— Мы пока не в настроении, — угрюмо отрезал Ирвен, налегая на мясную нарезку.

— А вы случайно ещё не успели заглянуть в сегодняшний выпуск «Новостей Кербенна»? — никак не отставал деверь, упрямство их семейная черта, не иначе. — Должен заметить, что там сегодня вышла преинтереснейшая статья…

Муж довольно резко его оборвал:

— Нет, мы в тюрьме сидели, а не на курорте отдыхали! Хватит, Десар!

Я не ожидала от него подобной грубости, видимо, он всё ещё злился на брата, но тот даже бровью не повёл:

— Зря бурчишь, Ирв. Там о вас с Гвен заметка.

Десар взял с соседнего стула газету и протянул нам. На третьей полосе действительно нашлась заметка о нас: «Отречение семьи или любовь? Нобларина Блайнер (в девичестве Боллар) сделала свой выбор». Сердце забилось чаще, но статья оказалась на удивление милой. Почти целиком состоящей из клише в стиле «их взгляды встретились, и они поняли, что никогда не смогут жить друг без друга», а также пафосных фраз наподобие «и даже смерть отступила перед силой их любви», но действительно милой. Тому, что Боллары официально от меня отреклись была посвящена всего лишь строчка, остальной текст — о нашей с Ирвеном неземной любви, и тон очерка не позволял даже усомниться в том, какие Боллары бесчувственные злодеи.

Я удивлённо посмотрела на мужа и спросила:

— Ты об этом что-нибудь знаешь?

— Ким же заказывал публикации в прессе, когда мы готовились к процессу. Вероятно, они лишь немного переделали текст и пустили новость в печать, когда Боллары официально от тебя отреклись. Хорошая статья. Мне нравится, как ты в меня влюбилась с первого же взгляда, — ехидно улыбнулся он.

Я фыркнула, закатив глаза, а потом иронически улыбнулась в ответ:

— Ты тоже влюбился с первого взгляда, тут чёрным по белому написано. Сам знаешь, в газетах пишут только правду.

— Всё так и есть, — степенно кивнул муж. — Особенно часть про «привыкший рисковать своей жизнью на благо безопасности Империи, командир батальона ноблард Блайнер и в любви проявил такое же мужество — сочетался с возлюбленной браком, несмотря на отсутствие у той приданого, неодобрение её семьи и опасность родового проклятия». Отлично написано, ты не находишь? Надо бы отправить автору корзину фруктов в благодарность.

— Думаю, Бреур сейчас захлёбывется от гнева… — протянула я, прочитав заметку ещё раз.

— Кстати о нём, вы уже ознакомились с объяснительной, которую Боллар передал в суд? Умора, — Десар достал из кармана сложенный в несколько раз листок и с выражением зачитал: — «Прошу аннулировать обвинения в адрес нобларда Ирвена Блайнера в связи с их ошибочностью. Дело в том, что он не наносил мне побои, я сам получил травмы по неосторожности, а из-за тяжёлого сотрясения мозга у меня случились галлюцинации. После того, как очнулся, я был уверен, что это он меня избил, но после полного восстановления и проведённой очной ставки я пришёл к выводу, что это не так. Толчком для подобных галлюцинаций послужила глубочайшая личная неприязнь к вышеупомянутому нобларду, а также всему роду Блайнеров». Великолепное объяснение, вы не находите? Он даже справку приложил, подписанную целителем, работающим на Корвигелей.

— И этого достаточно, чтобы отозвать обвинения? — удивилась я.

— Так как Ирвена ещё не успели допросить в суде, то да, — ответил Десар. — Правозащитник вам не объяснил?

— Он обещал навестить нас позже, а пока порекомендовал ничего не подписывать, ни с чем не соглашаться и спокойно ехать домой, если нас выпустят до того, как он сможет с нами встретиться.

— И никто не заподозрит, что это объяснение было дано под давлением? — спросила я.

— Само предположение о подобном оскорбительно для Бреура, — пояснил Десар. — Если он вдруг решит переиначить свои показания, то ему придётся признать, что на него, совершеннолетнего нобларда и формального члена Синклита, могут вот так просто взять и надавить. По сути, это будет росписью в собственной слабости. Одно дело — последствия травмы, и совсем другое — признание, что на тебя надавили, и ты сдался.

