В моей груди горячим огнём вспыхнуло новое чувство — невозможная, дикая надежда.

Я распорядилась:

— Мне нужно как можно больше света, самого разного. Свечи, лампы, артефакты — всё, что найдётся в доме. Отправьте кого-нибудь в магазин за новыми источниками.

— У полуденников есть кристаллы со светом Солара. Думаю, их можно купить в одной из магических лавок, — предположил дворецкий.

— Прекрасно. Нужны ещё лотки, бумага и пинцеты. А также разные лупы.

— Я куплю самые лучшие! — заверил он и удалился быстрыми шагом.

Служанки переглянулись и принялись помогать мне — выставляли свет, убирали использованные листы и приносили новые.

Я вернулась к ране и с решимостью приступила к работе. Тончайшие, едва заметные волоски было почти нереально нащупать пинцетом, но вскоре я приспособилась и научилась не столько видеть их, сколько чувствовать, где они должны находиться. Хотя это оказалось несложно — в ране их были тысячи. Закусив многострадальную губу, с остервенением вытаскивала их один за другим, минута за минутой, час за часом. Вскоре шея затекла, пальцы перестали слушаться, а глаза заслезились.

— Я могу подать ужин, — робко предложила Нони, когда я в очередной раз принялась крутить головой, чтобы снять спазм мышц шеи. — Вам нужен перерыв.

— Гвен, она права, — впервые за несколько часов подал голос Ирвен, и меня окатило волной стыда.

Всё это время он молча терпел жуткую боль, пока в его ране ковырялись инструментами. А ведь я настолько отдалась азарту поисков, что даже забыла наложить обезболивающие заклинания.

— Конечно, — устало согласилась я. — Прости, что увлеклась. Нони, принесите, пожалуйста, еду, а я пока всё приберу. Думаю, после перерыва нам стоит переместиться в кабинет. Нет смысла торчать на улице.

Скинув пинцеты в лоток с отваром, помыла руки и потёрла уставшие глаза. Ирвен терпеливо ждал и не торопил. Прежде чем закрыть рану повязкой, я сотворила два заклинания — сначала обезболивающее, а затем — затягивающее рану. Её тёмные края у самой поясницы, откуда я вынула тысячи волосков, вдруг стянулись и застыли сомкнутыми в одном месте. По сравнению с длиной раны это было практически ничто, но… края раны стянулись!

Я взвизгнула от восторга. Обогнула стул, схватила лицо Ирвена в ладони и воскликнула:

— Рана зарастает в том месте, где нет волосков! Она зарастает! Я тебя вылечу!

Последние слова вырвались сами, я не подумала, что не стоило так обнадёживать обречённого пациента, но не сдержалась. Мне мучительно хотелось верить в чудо. На лице Ирвена расцвела неуверенная улыбка, а взгляд изменился. Он резко приподнялся, поймал меня в объятия и жарко поцеловал.

Наши губы соприкоснулись, и я целиком отдалась новым ощущениям — ликованию и страсти — смешавшимся в душе гремучим коктейлем. Надежда придавала поцелую сладкий, дурманящий вкус.

Когда Ирвен резко отпрянул и сел на место, я растерянно замерла, не понимая причины, но в ту же секунду распахнулась дверь чердака, и в проёме появилась Нони с подносом. Следом семенила её помощница.

Трясущимися от радости руками я наложила повязку на спину Ирвена и помогла ему надеть рубашку. Нони сервировала для еды другой столик — между кушетками, но как только служанки скрылись в доме, Ирвен сел рядом со мной и обнял:

— Даже если ничего не получится, я всё равно безумно тебе благодарен. Лучше умереть, борясь за крошечный шанс, чем знать, что его нет. Спасибо, Гвен.

Я разревелась — на этот раз от счастья — и снова обняла его. Мы ели, не отрывая друг от друга взглядов и торопясь поскорее закончить.

Весь остаток ночи ушёл на поиск и извлечение из раны треклятых волосков. Они были такие крошечные, и их было так много, что занятие казалось почти бесполезным, но сдаваться не собирался никто.

Следующее утро мы с Ирвеном встретили на крыше, в лучах Солара. Они здорово помогали продвинуться в поиске притаившихся в ране безмолвных ядовитых убийц.

Мы оба устали. Тело ломило от одной и той же напряжённой позы, голова стала тяжёлой, хотелось лечь и выключиться.

