— Хорошо, — снова сдалась я, понимая, что переспорить Ирвена невозможно, а это не та битва, в которой я использую последние стрелы, и не тот холм, на котором я готова умереть.

Подняла на него глаза и попросила:

— Только умоляю, будь осторожен. И не верь тому, что говорит Бреур.

Ирвен не возвращался так долго, что беспокойство нарастало с каждым часом, пока не встало в горле першащим, горьким комком. Бреуру я не доверяла ни на грош и боялась, что он сделает Блайнеру или мне какую-нибудь гадость просто потому, что может.

Ни сладостей, ни развлечений, ни тем более модисток мне не хотелось.

Чем глубже я мысленно погружалась в ситуацию, тем сильнее опасалась ритуала, который должна была провести уже через несколько часов. И посоветоваться было не с кем — рассказать я ничего не могла, а на оставленный на тумбочке листок со схемой Ирвен не обратил внимание ни вчера, ни сегодня. Просто взять и всучить ему листок не получалось — попробовала, но тело будто становилось чужим, как только я собиралась нарушить приказ Бреура.

Из найденной у Ирвена книги о ритуалах ничего относящегося к моему случаю выяснить не удалось. Да там даже отдалённо похожей схемы не было! Однако между тем, что рассказал Бреур, и тем, что писали в книге, была одна существенная нестыковка. Дети Гесты могли воззвать к Танате. Это подтверждала и история Моэры, и десятки других. Геста карала за «измену» только жрецов, но Гвендолина жрицей никогда не была и быть не могла — женщин не допускали до этой роли.

А значит, Бреур солгал мне. А если солгал в этом, то в чём ещё?

Из памяти Гвендолины ничего полезного выудить не удалось. Ритуалы никогда её не интересовали и вообще считались неженским делом. Можно подумать, чтобы рисовать круги и знаки мало было двух рук, и требовалось что-то дорисовывать причиндалами!

Хотя логику я понимала — магически одарённые женщины должны рожать детей для Империи, а не заниматься такой ерундистикой, как карьера или воплощение своих желаний. Феминизм в этом мире ещё не придумали, и власти справедливо опасались, что если дать женщинам выбор, то они перестанут выходить замуж по указке семьи и рожать по десять детей от нелюбимого мужа. И тогда настанет хаос, потому что вся текущая общественная система держалась на пресловутом «бабы новых нарожают», что для стороннего наблюдателя было очевидно.

Вот только проблемы этого мира меня сейчас волновали мало. Какое мне дело до политических и социальных столкновений между полуденниками и полуночниками или магами и запертыми в разломе драконами, если шансы дожить до следующего вечера становятся призрачнее с каждой минутой?

Схема ритуала отпечаталась у меня в мозгу и постепенно словно заслоняла собой всё остальное. Откуда-то из глубин сознания пришло воспоминание, что для проведения ритуала требуется специальная впитывающая лунный свет жидкость — мерку́ра. И её у меня нет. Как нет и кисточки, предназначенной для работы с ней. Трогать меркуру руками нельзя — она оставляет следы и ожоги, поэтому её наносят на кожу лишь тогда, когда планируют запечатлеть на теле определённый узор.

В принципе, вместо меркуры можно использовать и собственную кровь. При контакте с лунным светом и магией эффект будет сравнимый. Я ещё раз взглянула на схему и решила, что крови понадобится слишком много. Нет, ослаблять себя точно нельзя.

Нашла Нони и попросила дать мне меркуру и специальную кисть для работы с ней.

Поколебавшись, она согласилась и принесла всё нужное в мои покои. Жидкость во флаконе переливалась и мерцала, словно текучий люминесцирующий металл.

А Ирвен всё не возвращался!

Наш с ним контракт закончится, когда с утренними сумерками начнётся новый день. Приказ ощущался всё явственнее, он довлел надо мной и гнал на крышу — готовиться к ритуалу. Я разделась и залезла в ванну, чтобы создать для себя лазейку и найти отговорку. Нельзя же идти на такой важный шаг немытой? Сначала нужно искупаться, красиво уложить волосы, выбрать лучшее платье…

Я пыталась отсрочить неизбежное, запутать саму себя, но у меня не получалось. Под кожу словно вонзились десятки горячих иголок, мысли начали путаться, а давление приказа и желание поскорее его выполнить всё нарастало.

