— Ха, пожалуй.

— А кто-то вроде Элен у тебя уже есть. Сейчас ей как никогда нужна поддержка. Я вижу, что ты всегда рядом с ней. Пусть так и остается.

Альтер кивнул:

— Обязательно.

— Раньше мне казалось, что она тебя совсем не интересует.

Альтер призадумался.

— Наверное я сразу влюбляюсь, когда вижу кого-то несчастнее себя.

— Ужасное качество. — шутливо произнес я.

— И не говори!

— Так что там за идея придать всему больше смысла?

— Ах да… Предлагаю оставить весточку нашим последователям.

— Это как?

— Я-то писать не умею, но вот у тебя, я смотрю, это очень неплохо выходит.

— Допустим.

— Запиши о башне все, что успеешь, все, через что мы прошли. Записи будем оборачивать в кожу этого красавца, — Альтер постучал по рогам нашего ужина, — и периодически сбрасывать вниз.

— Хорошая идея, но что-то подсказывает, что мы не первые, кто до этого додумался.

— Да, но быть может, мы первые у кого есть в команде ты и много бумаги.

— Кто будет рыскать вокруг башни в поисках…

— Тебе сложно? Или переживаешь за свой дерьмовый слог?

Я заулыбался:

— Начну сегодня вечером. Все равно уже было не о чем писать.

— Умничка, Крау! Кстати, почитаешь мне свои стихи?

— О нет… Честно говоря, я был бы рад, если бы ты сжег их за меня. Рука у меня не поднимается, но поверь, лучше от них избавиться.

— Договорились.

Рондо приветливо помахал нам рукой.

— Да уж, раньше с костром было попроще… — Вивай уже минут десять возилась с огнивом, — И для чего нам теперь нужна магичка без магии, а, Крау?

— Дай сюда. — буркнул я и отобрал устройство.

Сноп искр посыпался на стружку и быстро воспламенил ее. Я бережно уложил хворост и попросил у неба: «Дорогая, давай сегодня без дождя». Я заглянул в сотейник — у мяса в яблочном маринаде запашок был что надо!

Вивай аккуратно сидела на бревнышке, хвостик ее пошлепывал по бедру. Ей никогда не хватало тактичности, но как же она была красива… Белую кожу приправляли данные природой бордовые тени на глазах. Коротко остриженные под каре волосы переливались черным, красным и фиолетовым. Под прочным корсетом виднелась белесая запачканная рубаха дорогого кроя, кожаные штаны она заправляла в высокие по колени ботинки, обитые лисьим пухом. Под плащом всегда скрывалась острая, как здешняя тоска, рапира с нашим юсдисфальским орнаментом на гарде. И в глазах у нее горела молодость и неисчислимый поток притязаний.

— Я вот, например понимаю зачем нам нужен Альтер, — начала она, — он охотник. А ты готовишь. А Рондо знает кучу историй. Я — ударный, главная боевая единица… Так зачем нам…

— Тише, — осек ее я, — Раньше времени всех разбудишь.

— Л-а-а-дно… — прошептала она, — и все же…

— Знаешь, как называли у нас тех, кто сеял смуту в отряде? «Те, кого скоро повесят».

Девушка улыбнулась во все свои пятьдесят четыре зуба. Как и у всех ее собратьев неритов, они были бритвенно-острые.

— Если меня не станет, можете забыть о том, чтобы добраться до самого конца. — Вивай покружила пальцем, указывая на вершину.

Я вздохнул.

— Это я образно. Мне будет грустно смотреть как болтается на ветру твоя тушка.

Вивай нахмурилась. Была в ней детская наивность и детская же злоба (самая страшная и безрассудная).

Нанизывая мясо на выточенные ветви, я решил прервать возникшее молчание:

— И вообще, ты к Эленмер кого-то ревнуешь? Сожалею, но боюсь Альтер с ней конкретно увяз.

Вивай словно прорычала:

— Я ревную тебя.

— Правда? Ну меня она никогда не интересовала… — соврал я, — Так что можешь расслабиться.

Вивай фыркнула, встала и ушла в чащу. Что же, вот такая она была, эта сложная девчонка.

