За дверями послышались невнятные восклицания, раздались звуки шагов, и в комнату ворвался седой господин с суровым лицом, едва наметившейся лысиной и основательным брюшком. Он подлетел к постели и выдохнул:

— Реннард… сынок!

— Папа… — из-за хрипов слова было едва разобрать. — Воды…

Отец больного принялся суетливо искать взглядом сначала кружку, а потом ложку. Матея суматошно вертелась у постели и чуть не сшибла его с ног, когда он кинулся к тумбочке на другой стороне кровати.

— Лекаря иди позови, — рявкнул на неё глава семейства Йонасов.

Наконец первые вожделенные капли сорвались с ложки и упали на пересохшие губы. В этот момент в комнату вошла молодая женщина. Её голубые глаза были широко распахнуты от ужаса и неверия.

Взгляд больного лишь на секунду зафиксировался на её бледном лице в обрамлении светлых волос. Ему достаточно было лишь одного мгновения, чтобы узнать мачеху и понять, что его недуг — её рук дело.

Гаэра поначалу привечала вошедшего в юношескую силу пасынка, рисовала в его компании и с удовольствием делила с ним вечера и ночи, когда старший Йонас был в отъезде. В одну из таких ночей они и переспали, подталкиваемые друг к другу запретной симпатией, переизбытком молодого вина и безрассудством.

На следующий день Гаэра пришла в ужас. Измена — страшнейший грех, за который карают боги, и несмотря на то, что законного мужа она никогда не любила, она всё равно пожалела о случившемся. Она умоляла пасынка молчать о произошедшем, но пылкости в Реннарде было больше, чем ума. Он поставил мачехе ультиматум: либо их связь продолжится, либо он обо всём расскажет отцу.

Гаэра восприняла его угрозу всерьёз, оценила риски и назначила Реннарду романтическое свидание на крыше самой высокой башни. Окрылённый надеждой на продолжение адюльтера, он ждал возлюбленную в условленном месте. Ждал, что они проведут вместе страстную ночь, и точно не ждал, что мачеха с милой улыбкой столкнёт его с крыши.

Рухнув с высоты четвёртого этажа, Реннард какое-то время цеплялся за жизнь, булькая лёгкими, проколотыми сломанными рёбрами. Цеплялся, глядя на свою лунную богиню, и молился, чтобы лекарь к нему успел.

Лекарь не успел. Зато успел жрец. К мёртвому, правда, но ещё не остывшему телу. Провёл обряд возвращения духа. Но дух Реннарда оказался слишком слаб, что позволило Страннику занять омерзительно тщедушное, больное тело безмозглого парня, который думал тем местом, коим обычно и думают едва созревшие юнцы. Можно сказать, что Страннику повезло вновь оказаться в мире, откуда его так грубо изгнали совсем недавно, ведь у него осталось незавершённое дело.

Как его лечили и перетаскивали в постель, он не помнил — был без сознания. Но это и к лучшему — хоть тело и чужое, но его боль ощущается своей собственной.

— Что случилось? — прохрипел Странник. — Голова трещит… Пап, я что, с крыши упал?

Старший Йонас ответил:

— Да, сынок.

Мачеха шумно выдохнула и улыбнулась с деланной заботой:

— Дорогой, ты, наверное, снова сидел у края… ты был так неосторожен… какая трагедия! — голос Гаэры дрогнул, и она даже шмыгнула носом, но Странник не поверил ей ни на секунду.

— Совершенно не помню, зачем туда пошёл, — прохрипел он и попробовал пошевелить руками.

Плохо, очень плохо. Тело и до падения было слабым, а теперь стало совершенно немощным. Но для Странника по имени Кристас это не являлось самой большой проблемой. Гораздо хуже было то, что энергии в новом теле практически не ощущалось. Ему достался тупой, прыщавый, почти обделённый магией бездарь, который едва смог бы отличить свежее дерьмо от засохшего, даже если бы его вывалили ему на голову.

При воспоминании о предыдущем теле — тренированном, одарённом, мощном — Странник закипел от ярости.

За долгую, невероятно долгую жизнь Кристас выработал всего несколько правил, которые свято соблюдал, и первое из них гласило: всегда находи и уничтожай тех, кто пытался или сумел убить тебя.

А значит, несмотря на тщедушное больное тело, у него в этом мире было сразу две цели. Одна чуть не выпила его дух, а другая наверняка не остановится на достигнутом.

Кристас посмотрел на мачеху глазами Реннарда и растянул губы в улыбке, отчего те полопались до крови. Решил, что с неё он и начнёт, а подлую суку Гвен оставит на десерт.

⊰──────⊱ ✿ ⊰──────⊱