Вылезла из ванной и вцепилась в косяк — ноги уже несли на выход из покоев. Всерьёз испугалась, что пойду обнажённой. Подцепила сорочку — руки уже не слушались, и мне едва удалось её надеть.

Пальцы сами сжались кольцами вокруг вытянутого флакончика с меркурой. Волосы распались по плечам, и я не успела их собрать. Как только в руках оказались кисточка и схема, остановить себя я уже не могла. Ноги сами понесли меня на крышу. Никто из слуг не заметил и не задержал меня. Я шла так медленно, как только могла, спотыкалась едва ли не о каждую ступеньку, но очередной шаг подводил меня всё ближе к цели.

Я молилась, чтобы чердачная дверь оказалась заперта, но мне не повезло. Она послушно распахнулась передо мной, выпустив наружу.

Обе луны стояли высоко. Таната словно сочилась раскалённой лавой и была практически полной. Голубые лучи Гесты неуверенно били из-за большого облака, словно она пыталась спрятаться от сестры.

Вечером луны находились на разных концах небосвода, а теперь сблизились, и мне показалось, что позже этой ночью их пути пересекутся, и рыжая богиня снова затмит голубую.

Бреур всё рассчитал. Именно поэтому мы заключили контракт на тридцать дней. Он наверняка знал, что сегодня ночью именно Таната будет царить на небосводе. Он умело спланировал и расставил ловушку, а я шла в неё, не в силах противиться его воле.

И Ирвена не оказалось рядом. Быть может, Бреур нарочно его задержал?

Я осталась один на один с приказом, и с каждой минутой всё яснее осознавала, что ритуал не сулит ничего хорошего. Но и остановиться не могла.

Потребность выполнить команду Бреура была настолько сильной, что проще было отказаться от дыхания, чем от неё. Кожу пекло от нетерпения, стопы кололо невидимыми шипами, голова кружилась — хотелось кинуться на ритуальную площадку и поскорее завершить дело, но я сдерживала себя изо всех сил.

— Я иду. Иду… Только освобожу место… — бормотала себе под нос, пытаясь обмануть собственный разум. — Отодвину кушетки и столик, чтобы не помешали. И тогда начну.

Тело скрутило от боли, в ушах появился мерзкий писк.

В итоге я отодвинула лишь одну кушетку, а потом рухнула на пол, открыла флакончик и макнула в него кисть. Схема осталась валяться где-то на подходе к площадке, но она мне уже не требовалась. Я стала одержимой этой схемой, сама была готова превратиться в неё.

Начертила огромную окружность, оставшись внутри неё.

Это первый шаг.

Всего их шесть. Шесть — сакральное число для магов.

По внутреннему контуру нарисовала знаки.

Это второй шаг.

Тело мне больше не подчинялось. Меркура напитывалась светом Танаты и рыжела на глазах. А когда на каменном полу замкнулся ещё один круг — она засветилась пылающей охрой.

Это третий шаг.

Я не понимала значения половины знаков, которые выписывала на полированном камне крыши, но старательно рисовала их один за другим. Ритуальный круг вспыхнул ржавым пламенем и потянул силы теперь уже из меня.

По телу разлилась противная слабость. Потерять бы сознание, но приказ Бреура не позволял. Я послушной куклой продолжала рисовать символы ритуала, который должен был меня убить.

Задумка Бреура стала простой и ясной, очевидной до безобразия.

Использовать чужемирянку, чтобы заработать денег, а потом пустить её в расход, чтобы она ценой своей жизни сняла проклятие с остальных Болларов. Изящно и экономно. Минус старшая сестра — минус самый большой налог. И плюс возможность выдать замуж остальных и жениться самому.

Можно даже в чём-то понять Бреура — он спасал свой род, своё право на его продолжение и хотел для сестёр лучшего будущего.

Но я отказывалась служить пешкой в его партии, и поэтому замерла, глядя на Танату. Её лучи казались почти тёплыми, и это тепло впитывалось в нарисованные на полу символы и раскаляло их. Они светились ярко и уверенно.