Когда мобиль умчался прочь, я повернулась к Нони и спросила:
— Вы знаете, что случилось?
— Не больше вашего… — пролепетала она.
— Пожалуйста, подайте экипаж с водителем, я поеду следом.
— Да, нобларина Блайнер, — кивнула она.
Я кинулась в свои старые покои — надеть приличное платье. Ехать в рваном подвенечном однозначно не стоило, реакция дознавателя на мой наряд была достаточно красноречива. Заодно я прихватила свидетельство о рождении, хотя не знала, чем оно может помочь.
Выбежав на крыльцо, увидела, что другой мобиль уже подан, а за рулём — взволнованный дворецкий. Стоило мне сесть в экипаж, как он тронулся, не дожидаясь команды. На этот раз дорога до центра города казалась ещё более долгой, чем вчера. Полчаса спустя мы нагнали чёрный мобиль Службы Правопорядка, и мне стало спокойнее. Наконец я догадалась потянуться к мужу сквозь печать, но ничего толком не смогла разобрать в мешанине своих и его чувств. Ощутила лишь то, что он жив, и на этом немного успокоилась.
Наверняка произошло какое-то недоразумение. Или Ирвена оклеветали. Возможно, виной тому Бреур?
Когда экипаж остановился, я выбралась на улицу. На город уже легла пелена по-летнему тёплого вечера. Сумерки сгустились, кафе на противоположной части площади ещё было закрыто, но ставни соседней лавки приглашающе распахнулись. Район полуночников постепенно пробуждался от дневной спячки.
Здание Службы Правопорядка смотрело на город узкими бойницами. Сквозь его толстые стены сочилась равнодушная мрачность, а оно само олицетворяло неотвратимость наказания. Я почувствовала себя преступницей, стоило лишь подойти к парадным дверям. Как ни странно, Кеммер так и не появился, поэтому в приёмную для посетителей я вошла одна.
Гвендолина никогда не имела проблем с законом, а её знания и кругозор были сильно ограничены работой и семейными делами. Она практически ничем не интересовалась и нигде не бывала, кроме дома и пригородной клиники, принадлежащей Болларам, так что полагаться на её память не стоило.
Кроме того, теперь, когда вернулись все воспоминания, у меня появилось странное отторжение как прошлого Гвендолины, так и Инны. Мне не просто не хотелось в него возвращаться, я ощущала его настолько чуждым, словно оно больше не имело ко мне никакого отношения. Будто я посмотрела два долгих, странных фильма, снятых от первого лица, и так как они оба закончились трагично, не хотела больше о них думать. Загадки разгаданы, тайн больше не осталось, и возникло желание двинуться дальше. Происходящее между нами с Ирвеном и его арест были во сто крат важнее, чем любые воспоминания, которые я теперь находила… доставляющими беспокойство.
Я привыкла быть Гвен, и мне наконец начала нравиться моя новая жизнь.
Кроме того, после эмоциональной лапшерезки, сквозь которую меня пропихнул Бреур, диссонанс между любовью к нему Гвендолины и моей личной неприязнью стал настолько сильным, что проще было вообще отказаться от её воспоминаний и не залезать в ту часть сознания, чем постараться примирить эти чувства между собой. С воспоминаниями Инны всё обстояло ещё сложнее. По сути, она потеряла жизнь и всех близких. Я могла либо окунуться в это горе, либо просто отодвинуть его куда-то очень далеко на задний план. И я выбрала второе.
Заходя в здание Службы Правопорядка, я очень чётко и остро осознала, что сегодняшний день разделил мою жизнь на «до и после», и именно сегодня я родилась по-настоящему, сбросив с себя старую кожу обеих прошлых жизней.
У меня была одна единственная ценность — Ирвен, и я собиралась бороться за него до конца.
Встав в очередь, дождалась приёма у секретаря и сказала:
— Я супруга Ирвена Блайнера, Гвендолина Блайнер. Я бы хотела увидеть своего мужа и ознакомиться с обвинениями, которые против него выдвинуты.
Молодой — едва ли достигший совершеннолетия — худощавый полуденник оторопело уставился на мой висок.