Я все надеялся, что запах мяса разбудит хоть кого-то, но видимо за прошедший день все сильно устали, пока готовили лагерь. Я уложил листья чего-то похожего на хрен поверх мяса, чтобы оно тщательно приготовилось изнутри. И все-таки запах был что надо!

Я откинулся назад, сложив руки под головой. Снова смотрю наверх… Снова необъятный океан неизвестного разложился передо мной впереди. Альтер часто говорил, что может стоит нам схорониться на каком-нибудь этаже, объявить себя его хозяевами и жить дружной семьей. Он говорил это в шутку, но каждый раз я думал над этим всерьез. Хорошо, наверное, жить в месте, где бы вред нам могли причинить только мы сами.

И тут странная мысль. Что если известный нам мир — там за пределами башни — лишь уровень какой-то другой большой башни. И там нам кажется, что наша жизнь вполне реальна и ей не руководит нечто, как местными муравьями.

Любимый брат, впервые я думаю над тем, как на самом деле может быть устроен наш мир… Так жаль, что я в силу глупости не мог поддержать наши разговоры тогда в семейной роще, или тогда в «Сладком преддверии», когда двоюродная сестра в третий раз выходила замуж…

Я уснул. Не знаю, надолго ли. Меня разбудила Вивай.

— Мясо.

— Угу.

Поднять голову было очень сложно. Скоро конец моей смены, тогда и поспим.

Я перевернул мясо и застонал от аппетитного аромата. Вивай откусила яблоко. Еще одно передала мне.

Я пожал плечами и без затеи вцепился в него зубами.

— Ты так уверен, что оно не червивое… мне даже приятно.

Я осмотрел отгрызенное место, затем все яблоко. Оно было идеальным. Вивай расхохоталась.

— Знаешь, как предостеречь себя от червей?

— Сварить яблочко надо.

— Нет. Его не надо есть.

На секунду мой мозг уловил в этом нотку поэтичного и даже философского. Я что-то пробубнил, отчего совсем вогнал девушку в краску.

— Кушать подано, Ви. — обратился я к своей мучительнице, — Разбуди всех минуток через десять, когда усну.

— Хорошо, Крау. — и снова улыбнулась.

Со странными мыслями в голове я отправился на боковую. Спину приятно грел костер. И звуки хвостика — шлеп, шлеп.

XI

В детстве я любил море. Наш семейный домик стоял на берегу на прочных сваях, а кругом вода! Была у нас и лодка, которую долго стругали брат с отцом, была и пристань на которой я часто засиживался, наблюдая как уходит день. Мама приносила ужин мне прямо туда, говорила всегда, что я как брат. Он тоже любил сидеть вот так. Но он наверняка думал о чем-то великом, строил планы… я же просто наслаждался красотой. Вдали по левую сторону виднелся маяк, справа грубели скалы, похожие на злобные зубья пилы. Быстро-быстро шло время… А потом я подрос и сделал себе плот, на котором поплыл к маяку.

Уже пятый год тогда шла война с Лергийским королевством. Отец всегда называл их и нас дураками.

Когда я приблизился к маяку, стоял глубокий вечер, а ведь в это время я уже хотел вернуться! Но маленький Крау пропустил в тот день ужин.

Открывшаяся передо мной картина была впечатляющей. На берегу я узрел результаты нехилого побоища. Я брел среди множества трупов и все мне казалось таким захватывающим. Это сейчас я боюсь смерти, когда возмужал, а тогда…

Дорожка из трупов в черных и зеленых одеяниях тянулась до самого маяка. Морская вода волнами смывала кровь с песка. Я, как мама, хотел помолиться за павших, но не знал ни одной молитвы. Я рассматривал лица, навсегда закрывал им глаза, считал кольца на руках… Больше тридцати семей лишилось отцов. Тогда мне казалось странным, что, если умрет мой единственный отец я буду испытывать больше грусти, чем если умрет целых тридцать отцов!

Брат застал меня за этими раздумьями. Он не ругался и вообще был чертовски немногословен. Отец тоже вылез из лодки и тоже молчал. Они забрали меня оттуда и никогда с тех пор мы не говорили о случившемся. А я разобрал плот и построил из него домик на дереве.

XII

Мы шли по длинному коридору. Рондо был впереди и освещал фонарем путь. Сколько таких коридоров мы оставили позади знала лишь Смерть.