— А что насчет детектива? — Харрисон перевел взгляд на меня. — Ты влюблена в него?

Я избегала этого разговора с братом под предлогом того, что все еще злюсь из-за того, что Харрисон не рассказал мне о своих чувствах к Мари. Это было правдой, но не настоящей причиной, по которой я не хотела говорить об этом. Говоря его словами, все было сложно.

— Мама сказала мне, что вот-вот ко мне придет любовь всей моей жизни. — Я пожала плечами. — Стоун оказался тем, кто вошел в мою жизнь.

Даже под темными стеклами очков я различила, как брат сощурился.

— Чайные листья? Ты издеваешься надо мной, Ки? Ты собираешься позволить маме решать твою судьбу с помощью каких-то там чайных листьев?

— Все сложно, Харрисон.

— Мама сказала мне держаться подальше от Мари из-за чайных листьев. Если верить маме, то Мари собиралась посеять хаос в моей жизни и в жизни тех, кто меня окружал. Выражаясь ее словами, то был «эффект ряби от камня тёмно-синего цвета». Стоит ли мне ее слушать?

Я резко огляделась по сторонам. Мама никогда не говорила мне этого, и Харрисон тоже.

— Что ты ей сказал?

Он пожал плечами.

— Ничего так прямо, но я решил не слушать маму. Не верить в это. Я никогда не чувствовал ничего подобного рядом с Мари. Я только почувствовал…

Он посмотрел на меня, а затем снова перевел взгляд на дорогу.

— Любовь, — закончила я. — Ты чувствовал любовь только рядом с ней.

— Что-то вроде того.

Я ухмыльнулась про себя, потому что мой брат пребывал в оооочень скверном настроении. Очень долгое время. Я лишь надеялась, что Мари чувствовала то же самое или дала бы ему шанс. Хотя, честно говоря, все было бы намного проще, если бы Харрисон влюбился в Дезире Гибсон. Она любила его на протяжении всего времени, что они посещали среднюю школу, и до сих пор спрашивала о нем всякий раз, когда я приходила в ее салон подстричься. Дезире не поддерживала связь с нашей семьей, и я никогда не считала ее своей сестрой.

То, что Мари была мне как сестра, сильно все усложняло, особенно если Мари не испытывала того же к Харрисону.

— Кстати, что у тебя за дела с Кэшем?

Харрисон подогнал машину к обочине, припарковавшись прямо перед огромным складом, который выглядел так, словно его переделали.

— Дела?

— Ага. Ты встречалась с ним всего дважды и не скрывала своей ненависти к нему.

— Этих двух встреч было достаточно, чтобы мне хватило на две жизни. А жизнь у меня всего одна.

Харрисон снял очки, положил их на приборную панель, а затем смерил меня тяжелым взглядом.

— Я на это не куплюсь.

— Я ничего и не продаю.

— Я не верю, что ты ненавидишь его без причины. Он напугал тебя на кладбище? И что. Будешь молчать до тех пор, пока что-то не случится. Происходит что-то еще, о чем ты мне не рассказываешь. Я не Рошин и не пытаюсь ее заменить, но мы всегда были близки, Ки. Ты что-то скрываешь.

Я отвернулась к окну, не желая, чтобы Харрисон видел мои глаза. Когда я была маленькой и отказывалась разговаривать, Харрисон сказал мне, что все в порядке, что облака — это слова в моем сознании, и он может различать очертания в моих глазах, потому что они голубые, и читать мои мысли.

Раньше это заставляло меня чувствовать себя лучше, как будто кто-то там мог понять меня без слов, но на этот раз я не хотела, чтобы он видел правду. Из всех моих братьев и сестер, когда Рошин не стало, Харрисон оказался тем, кто принял участие и взял меня под свое крыло. Я не хотела лгать ему. Он этого не заслужил. Харрисон не рассказывал мне о Мари, но когда я спросила, он рассказал мне правду.

— Это мама? — спросил он. — Она сказала что-то еще? Чайные листья?

— Ты в них веришь?

Он помолчал минуту.

— В некотором смысле, да. Нам ведь прививали веру в них. Но я также верю, что то, во что мы верим, придает уверенности тому, что, по словам других людей, предназначено для нас. Я отказываюсь верить в то, что она рассказала мне о Мари. А если я отказываюсь верить, это не имеет надо мной власти.

