— Арина тоже более не невеста герцога, — произнесла вдруг мать к моему негодованию. — Так что вы оба снова одиноки…

— Мама! — не выдержала я, бросив чайную ложечку на стол так, что на чуть не попала в глаз Эмме. — Хватит уже. Да, я, к счастью не невеста герцога Льерского и ничьей невестой быть больше не собираюсь. Точка!

Я не отказала себе в удовольствии взглянуть в этот момент на графа и отметить, что его лицо вмиг побледнело и вытянулось. Так тебе и надо, предатель1

Мысленно погрозив ему кулаком и оттаскав за темно-золотые вихры, я с милой улыбкой повернулась к матери и выразила надежду, что та не слишком-то и хотела стать герцогской тещей.

— Я бы предпочла стать графской тещей, — парировала мать.

Все за столом замолчали, впрочем, ненадолго. Спустя минут маркиз, граф и Эмма уже вовсю обсуждали следующее плавание «Смельчака».

После ужина граф и маркиз отправились восвояси. Эмма, у которой был небольшой домик в городе, тоже уехала. Я же, утомленная всеми событиями, уснула как убитая, едва добравшись до спальни. Все хорошо, что хорошо закончилось, но сколько это требовало сил!

На следующий день я узнала, что маркиз Агастьян сделал Эмме предложение, от которого она не смогла отказаться.

Новость принесла сама Эмма, пришедшая в гости днем, румяная и счастливая в нежном светло-голубом платье, которое уже делало ее похожей на невесту.

— Так что больше в море я ходить не буду, — прощебетала она, демонстрируя палец с кольцом из золота с ярким сапфиром. — Антуан запрещает.

После этих слов Эмма счастливо и заливисто расхохоталась. Я молча слушала ее, кивала, улыбалась и отчаянно завидовала. У них с маркизом все было так просто, легко и солнечно, не то что у нас с графом: сплошные недомолвки подозрения, ревность и обиды.

— Кстати, давно хотела сказать тебе, но все времени не было, — произнесла, уже уходя, Эмма. — Я еще не видела ни одного мужчину, который бы так стремился спасти человека, как Санген тебя.

От этих слов, которых я совсем не ожидала, сердце мое гулко заколотилось. Я вышла проводить Эмму на крыльцо и легкий апрельский ветерок обдувал моей лицо. Несмотря на это, я покраснела.

— Он и спас, — смущенно подтвердила я. — Привез таблетки, которых здесь не найти.

— Он так отчаянно искал этого Трис… — Эмма запнулась.

— Трисмегиста, — подсказала я. — Да, это маг, который один только и может помочь мне.

— Мне кажется, Санген настолько любит тебя, что просто не сможет жить, если с тобой что-нибудь случится. — произнесла Эмма серьезно и принялась спускаться вниз к стоявшей поодаль своей коляске.

И уже успела уехать, помахав мне на прощание рукой, а я все стояла и стояла на крыльце.

Спустя три месяца

За это время произошло немало. Во-первых, граф, собрав команду, успел сходить пару раз в дальние заморские земли. Без происшествий и привезя оттуда редкие приправы, ткани и драгоценности. Все это теперь с успехом продавалось на принадлежащих мне секторах рынка.

С Эммы были сняты все обвинения, и они благополучно поженились с маркизом Агастьяном погожим майским утром в окружении самых близких друзей. К сожалению, граф Сангиан не смог присутствовать на свадьбе, так как отбыл в очередное плавание, но была я и еще несколько друзей и родственников маркиза.

Теперь новоиспеченные супруги проживали в своем поместье и по некоторым намекам я поняла, что вскоре ждут прибавления в семье. Я никак не могла перестать им завидовать, а узнав о скором рождении малыша, вообще провела пару ночей без сна. Ведь мне-то подобное счастье не грозило. А все по вине Ариды!

Кстати, ее так и не смогли найти. Когда королевские стражники отправились ее арестовывать, негодяйки и след простыл. Она удрала из замка, забрав с собой всю имеющуюся наличность, драгоценности и ценные бумаги. К счастью, фамильные драгоценности матери граф успел спрятать в потайной сейф, о котором Арида не знала. Кроме того, забрала она с собой по всей видимости и Голоку, потому что вредную камеристку тоже не нашли.

