— Да, но это будет тянуть силы из жрецов, живущих в храме. В обычных условиях любой ритуал, любая песнь, любой танец берут силы того, кто исполняет их, но если этот человек уходит из места проведения ритуала, а последствия ритуала остаются, то вера ближайших жриц поддерживает их. Это схоже с тем, что могут делать чтецы, но, в отличие от Потока, здесь не требуется вплетения других людей в предложение — всё происходит само собой. Но, как и в слово, в ритуал можно вложить столько энергии, что он будет действовать долго.

Шаг за порог был точкой отсчёта. Самым главным в этом путешествии. Они боялись сделать его и потому пытались оттянуть его разговорами.

Иона не была исключением, но в группе она была лидером и понимала, что ей было необходимо перешагнуть этот порог первой.

Девушка повернулась к «Зеркалу», глубоко вдохнула и сделала шаг. Раз — и она в Рануа.

На той стороне её ждала ранняя холодная весна. Воздух был наполнен влагой и запахом леса. Верховная вдохнула полной грудью. Все страхи и неуверенность пропали, остались только радость и воодушевление. Иона широко улыбнулась, раскинула руки, повернулась к остальным, ещё стоявшим в пещерах, и радостно сказала:

— Горы Рануа ещё прекрасней, чем я представляла! Кортик, Мим, вы преуменьшали их красоту!

Кортик благодушно рассмеялся и, сам не заметив, оказался на Родине. Мужчина вдохнул утренний воздух и с тоской проговорил:

— Как же давно я не ощущал этот запах — запах моей юности.

— Хвойные леса и запах можжевельника всегда будут напоминать о доме… — с ностальгией сказал Мим и тоже перешагнул порог.

— Кажется, мы дома, друг, — произнёс Кортик и похлопал капитана по плечу.

— Мы дома…

В это время все остальные тоже вышли их прохода и начали озираться. Лес действительно был красив, а запах одуряюще прекрасен. Казалось, что в нём все беды и неприятности исчезали, улетали вместе с лёгким ветерком с вершин.

В лесу стоял небольшой туман, который медленно поднимался к верхушкам деревьев и обнимал их, словно пуховое одеяло. Тихий шелест листвы, пение птиц и журчание горной речки даровали ни с чем не сравнимое спокойствие.

— Хороший лес. Живой. Почти не тронутый скверной. Это хорошо. Здесь для нас мало работы, — сказал Шии, и все, кроме Ионы и маро, вздрогнули.

— Да, это хорошо. Будем надеяться, что нам будет везти и дальше. Ты сможешь указать, в какой стороне скверна?

— Да, — мальчик указал на северо-восток.

— Спасибо.

Иона замолчала на пару секунд. Девушка задумчиво сжала кулон на шее — за годы путешествий у неё вошло в привычку ежедневно проверять, на месте ли он и браслет.

— Мне кажется, это то место, которое я отметила на карте, так что маршрут, скорее всего, менять не придётся. Пойдёмте.

Путь оказался тернист, но странно приятен: можжевельник делал передвижение сложнее, но аромат, исходящий от него, заставлял забыть о трудностях. До восхода было не менее двух часов, но ночь уже начала терять свою власть над миром, поэтому понадобилось всего два слабеньких светлячка. Луна только-только взошла и слегка виднелась на начинающем светлеть небе. Сумерки в Рануа всегда длились недолго.

Через полтора часа, когда все уже устали пробираться через бурелом и можжевельник, они добрались до цели. Первой скверну ощутила Иона.

— Вам лучше остаться здесь, я не советую приближаться к ней, — сказала принцесса и повернулась к группе.

— Я ничего не чувствую, — удивлённо сказал Кортик.

— Вот и хорошо. Пусть так и останется, — пробормотал Карт. — Не стоит нам усложнять им задачу.

Ивону переполнял интерес — она столько слышала про скверну, но никогда не видела её действия и не понимала, что это такое.

Принцесса ощутила это и приняла внезапное решение:

— Те, кто хочет посмотреть, что это такое, — можете пойти со мной, но я доведу вас лишь до границы. Слишком долгое пребывание рядом со скверной может привести к безумию. Всем ясно?

— Да, — нестройным хором ответили ей.

— Тогда следуйте за мной, — Верховная поманила группу за собой.

— Мы с Кортиком останемся, рада Лея.

