«Вивай. Знатный род семейства Морител расцвел под руководством самой младшей из дочерей. Развернув новый торговый фронт с восточными странами, своевольная и яркая Вивай вытеснила всех конкурентов из города и заполучила полную власть над Оргаланом. После нескольких этапов переговоров, Оргалан отделился от Юсдисфальской империи и ныне является свободным торговым городом. «Хотите милости и низкой пошлины? Целуйте ноги нашей госпоже!» — гласит вывеска перед банком «Пригодится на том свете»».

*****

История продолжится в «Акт II: Рукописи мертвеца». Спасибо, что читаете.

I. Защитник

— Думаешь, выпадет снег-то?

— Надеюсь, что нет. Холода хватает, милая.

Мартин и Рьяма накинули на голые плечи шубки и вышли на крыльцо. На входе их встретил мальчик лет тринадцати.

— На что пялишься? — спросила Мартин, погладив себя по груди, — Есть ли у тебя, дружок, денюжки, чтобы вот так стыдить даму?

Мальчик отстраненно смерил ее взглядом и медленно поплелся по улице.

— Юсдисфал к зиме совсем уже скрючился, да?

— Рьями… не представляешь, как я уже хочу свалить отсюда.

Девушки пошли в противоположную сторону.

Из домов поменьше вырастали каменные громады, за которыми вдалеке виднелся Подиум и королевский дворец. Холода приодели жителей Юсдисфала в меха, а у трактирщиков поднялись цены на проживание. Последнее очень сильно расстраивало охотниц за мужским вниманием. Выражение «секс — лучшая возможность согреться» не помогало в случаях, когда «залетным» караванщикам предлагали комнаты на троих ценой в одну десятую от их выручки.

— Эх…

— Марти, ты целый день вздыхаешь… мне передается твоя хандра.

— Да я вот думаю… много думаю. Что нам делать дальше… Может все-таки, примем предложение Верона?

— Не-е-е-т, он пусть к черту катится! К тому же, он так и сказал. «Увидимся, когда похолодает». — Рьяма развела руками, — Ты помнишь, каких клиентов он предлагает?

— «Только самых здоровых», разумеется.

— Вот-вот. «Здоровых».

— Эх…

— Эх…

Спустя полчаса они добрались до таверны «Южный путь» и пристали к пьянчуге, который уже неделю к ряду пытался растратить все свои деньги, но у него все не получалось.

В тот день было очень холодно.

Даже призванные «разогреть» празднество музыканты не справлялись. А все от того, что на душе у хозяйки поместья лежала тяжелая ледяная глыба.

Она сидела в замерзшей комнате. Вечерело. Звук струн, доносившийся снизу из зала, ласкал тишину. Иногда можно было услышать тосты. Заурядные и скучные, как считала Тэвия.

Перо касалось бумаги, оставляло грустную точку и вновь замирало. В погашенном камине бесновался пепел всякий раз, когда дверь в комнату открывалась, и вместе с гостем заходил сквозняк.

— Госпожа… быть может вы надумали выйти в свет? — спрашивала Мэриет.

— Света достойны только добрые люди. — отвечала Ритонская принцесса.

Дверь закрывалась, и она вновь оставалась наедине со своими мыслями. Люстра на потолке покачивалась туда-сюда, то бросая тень в картину, то забирая ее. Тэвия все никак не могла отвести от нее взгляд. Башня притягивала все ее внимание. Когда-то и он, смотрел на нее так же, — думала она, — а затем ушел, забытый ныне всеми.

Выкупить эту картину назад было идеей не из дешевых. Блемос Торн, коллекционер, получивший ее в обмен на свою лояльность, все никак не мог понять, зачем она Тэвии. В самом деле, даже она не знала. Просто «башня» имела успокаивающее свойство. Она смотрела на нее и чувствовала себя немного ближе к нему.

— Кафиниум… Что же ты такое? — принцесса говорила вслух, — Тебя пытались штурмовать несколько армий, а ты не пустила никого дальше своей двери… И только пятерым, собранным вместе, ты готова открыть свою душу… по крайней мере так говорят люди из Подиума. Знают ли они о тебе гораздо больше, чем озвучивают для интересующихся лиц со стороны? В этом-то я почти уверена.