— А если речь о шантаже?

— В случае шантажа он мог привлечь служителей правопорядка или обратиться напрямую в Синклит, — пожал плечами Ирвен. — В любом случае я согласен с Десаром: вслух признать, что тебя заставили что-то сделать другие плохие дяди — всё равно что расписаться в своём мужском бессилии. Женщине такое простят и даже посочувствуют, мужчину начнут презирать.

— Ясно, — кивнула я, принимая правила игры в мире, где оказалась.

Нужно отдать должное деверю: он всё же сумел растопить лёд и втянуть нас в разговор. Он даже умудрился взять с Ирвена обещание подумать на тем, чтобы сходить на нашумевшую театральную постановку вместе.

Наконец вечерняя трапеза подошла к концу. Такой пир простым вечерником не назовёшь, и было даже как-то неловко, что его организовали лишь для нас троих.

— Десар, мы с Гвен нуждаемся в отдыхе хотя бы до завтрашнего дня. Исключение я сделаю только для визита правозащитника или деда, — строго сказал Ирвен.

— Я и не думал обременять молодожёнов своим скучным обществом, — обезоруживающе заверил тот. — Поеду в Управление, иначе как они там без меня? Ни Странника не поймают, ни чая с плюшками не попьют. А Мелен с Эрером ещё и обязательно поспорят на какую-нибудь ерунду, хотя им это официально запрещено, между прочим.

— И о чём же они спорят? — полюбопытствовала я.

— Не о чём, а на что. Дело не в предмете спора, а в пари, которое они заключают.

— Ага, можно подумать, что ты остаёшься в стороне, — хмыкнул Ирвен. — Или ты забыл, как вас задержали прошлой зимой за то, что вы прыгали по крышам.

— Что-что делали? — изумилась я.

— Мы поспорили, кто первый окажется по определённому адресу при условии, что ни одному из нас нельзя спускаться ниже второго этажа. Но не беспокойтесь, дорогая невестка, я выиграл это пари. Эрер сцепился со стаей пичонов на одной из крыш, а Мелен случайно прервал один крайне важный ритуал, и ему пришлось задержаться в обществе весьма настойчивой и требовательной вдовы. Впрочем, он утверждает, что ничуть об этом не пожалел и по сей день захаживает к ней, правда, уже не через крышу, а через дверь. Так что в тот раз победа осталась за мной.

Я не удержалась и рассмеялась, представляя, как бравые офицеры скачут по крышам.

— И в чём же заключался ваш выигрыш?

— Мелену и Эреру пришлось перекрасить волосы в салатовый цвет и носить исключительно зелёные наряды, — пожал он плечами. — Они получили прозвище огурцы-молодцы и выговор, но, к сожалению, буквально через три дня нам пришлось отбыть на новое задание, поэтому на память о тех светло-зелёных днях у меня осталось всего три портрета кисти разных художников, один шарж и несколько фаянсовых огуречноподобных фигурок, изготовленных на заказ. Если вы когда-либо окажетесь в моём рабочем кабинете, то я их вам с удовольствием покажу, — мечтательно пообещал он и присовокупил сияющую улыбку.

Вот ведь обаятельный гад! Медленно и уверенно располагал к себе, несмотря на моё намерение держаться с ним максимально холодно.

Кажется, Ирвен заметил перемену моего настроения, но не особо ей обрадовался. Напротив, сощурился, подобрался и нарочито лениво протянул, вставая из-за стола:

— Думаю, тебе уже пора ехать на службу, а нам — заняться домашними делами. Спасибо за компанию, Дес.

— Всегда рад, — тот тоже поднялся на ноги.

Мы вместе покинули столовую и дошли до центрального вестибюля. Деверь направился на выход, отсалютовав на прощание:

— До скорой встречи.

— Надеюсь, что не очень скорой, — проворчал в ответ Ирвен и потянул меня за собой: — Пойдём, Гвен, у меня для тебя небольшой сюрприз.

Наш путь лежал наверх, на крышу.

— И что это за сюрприз? — удивлённо спросила я, гадая, когда он успел его подготовить.

Муж лишь пожал плечами, а когда мы оказались на чердаке перед выходом на крышу, притянул к себе и попросил:

— Только закрой глаза, хорошо?