— Э-э-э… Но вы недееспособны… Я не могу принять от вас заявление на посещение арестанта или ознакомление с делом…
Наверное, если бы он встал и отвесил мне пощёчину, я бы восприняла это проще. Но он лишь сконфуженно развёл руками, показывая, что ничего не может поделать. Собравшиеся в зале для посетителей люди и маги начали на меня глазеть, однако это волновало гораздо меньше, чем благополучие мужа.
— Это досадное недоразумение. Я в здравом уме, и мы с мужем собирались обратиться к специалисту, чтобы убрать метку, просто не успели, — с натянутой улыбкой попыталась объяснить я.
— Простите, нобларина, но до тех пор, пока вы недееспособны, я не вправе допустить вас ни до информации, ни до свиданий с арестантом. Кроме того, хотелось бы увидеть ещё и ваше свидетельство о браке. Метка затрудняет чтение родового узора, хотелось бы убедиться, что всё верно.
Выпирающий кадык полуденника дёрнулся, когда он нервно сглотнул и выжидательно посмотрел на меня. Вероятно, прикидывал, собирается ли странная посетительница устраивать сцену или обойдётся без неё.
Понимая, что парень не сам придумал правила, которые теперь соблюдал, благодарно кивнула и вышла на улицу.
Кеммер по-прежнему не появлялся. Поехал за адвокатом? Вероятнее всего. Пока найдёт его, пока объяснит, что случилось, пока привезёт сюда… Нужно набраться терпения и подождать.
Я принялась расхаживать у парадного входа здания Службы Правопорядка в попытке собраться с мыслями и унять нервную дрожь. Получалось откровенно плохо. Двадцать шагов в одну сторону, двадцать — в другую. И так раз за разом, пока эмоции не схлынули, позволив думать рационально. Пришла к выводу, что самое важное в попытках помочь Ирвену — не навредить чрезмерной ретивостью и не создать новых проблем, а значит, нужно быть предельно аккуратной и внимательной. Не добавлять неприятностей, ни в коем случае не ссориться с Кеммером, по возможности добиться свидания и хотя бы передать мужу одежду и гигиенические принадлежности.
Знать бы ещё, какие тут тюрьмы… Хотя слабо верится, что одного из представителей высшей аристократии запихнули бы в совсем уж убогую камеру. Или дознаватели намеренно так поступят, чтобы сломить дух арестованного? В таком случае их ждёт огромный сюрприз — мой замечательный муж несгибаемо упрям, и они точно ничего не добьются.
На душе стало теплее. По крайней мере, он попал под арест после того, как мы объяснились и закончили ритуал слияния. Ирвен хотя бы не мучается от неизвестности. А ещё я успела изгнать дух Странника, так что если смотреть на вещи непредвзято, то нам ещё повезло. Очень повезло. Всё могло быть гораздо хуже.
Затолкала поглубже обиду на то, что проблемы сыплются на нас с Ирвом, как из рога поганого изобилия, и сосредоточилась на хорошем. Арест — это не конец света. Это просто начало новой борьбы. Главное, что мы оба живы, здоровы и не находимся ни под чьим влиянием.
В течение нескольких часов Кеммер так и не появился, поэтому я решила действовать самостоятельно, без его ведома. Прикинула, что хуже не сделаю, как максимум — получу вежливый отказ.
— Господин Меер, вы можете отвезти меня в присутственное место, где получают справку о недееспособности? — спросила я у дворецкого, устав мерить шагами пространство у парадного входа в здание Службы Правопорядка.
— Разумеется.
— Вот и прекрасно. Попробую отменить то, что сделал Ирвен. Только давайте для начала заедем в храм, мне нужна копия свидетельства о регистрации брака.
Сев в экипаж, прикрыла глаза и снова ощутила себя потерянной. Почему Кеммер так и не появился? Однако, прежде чем паниковать, твёрдо решила разобраться в происходящем. Мог ли Бреур подставить Ирвена? Или это — последствия какой-то давней распри, о которой муж не успел рассказать? Судя по воспоминаниям Гвендлолины, Бреур не заседал в Синклите, не достиг ещё нужного возраста. На кого же тогда напал муж?
Храм, где нас поженили вчера, по-прежнему купался в лучах полной Гесты, величественно возвышаясь над городом. Подождав, пока завершится происходящее в нём бракосочетание, я скользнула внутрь под прикрытием свадебной суеты и подошла к жрецу.
