неурядицы не послужат оправданием, если я этого не сделаю. Я, конечно, люблю брата, но становиться из-за него дезертиром не намерен. Если вы, нобларина Блайнер, не согласны на мои условия, сидите в имении и ждите, пока метка недееспособности не исчезнет сама. Или пока её не снимут. Честно говоря, я понятия не имею, что с этими метками происходит, ни разу не имел с ними дела.

— Сама она не исчезнет, но потускнеет, как только выйдет положенный срок, — подсказал Хейлар. — После этого её можно будет снять. Делать это имеют право только официальные лица, любая попытка вмешаться самостоятельно считается уголовным преступлением… Так что я бы с удовольствием попробовал, всегда было интересно, как она работает.

Кеммер насмешливо посмотрел на целителя и фыркнул:

— Ячер, обычно с возрастом у людей прибавляется если не мозгов, то хотя бы опыта.

— А я счастливо избегаю подобной участи, чтобы не превратиться в такого зануду, как ты. И вообще, я планирую жить не очень долго, но очень интересно, — хмыкнул он и подмигнул мне. — Иначе какой во всём этом смысл?

Деверь вдруг насмешливо закатил глаза. За ужином он впервые столь ярко проявлял обычные человеческие эмоции и предстал в новом свете.

— Итак, нобларды, если вы закончили с трапезой, то предлагаю выдвигаться, — посмотрела я на собеседников. — Вещи для меня и Ирвена уже собраны, Нони приготовила корзину с продуктами. Можно ли будет их передать?

— Нет, продукты передавать запрещено, как и артефакты. Книги и одежду можно, но их тщательно досмотрят. Кормят в тюрьмах не то чтобы хорошо, но смерть от голода Ирву не грозит, — заверил Кеммер. — Ну что же, если вы готовы, нобларина Блайнер, то давайте отправляться.

— Зовите меня просто Гвен, — попросила я. — В конце концов, мы теперь родственники.

— Договорились. Тогда я для вас — Ким. И знаете, Гвен, я рад, что вы — не Боллар. Думаю, ни одна Боллар так бы не поступила.

Я могла бы поспорить с деверем, потому что знала сестёр, но делать этого не стала. Мне нужна поддержка Кеммера, а не бессмысленные выяснения, кто прав.

Мы выдвинулись в город. Я предвкушала встречу с мужем и возможность показать ему, что он может рассчитывать на мою поддержку в любых обстоятельствах.

А что касается суда, то мы ещё посмотрим, кто кого. У меня в рукаве имелось несколько козырей, которые Бреур ни за что не захочет увидеть разыгранными.

Увидев меня третий раз подряд за три дня, ноблард Имплияд даже не попытался сымитировать благодушие. Он недовольно поджал губы и скептически посмотрел на сопровождающих меня молодых мужчин, а потом выдавил:

— Ясной ночи, нобларды. Чем могу вам помочь?

Весь его вид при этом говорил… да что там говорил, прямо-таки кричал, что ничем помогать он не намерен. Однако, несмотря на глубочайшее раздражение, он всё же вёл себя цивилизованно и учтиво указал нам на кресла для посетителей. Мы сели, изобразив вежливые улыбки на лицах.

Первым заговорил Кеммер. Сухо изложил легенду о том, что я случайно выпила зелье беспамятства, показал постановление о задержании Ирвена и нотариально заверенное распоряжение, что в случае смерти, болезни или других обстоятельств, мешающих мужу выполнять роль моего опекуна, таковым становится деверь.

Следующие несколько минут прошли в жарком споре о том, подходит ли арест под определение такого обстоятельства, и в итоге чиновник был вынужден признать, что подходит. Тогда ноблард Имплияд обратился к Ячеру:

— Первый раз слышу о том, чтобы разовый приём зелья беспамятства вызвал такой сильный психоз. Я прекрасно помню первую встречу с ноблариной Блайнер, она явно была не в себе. Я бы всё же не торопился и назначил дополнительное обследование.

— У меня есть одна теория, согласно которой зелье могло подействовать именно так, — лучезарно улыбнулся целитель, и сразу же стало понятно, что дальше последует очередная выходка в его стиле. — Вы же знаете, что зелье беспамятства воздействует на мозг, убивая его клетки. Так вот, если речь идёт о человеке с высоким интеллектом и… скажем так… большим количеством клеток, то влияние зелья не столь разрушительно. А, к примеру, для леонессы, у которой и мозгов-то всего десять унций, оно станет смертельным.