— Осторожно, всю кровать зальешь! Хи-хи-хи!

Крау защекотал ее, и Рьяма вся в судорогах свалилась с кровати.

Примерно в этот момент в дверь постучали.

— Пошли вон! — рявкнула Мартин и бросила бокал в дверь. Тот разлетелся на кусочки.

Постучали вновь. Крау схватил случайные свои вещи и неаккуратно напялил их.

— Не стоит. — сказал он, когда Мартин решила открыть дверь, но это ее не остановило.

Паршивое настроение часто приводит к проблемам. Замок провернулся дважды и дверь с треском распахнулась.

Доу Робертс свалил Мартин хлестким ударом по щеке. Налитые кровью глаза уставились на Крау, как на добычу.

— У тебя что-то с лицом, друг. Случилось что-то плохое?

Перехватив удар бугая из дома Робертсов, Крау слабо заехал ему в челюсть. Для того, чтобы потягаться хоть немного на равных, ему стоило сегодня не пить. Одной левой Доу свалил Крау на пол.

— Ох… как я тебя ненавижу, Крау. Ты же это знаешь? — Доу сел на него всем своим весом.

— Кха-кха… я все гадаю, почему?

Могучие руки надавили на шею. Крау на секундочку стало грустно, что он закончит вот так, но потом ему как-то полегчало, когда он понял, что ноги-то у него все еще свободны. Рьяма проскользнула мимо них и наклонилась, чтобы помочь поняться Мартин.

Заехав кончиком сапога Доу в затылок, Крау ослабил его хватку достаточно, чтобы вырваться. Какой-то секунды ему не хватило, чтобы перегруппироваться. Еще один удар настиг его висок и почти вырубил. Продолжив удушающую хватку, Доу с легкостью поднес Крау к окну, словно тот был легче бревнышка.

— Жаль, что ты не понимаешь, за что тебе это. — сказал он, — Но так даже лучше. Бессмысленная смерть очень тяжело переносится.

Крау улыбнулся. Он не испытывал злости. Более того — фраза показалась ему достаточно правдивой и хлесткой.

Заведующий таверной ворвался в комнату так же внезапно, как и его предшественник.

— Доу! Какого черта!? Отпусти его сейчас же!

Доу повернулся и с улыбкой произнес:

— Ах, да! Прошу прощения!

Крау попытался зацепиться за подоконник, но пальцы его почти мгновенно сорвались. Через какую-то секунду полета он почувствовал жгучую боль в области спины. Первая мысль в голове — всю жизнь я куда-то падаю…

Но то не было концом его мучений. Его глаза встретились с лицами дорогих сердцу Доу друзей, с которым он постоянно здесь выпивал.

Его отнесли за угол и принялись долго и с усердием избивать. После того, как он потерял сознание, побоявшись, что они доведут дело до конца, двое выбросили его в холодную сырую канаву недалеко от таверны.

Несколько раз Крау очухивался и пытался встать, но усилия долгое время оставались тщетными. Позже, к нему пришла Рьяма и накрыла его оставленным в комнате плащом. Она сказала, что заведующий пообещал, мол это последний раз, когда Доу наслаждается стенами «Южного пути». Крау это не особо волновало, но вот ее теплый поцелуй позволил ему сладко уснуть, несмотря на боль.

— Ненавижу его. Еще так улыбается, будто на прогулку собрался. — Тэвия поставила кубок на поднос, который держала Мэриет.

Сложив руки на груди, девушка взирала с террасы на развернувшуюся во дворе картину. Крау с минимум вещей и нацепленным доспехом прощался с подданными дома Арден. Провожали его кто как. У кого-то на глаза наворачивались слезы, у кого-то от воодушевления из рук пускались вон разноцветные ленты. Большая разница была между теми, кто попадает в башню. Если твой путь заказан туда решением суда — срам тебе и мучительная смерть. Если же ты доброволец из благородного дома — посмертное признание тебя и твоей семьи. В самом начале таких как Крау было много, но со временем желающих поубавилось, ведь никто так и не вернулся.

Желтые, красные и коричневые листья устилали мощенную дорожку ведущую к карете. Осень, как чума перекидывалась с дерева на дерево. Еще немного и она победит жизнь. Крау всегда описывал осень как затянувшийся момент прощания перед окончательной спячкой, смертью в виде красивой долгой зимы.

