— М… ясно, — расстроенно, почти грустно, — думала, меня ждешь.

— На самом деле так и есть. Я услышал в коридоре шум. На посте стоял Рондо, сказал, что ты вышла. Вот я и сижу тут уже полчаса, а ведь прохладно!

— А ведь мог пойти за мной.

— Я бы не хотел, чтобы за мной шли. Вот и остался.

— А если бы со мной что-то случилось?

— Здесь довольно безопасно, да и ты… прости, но за тебя получается переживать меньше всех, хотя очень бы хотелось.

— Приму за комплимент! — Вивай захихикала, как мышка.

— Больно смотреть на тебя под дождем. Я тут только от ветра уже замерзаю. Давай, Ви. Хватит на сегодня прогулок. — я пригласил ее присесть.

Моя спутница поколебалась, но в итоге мягко опустилась рядом. Хвостик забарабанил по коленям.

— Расскажешь?

— Не хочу. Это странно.

— Каждая странность может стоить нам жизни. — я предложил ей сигарету, но она отказалась, — Но я не настаиваю.

— Спасибо, ваше величество. — Ви хихикнула.

Я в шутку ей поклонился:

— Все для вас, прекрасная леди.

— Если так себя ведет высший свет Юсдисфала, я рада, что никогда не встречала высокородных кавалеров. Глотки бы им перерезала за то, что такие противные.

— Или дала бы отравленное яблочко. — добавил я.

— В точку.

Мы рассмеялись. Мне было приятно знать, что по крайней мере меня она не прирежет и не отравит. Эта дрожащая от холода особа… Заболеет ведь. На вот тебе мой халат.

Я накрыл ее и набросил на волосы капюшон. Халатов у нас на родине тоже не хватало… Сколько еще существует этих маленьких простых вещей, делающих нас счастливее?

Вивай как-то странно на меня посмотрела. Будто сейчас произошло нечто неправильное. Она попробовала снять его, но я быстро приобнял ее, положив голову на плечо. Когда она попыталась отбросить меня, я только крепче ее сжал и даже легкий удар в грудь меня не переубедил.

— Крау, я убью тебя.

— Давай только попозже.

Теперь я по-дружески обнимал Вивай за талию, смотря в темное небо, на границы и контуры, которые вырисовывали вершины деревьев.

— Спасибо, что была со мной, когда мне было это нужно.

— Глупости. Ты был при смерти.

— Это могла быть Элен, но это была ты. — я посмотрел ей в глаза, — согласна?

— У нее нет рук. А зубами и я бы лучше справилась.

— Ну да, твоя правда. — я представил, как бы все эти процедуры давались Элен… да простит господь мою усмешку, — Все равно спасибо.

— Теперь можно меня отпустить.

— Можно. Но так не хочется…

— Что с тобой, Крау?

— Вино и ты. Вы производите на меня странный эффект.

— И что это за «эффект»? — Вивай заулыбалась.

— Этот эффект заставляет людей делать глупые поступки. Заставляет жить дальше и помнить о прошлом. Заставляет прямо сейчас наслаждаться даже самой плохой погодой. Заставляет верить в будущее, когда оно кажется таким ясным… Это не эффект, это чувство. Его можно испытывать к жизни и к другим. Оно приносит страдания и добро. И мне кажется, оно не чуждо расе неритов. Любовь…

Вивай рассмеялась, а потом испуганно замолчала.

— Хочешь сказать, что любишь меня?

— Конечно.

— Я тебя тоже, иногда. Очень и очень редко.

— А сейчас?

— Нет.

— Хорошо. — сказал я расстроенно и убрал руку, — Но халат все равно не снимай.

Подперев тяжелую голову, я прикрыл глаза.

— Иногда я закрываю глаза и, мне кажется, все таким ненастоящим.

— В башне так со всем. — сказала она.

— Да, но это другое. Закрой глаза. — наверное она послушалась, — Падающие капли, течение воды, водопад вдалеке, мой голос, твое дыхание, вороны, но где-то совсем не здесь… сопение Альтера…

— Его я не слышу.

— Но ты представь! А теперь еще: мерцание звезд, гул Кафиниума, взмахи крыльев, стрекот, лай, кузнечики… хвоя, падает шишка, маленький зайчик, пустая комната, где только ты и больше ничего. Звук тишины.