— Я тоже здесь постою Незачем мне смотреть на скверну. Видел один раз — на всю жизнь хватит. И ты, Лем, лучше останься. И ты, Аран.

— Хорошо, — легко согласился молодой человек.

Слепая кивнула.

— Тогда мы оставляем сумки с вами.

— Будем ждать. Будь осторожнее, Лея.

Карт подошёл к девушке и крепко обнял её.

— Буду, — прошептала она в ответ. — Не беспокойся, для меня это не опасно.

— Я знаю. Но всё равно будь осторожна.

— Хорошо.

Карт с Ионой ещё раз обнялись, и девушка отправилась в сторону скверны, маня за собой заинтересовавшихся.

Через несколько метров всё изменилось. Любопытство, которое она испытывала, пропало, и вместо него Ивона внезапно почувствовала, как нечто тянет её душу, перекручивает её, изменяет. Молодая чтица упала на колени и схватилась за грудь, даже не заметив, что поранила руку о сломанную ветку. Карик и Рабден ощутили, как их сознание начинает затуманиваться, а тело охватывают непонятный гнев и раздражение. Хотелось спорить, драться, обвинять кого-то в чём-то. Мужчины почувствовали, что ещё немного — и чувства превратятся в неконтролируемую ярость. Секунда — и их начало охватывать чувство абсолютной любви, ещё мгновение — и они ощущали невероятное горе, от чего они упали на колени и заплакали. Затем снова пришёл гнев. Бесконечное чередование сильнейших эмоций начало выматывать их. Они пытались вырваться из этого круговорота, но у них не получалось — голова отказывалась работать, а тело подчиняться. Весь мир был словно покрыт некой пеленой.

Иона подошла к ним, присела и прикоснулась. Мужчин окружило еле видное свечение. Глаза Рабдена и Карика прояснились — переполнявшие их чувства ушли, оставив после себя звенящую пустоту. Чтецы, дрожа всем телом, сели, скрестив ноги. Верховная подошла к Ивоне, положила руку на плечо и сказала:

— Боль пройдёт, но воспоминание о ней останется. Если вы решитесь пройти посвящение в Клиро, то сможете ощущать её с большего расстояния. Сейчас вы чувствуете лишь частичку той боли, что ощущают животные и растения в округе. Шии чувствует изменение воды, воздуха. Воды в любой форме. Я ощущаю всё: и боль деревьев, и животных, и воздуха, и земли, но, к счастью, слабее, чем вы с Шии. Думаю, это благословление Диру, что я не чувствую боль так остро, как вы.

— Чувствуешь, Лея. Просто лучше умеешь справляться, — хрипло сказал Дитя Льда. — Ты ведь тоже чувствуешь, как твою душу выкручивает и выворачивает наизнанку. Может быть, боль от каждого чуть глуше, но при этом ты чувствуешь её всю. Сама земля кричит о помощи. А души умерших наверняка кричат ещё громче.

Мальчик тяжело дышал, и каждое слово давалось ему с трудом. Он держался за ближайшее дерево, боясь упасть.

— Возможно, — ушла от ответа Иона. — Останьтесь здесь. Я пойду. Души зовут меня.

Лицо Верховной стало отрешённым. Она будто прислушивалась к тому, что никто кроме неё не мог услышать.

Иона глубоко вдохнула и выдохнула, а затем запела. Сначала это была мягкая песня, чуть слышная, но с каждым шагом, каждой нотой голос Несущей Свет становился всё громче.

Девушка сняла с себя амулет, и все присутствующие почувствовали силу Верховной — волны тепла, спокойствия и радости. Эти ощущения позволили Рабдену с Кариком наконец прийти в себя.

В воздухе зазвенели хрустальные колокольчики.

Когда они посмотрели на Иону, то увидели, как она начала светится нежным золотистым светом. Казалось, всё её тело было сплетено из него. Он освещал всю округу, словно солнце. Внезапно стало видно, что они пришли к давно заброшенной деревне. Когда-то это были дома, но сейчас они выглядели лишь остовами. Стало можно рассмотреть искорёженные деревья, неестественного цвета землю и кости. Много костей людей и животных.

Верховная шла сквозь исковерканную деревню так, будто под ногами у неё была не разбитая дорога с буреломом и остатками домов, а вымощенная камнем улица.