— Госпожа, можно я…

— Нет, ты будешь стоять здесь. Со мной.

Мэриет опустила взгляд. Ветер подгонял ей под ноги листья. Она подумала, что, когда все закончится, она возьмется за метлу.

Вдали громыхнуло. Прольется ли на них дождь, или всемогущая туча обойдет их стороной?

Крау оперся на изгородь и решил окинуть взглядом свой дом в последний раз. Все ему казалось, то радостнее, то тоскливее в сто крат, чем обычно. Обойдя конюшню и потрепав жеребцов, что останутся на попечении Тэвии, он воспользовался ключом и отпер ворота, ведущие к надгробьям.

Рядом с двумя едва заросшими плитами лучилась усыпанная цветами совсем свежая могила. Крау проводил работавшего там садовника, а сам уселся рядом с ней на корточки. На вечнозеленых елях были повязаны цветные ленты. Так верующие подданные дома Арден просили у духов своих бывших хозяев благословения на брачные союзы и детей.

Пошел дождь. Тихий, спокойный. Крау улыбнулся.

— Люблю я дождь. — сказал он, — И вас я люблю. Мама. Папа. Брат.

Он окинул их взглядом. Словно живые они стояли перед ним.

— Хорошо, что вы не можете мне ответить. Ухожу я. А ты, мам, точно бы меня остановила. Может и неправильно все это, но раз решил уже… Ладно, все.

Крау вытащил из кармана три сиреневые ленточки и аккуратно повязал их на три деревца.

— И меня тоже что ли благословите. А можете не благословлять. Все равно скоро увидимся, да?

На выходе Крау остановил садовник. Сказал мол, чтобы не запирал, ему еще надо там веточки старые обстричь. Крау похлопал его по плечу:

— Спасибо.

Вот здесь он часто играл со старшим братом: тот часто поддавался ему в битвах на деревянных мечах. Вот здесь с матерью стирал вещи: она любила заниматься хозяйством сама и не любила слуг. А вот тут с отцом… он учился держаться на лошади. Дивное поле давно отдало свои колосья его амбарам. Скоро здесь наверняка будут отстроены новые помещения. У Тэвии на все здесь были свои планы. Крау мучала тоска, но в душе он отчего-то верил, что она превратит это место из затхлого куска воспоминаний в чудный рай, в которое будут съезжаться гости со всей столицы. Они будут ходить по мощеным тропам, удивляться роскошным садам и невдомек им будет, что здесь когда-то жили они. Ардены. Легкий ветерок превратился в ураган и начал менять все, к чему прикасается. Всем в мире вещам нужна иногда такая встряска. Ничто не может стоять на месте. Остановиться — ровно умереть. «Вот и я чуть не умер…» — сказал Крау сам себе.

Были времена, когда все жили вечно. А потом, когда стало ясно, что так больше продолжаться не может, что жизнь зашла в тупик, появилась Смерть. Стоило только смириться с этим, как появился Шордан. Крау всегда вдохновляли эти неожиданные страшные стихии. Ничто не могло их вразумить, ничто не могло упокоить их гнев. И тогда под их поступью мир менялся. Когда-нибудь вновь произойдет нечто подобное, и луна покажет свой новый доселе невиданный лик.

Весь мир — это одна большая загадка. Одна большая трагедия, у которой то ли есть конец, то ли его нет. Кто знает? Вот ты, например, знаешь?

Крау просто шел. Шел и иногда останавливался у какого-нибудь деревца. А ведь когда оно было куда ниже, чем сейчас.

Я делаю шаг и, быть может, хотя бы одна какая-нибудь незначительная загадка таки раскроется передо мной…

Никто никогда не мог решить загадки, это загадки из желания, чтобы их кто-нибудь решил становились проще, дабы глупые существа могли завершить их природный цикл.

Мэриет, забыв обо всех правилах, просто обняла его, когда он уже собирался сесть в повозку. Кучер проворчал что-то невнятное.

— Прощайте, Крау. Я… Я знала вас немного, но вы были очень хорошим человеком. По крайней мере, мне так кажется.

Крау обнял ее за плечи и сказал лишь только:

— Береги свою хозяйку. Теперь мне тоже кажется, что она, может быть, хороший человек.