Я открыл глаза. Вивай дышала неровно и постоянно облизывала губы. Ее веки подрагивали, но не стремились разомкнуться. Через некоторое время она посмотрела на меня с ужасом.

— Что это было? — голос тонкий, беззащитный.

— Красота. — ответил я беззаботно. — Вечная неподвластная красота. И ты умеешь ее слышать. Это редкость.

— Я бы не хотела уметь.

— Но теперь по-другому нельзя. Один раз услышав, запоминаешь навсегда, как это делать. Ты научила меня некоторым своим приемчикам, и я показал один свой.

— В бою он мне не пригодиться. Неравный обмен.

— Он пригодиться в любое другое время. — улыбался я так, словно был повышен в звании. Четыре раза.

Мы сделали это еще раз. Но теперь говорила она:

— … тлеющие угли костра, шуршат колосья… горит закат, меркнет небо, шаги, но никто не идет… горят дома, с неба сыпется пепел, с неба сыпется огонь… крики, много. Почему вы кричите?.. сыпется пепел, весна… и Ее голос…

Вивай заплакала. И мне было так грустно, что слезы покатились и по моим щекам. Я обнял ее. Теперь мы плакали вместе. А она продолжала:

— … звон монет, но их нет. Жестокость от начала и до конца… мертвые, дорога из мертвецов, я иду, но мне некуда идти… дети играют, а я дрожу от ветра… почему бы просто не быть ребенком?.. звон клинков… пронзаемая много раз плоть… страдания… лишения… бедствие… вот еще один ребенок… почему он рад?.. пронзенная плоть… у меня есть сердце, но я не слышу, как оно бьется… впереди башня… ветер обдувает ее, я иду к ней… но зачем… я не хочу… не хочу!

Я поцеловал Вивай в лоб. Я обхватил ее всем телом, как только мог. А она продолжала говорить, пока слез не осталось. Дождь продолжал идти, как и жизнь. Есть множество вещей, о которых мне хотелось бы забыть. Но об этой ночи я бы не хотел забывать никогда.

XX

Я много писал. Много и мучительно долго.

Моим учителем был брат. А его тоже всегда это мучало. Вот и я научился мучиться.

Последние три дня так и прошли. Допоздна я засиживался за рукописями, вытачивал своим нелюдимым почерком знакомые мне буквы, затем полночи не мог уснуть и просыпался после обеда. Пока ты болен, ты можешь так делать. Меня этому научила наша армия.

Теперь я лежал в постели. Спать в шелках — детская наивная мечта очень многих. Никогда не мог подумать, что это произойдет в Кафиниуме. Но каждую секунду, пока находился в рассудке, я знал, что это представление Смерть устроила для того, чтобы еще более худшими казались последующие лишения.

Этот дом принадлежал другой цивилизации. Очень похожей на нашу, но другой. Быть может, это наше будущее, а может — забытое прошлое. На какую религию не посмотри, все они говорили о том, что мы не первые и не последние в игре богов. Отложи в сторону свой меч, Крау. Обрати свою жизнь в нечто неосмысленное, ведь все смыслы, которые ты можешь себе придумать тебе не принадлежат. Либо ты ведом чужим великим планом, либо никакого плана нет, и ты просто пыль на дороге времени. Выбирай, не стесняйся, ибо все подходит.

Только мягкий свет, исходящий от электрической лампы, успокаивал меня. Только эти шелка, баюкающие кожу. Только узоры на стенах. Только тепло дома, отапливаемого электричеством. Электричество… я знаю, что эта магия исходит из проводов, тянущихся вдаль от одного столба к другому. Я знаю, что стоит пойти по этому следу, как мы окажемся в месте куда более удивительном, чем это.

Но нужно идти дальше. Пока все мы это понимаем, нужно идти.

Башня изменилась. Если бы ушлый столичный нерит предложил бы мне поспорить на то, в башне ли мы еще или уже нет, я бы не стал. Все закручивается в страшную спираль, из которой не придумали выхода.

Пространство закручивается в спираль, а время размывает все границы.

В дверь постучали. Черная сталь лежала рядом. Она всегда была рядом.

Дать ли понять, что я не сплю? Или сделать вид, что…

Вивай тихо закрыла за собой дверь.

На ней были новые удобные вещи, которые мы нашли в местных шкафах. Короткая футболка, черные штаны свободного кроя. Из-под одежды выглядывало нижнее белье: корсет и лямка трусов. Все черное.