Ирвен давно отпустил слуг спать и много раз предлагал мне сделать перерыв. Но мне казалось, что я отрублюсь, как только сяду на кушетку, поэтому отказывалась.

— Гвен, у нас есть ещё несколько дней в запасе, — снова заговорил маг, тяжело вздохнув. — Я боюсь, что ты подцепишь заразу из-за усталости. Невозможно оставаться сосредоточенной столько часов подряд.

— Мы теперь знаем, как бороться с такой раной. Нужно будет просто вынуть из неё щетинки, — пробормотала я, зажмурив глаза, потому что зрение отказывалось фокусироваться. — Ещё немного.

— Гвен, — строго сказал Ирвен. — Хватит. Ты устала. Отдохни.

У меня опустились руки, из правой выпал пинцет и звякнул о каменный пол.

— За ночь я успела обработать хорошо если десять процентов раны. У нас нет ещё девяти ночей, Ирвен, — сипло ответила я, кинула второй пинцет в лоток и принялась растирать сведённые от напряжения пальцы.

— Ячер поможет.

— И где он? — резче, чем хотела, спросила я. — Мы бы положили тебя на стол, вдвоём было бы проще.

— Отличная идея со столом, — Ирвен поднялся со стула, размял затёкшее тело и приобнял меня. — Ты слишком напряжена. У нас всё получился. Сейчас поедим и поспим, а завтра продолжим. Наложи повязку и на этом закончим на сегодня.

Его распоряжение диссонансом отдалось в теле. Я не хотела соглашаться, но слишком сильно устала, чтобы спорить.

— Хорошо, — сдалась я в итоге.

Мы быстро поели, а затем отправились отдохнуть. Я думала, что отрублюсь, как только коснусь головой подушки, но ошибалась. Хаос в мыслях не давал расслабиться и уснуть. Нам нужна помощь! Одна я не успею. Но и доверить такую задачу некому. Вдруг другой целитель будет вынимать волоски недостаточно тщательно? Тогда всё окажется напрасным.

Пока смотрела в потолок, Ирвен мерно дышал рядом, и вскоре я тоже наконец задремала, но проснулась несколько часов спустя оттого, что у него начался жар. Настолько сильный, что его кожа обжигала.

Горячка пыталась завладеть им целиком, но я упрямо с ней боролась.

Нам выпал крошечный шанс, но я вцепилась в него изо всех сил.

Смерть стояла у порога, но я не собиралась её впускать.

Отчаянно билась за жизнь Ирвена.

Верила в него.

И любила.

Первые две недели после моего неожиданного открытия слились в один бесконечный, сложный, лихорадочный комок. Все силы уходили на то, чтобы подпитывать Ирвена, а всё время — на то, чтобы вынимать из его раны прокля́тые волоски. Ячер переехал в поместье и помогал — вдвоём мы успевали делать больше, а также проверяли друг за другом.

Яд в волосках оказался тем же, и противоядия по-прежнему не было.

Однако рана зарастала. Болезненно, долго, неохотно, но зарастала.

Ирвена бросало то в жар, то в слабость, но две недели спустя он всё ещё цеплялся за жизнь. Чернота расползлась по его глазам и целиком покрыла склеры, зато его веки, слизистые и губы оставались розовыми, хоть и бледными.

Нам с Ячером потребовалась ещё неделя, чтобы вычистить рану окончательно. Словно в насмешку над нами, шрам так и остался чёрным. Зиял рваной отметиной на побледневшей коже спины, словно безумный художник запечатлел на ней адскую сороконожку.

На исходе четвёртой недели Ирвен начал поправляться, но процесс шёл настолько медленно, а своенравный пациент настолько сильно уверовал в своё выздоровление, что мне порой хотелось его пристукнуть. Я даже выучила заклинание погружения в глубокий сон, и если бы у меня были лишние силы, обязательно бы его применила.

Вместо того чтобы соблюдать постельный режим, Ирвен начал тренироваться!

Увидев его с мечом, я ужасно разозлилась. Просто вскипела. Ещё несколько дней назад он едва стоял на ногах и шатался от слабости, идя в ванную, а теперь — вы только посмотрите! — махал мечом на лужайке. Во мне всё бурлило от негодования: я изнывала от усталости и истощения, чтобы отдать ему все свои силы, а он столь бездарно тратил их на никому не нужные подвиги! Какой меч, если у него ложка недавно выпадала из рук?!