Понятия не имею, куда они отправились, не знал этого и граф. Со временем о них стали потихоньку забывать.

Герцог Льерский был арестован и осужден. Сейчас он сидел в тюрьме, расположенной на одном из отделенных островов, принадлежавших Пандиону. Конечно же, король расторг нашу с ним помолвку и разрешил мне вновь беспрепятственно видеться с графом Сангианом. Все имущество герцога Льерского было передано в королевскую казну. Кроме того, некоторую часть этого имущества король пустил на выплаты семьям пострадавших от рук пиратов моряков. Элла Дарион была приговорена к казни, но успела выпить яд, спрятанный в перстне, перед повешением.

Дни понеслись один за другим, дел было просто куча, и я с утра до вечера занималась ими. Бизнес развивался, пер в гору, и теперь я уже могла быть уверена, что обеспечу после своей смерти мать все необходимым. На всякий случай я заблаговременно переписала на нее дом, чтобы в случае кроха производства его не отняли за мои долги.

Мысли о смерти не покидали меня, хоть здоровье и было довольно ровным. Однако время от времени все-таки принимать зеленые пилюли приходилось, и их количество в темном пузырьке неумолимо таяло. Недалек снова был тот час, когда придется обратиться к графу с просьбой вновь посетить Трисмегиста в далекой стране и отдать тому за драгоценное лекарство все предназначенные для закупки товара деньги.

В общем, когда после череды мелких стрессов на фабрике, когда на целую неделю встало производство из-за разгильдяйства работниц, умудрившихся перепутать едкую щелочь с драгоценной отдушкой, зеленые таблетки подошли к концу, я отправилась в замок Сангиан.

Я знала, что граф дома, поскольку «Смельчак» неделю назад вернулся из очередного плавания. Сам капитан ко мне не заходил, чему я была только рада. Мне невыносимо было видеть его, слишком уж мучительно. И даже уверения Эммы о том, что граф не сможет жить без меня, ничего не меняли. Слова словами, но поступки важнее. А поступил он, что ни говори, как последняя сволочь. Ну кто тянул его за язык брать в жены Ариду? Никто.

Тем не менее мне пришлось преодолеть свое нежелание его видеть, и одним прекрасным июньским утром я стояла возле замка, изумленно его оглядывая. С момента моего последнего здесь появления замок весьма изменился. Он был отремонтирован: крыша заменена, заколоченные когда-то окна сияли новехонькими стеклами, мраморные колонны, подпиравшие козырек над крыльцом, могли похвастать свежезаделанными щербинами.

Сад был подстрижен, в кустах шевелился садовник, чем-то там занимавшийся. В конюшне весело ржали лошади, а во дворе суетилось несколько незнакомых мне слуг. Похоже, у графа дела пошли на лад.

В замке тоже все оказалось чистым, выскобленным и обновленным. Новые бархатные шторы на конах, кресла сияли свежей обивкой, паркетный пол сиял чистотой. По дому шустрила незнакомая мне женщина средних лет с приятным, хоть и довольно строгим лицом. Осведомившись кто я, она попросила присесть и пошла в глубь замка. Вскоре женщина вернулась и сказала, что граф примет меня с радостью.

Он сидел в кабинете. Выглядел сногсшибательно: в белой наполовину расстегнутой сорочке и черных облегающих штанах. До боли знакомые, благородные и правильные черты лица, в темно-золотой шевелюре красуется седая прядь, которой раньше не было. Ноги на столе, глаза полуприкрыты, в руках какое-то письмо, на столе чашка с недопитым кофе. Увидев, что я вхожу, граф поднялся и подошел, взяв мою руку. Затеи медленно поцеловал пальцы и отпустил, указывая на кресло.

— Рад видеть, — произнес он мягко. — Уж и не чаял, если честно.

Он серьезно глядел на меня голубыми глазами, в которых сверкали искорки.

— У меня к тебе дело, — произнесла я, присаживаясь.

— И какое же? — граф подался вперед, весь во внимании.

Я, с трудом отведя взгляд от его наполовину расстегнутого ворота, обнажавшем заросшую шерстью грудь, сглотнула и принялась описывать суть проблемы.