Тэвия достала из выдвижного ящика две обвязанные нитью стопки бумаги. На одной из них ее аккуратным почерком было написано «Башня — это явь», а на второй — «Башня — это иллюзия». То были ее вольные сочинения на тему Кафиниума, вдохновленные работами Крау, которые вскоре после его ухода опубликовал в Юсдисфале за огромные деньги Рэдонель.

Крау писал всегда поэтично, художественно, но принцессе не нравился его подход. Она исследовала то, как башня влияет на сознание людей и ее собственное. Ее печалило то, что она так мало говорила со своим бывшем мужем. Прояви она больше внимания к нему, в сочинении появилась бы глава «Путь к башне — от мысли к действию».

Она публиковала работы под разными именами и не вызвала хоть какой-то интерес у общественности. Но она смогла познакомиться с одним очень незаурядным человеком… Подписанный псевдонимом «Кейцлер», он каждый месяц писал ей ровно одно письмо, в котором делился своими соображениями о башне и пытался раскрыть секрет личности, стоявшей за «явью» и «иллюзией». Тэвию забавляли его попытки, но в конце концов он подобрался достаточно близко, и ей стало страшно.

Ровно через неделю они должны увидеться в картинной галерее Авитана, королевского художника, больше известного по определению «мастера, тяготеющего ко мраку». Жуткое волнение преследовало ее вот уже две недели. Чем ближе к встрече, тем ей было страшнее.

Темой их встречи должно было стать одно событие, которое потрясло некоторых представителей Подиума (а их, считала Тэвия, почти что невозможно было разволновать). Месяц назад, королевский художник сошел с ума прямо на пирушке в честь десятой годовщины его галереи. Он схватился за голову и принялся кричать, что «башню нужно немедленно уничтожить», что «того желает Крау Арден», и что «его настоящий магнум опус еще не был издан». Авитан вспорол себе руку и принялся писать кровью на скатерти, и он так и продолжал бы, если бы ему не сунули под нос перо и пергамент. Он исписал, без малого, больше сотни страниц. Объявленный сумасшедшим, Авитан был заточен в темницу, а записи его изъяли для внутренних дел Подиума. Люди, еще помнившие имя дома Арден, принялись писать Тэвии и навещать ее. Она всячески отстранялась от ситуации, но в глубине души была чрезвычайно потрясена.

Последнее письмо Кейцлера было следующего содержания:

«Я знаю, где достать «рукописи мертвеца». Галерея сумасшедшего. Третья неделя вервея. Полдень».

Тэвию бросило в дрожь. Иногда она скучала по тем временам, когда ее разум не был омрачен тайнами.

Тем временем в зале обсуждалась вечная красота хозяйки дома Арден и ее недоступность. Полдюжины кавалеров пришли на бал в надежде заполучить хотя бы толику внимания от знаменитой вдовы, но за шесть прошедших часов, они не увидели даже ее руки.

Доу Робертс нервно дожидался, когда наконец ему подольют вина.

— Сэр, может пойдем уже отсюда. Понятно же, что она не выйдет. — сказал кучер.

— О нет, дорогой друг. Я поклялся, что, когда эта тварь сгниет в башне, я обязательно поимею его жену. И вот мы здесь. Очень близко к тому, чтобы исполнить клятву, не находишь?

Кучер проглотил ком и отстранился под «теплую» ухмылку Доу.

Мэриет прошла мимо Доу, даже не взглянув на него. Она заговорила с молодым человеком, одетым элегантно, но без присущей его возрасту напыщенности.

— Прошу прощения, — она сделала легкий реверанс, — Но я все еще не могу гарантировать появление госпожи на публике. Мне очень жаль, что вы проделали такой путь и…

— Не стоит. Я уверен, госпожа появится на празднестве. Нет необходимости в извинениях. Я просто подожду еще немного. — доброжелательная улыбка.

Мэриет настороженно взглянула на него, и коротко поклонившись, отступила к лестнице, где обычно наблюдала за происходящим.

Были бы вы здесь, господин Крау, показалось ли бы вам происходящее достаточно интересным, чтобы вы не захотели идти в башню?