— Власть над тобой, ха.

Я посмотрела на него, а затем снова перевела взгляд на здание. Огромный парень, обе руки которого были покрыты татуировками, вплоть до шеи, вошел в здание так, словно это место принадлежало ему.

— Кэш Келли. Имеет ли он власть над тобой?

Мой брат вздохнул.

— Он мой босс.

— Как… ты-целуешь-его-печатку-при-встрече, такой типа босс, да?

— Он не итальянец.

— Акцент вроде как прояснил это.

— Чего ты хочешь от меня, Ки? Он мой босс. И нравится тебе это или нет, но он дал мне хорошую работу, дал мне возможность съехать из мерзкой гребаной квартиры, в которой я жил до этого, дал мне машину, огромный бонус. Он дал мне шанс на жизнь. Я у него в долгу.

— Ты работаешь на него. Он платит тебе. Вот как выглядит занятость на законных основаниях. Ты ничего ему не должен, если делаешь свою работу.

— Послушай, — сказал он, и тон голоса Харрисона стал резче.

— Это данность, хорошо? Сделай мне небольшую поблажку. Мне нравится работать на него.

— Я даю тебе некоторую поблажку! Вот почему я ЗДЕСЬ! Ты попросил меня сделать это. Я делаю то, что ты попросил. Но дать ему второй шанс — это не для меня, Малыш Хэрри. В чем дело?

Когда Харрисон впервые попросил меня снова встретиться с Кэшем Келли, я посмеялась над ним, а затем со всей серьезностью заявила ему не то что категоричное «нет», но и «черт возьми, нет». Мне даже ни капли не было стыдно, когда мой брат начал умолять, чего он никогда раньше не делал. Но когда Харрисон заговорил о том, чтобы рассказать моим родителям о моей помолвке со Скоттом, я решила, что потерплю эту нелепую «недовстречу», а потом продолжу жить своей жизнью.

И я знала, что Кэш был в восторге от этой «встречи», зная, что я ненавижу его, но все равно хотел, чтобы я присутствовала на ней. Казалось, он почти упивался этой идеей, как будто адское пламя было вкусной едой для мародера. Он, вероятно, подстраивал огненные бури. Так что на этот раз я собиралась сохранять самообладание рядом с ним, просто чтобы доказать свою точку зрения.

— Ну вот, ты опять начинаешь орать.

Харрисон покачал головой.

— Келли мало что говорит, но у меня такое чувство, что семья действительно важна для него. Рафф. — Он указал на здание, где только что был гигантский парень. — Это тот парень, который только что вошел. Он правая рука Кэша и кузен по браку с его родственницей. Думаю, что Рафф ‒ это все, что у него есть, хотя Кэш тоже держится от Раффа на расстоянии. Старик Келли был убит много лет назад на улице недалеко отсюда соперником, который хотел захватить власть, и сделал это после его смерти. Я слышал, что у Кэша есть брат, но о нем не принято говорить.

— А ты спрашивал?

Я вспомнила, что Кэш сказал мне на кладбище. Он намекал, что его брат мертв. Его близнец.

Мой брат посмотрел на меня так, словно мои кудри превратились в змей.

— Таким, как он, не принято задавать вопросы личного характера.

— Да, например, почему, собственно, я здесь.

Харрисон открыл дверь и вышел, затем оперся на нее, глядя на меня сверху вниз.

— Я же говорил тебе. Думаю, он хочет загладить свою вину. Похоже, Келли пытается что-то здесь построить. Что-то хорошее для общества. И семьи его сотрудников важны для него. Он знает, как мы с тобой близки. — Харрисон посмотрел на часы. — Пошли. Он не любит ждать.

Затем Харрисон закрыл дверь.

Я вздохнула, бросив взгляд на здание, затем открыла дверь машины, сделав глубокий вдох.

— Да, — сказала я самой себе, потому что Харрисон уже был на складе. — Я уверена, что Кэш Келли чертовски скоро будет устраивать семейные пикники и петь песни у костра с детьми сотрудников.

Направляясь к двери, я дала себе обещание на этот раз держать рот на замке — чем дольше я находилась рядом с ним, тем заумнее становились мои речи, а его, казалось, тянуло к этому, словно хаос в мир. А мне не хотелось давать Кэшу еще один повод снова обратиться ко мне напрямую.