— Я что, здорова? — не веря происходящему, спросила я. — Что там у вас в руках?

— Это лекарство, Арида, — пояснил граф с сияющим лицом. — Ты была отравлена, но Трисмегист сумел создать противоядие.

— Ах да, дикари, которые меня ранили…

Граф вдруг встал, лицо его посуровело.

— Это были не дикари, Арида. Тебя отравила маркиза Шевалон.

При этих словах Лея всплеснула руками, а из ее горла вырвался удивленный возглас.

— Оливия? — я ничего не могла понять. — Но зачем?

— Чувство собственницы, полагаю, а может, забавы ради, — с кривой улыбкой пояснил граф.

Только сейчас я заметила, что лицо его помято и небрито. А синяк и царапины еще добавляли специфического брутального шарма его и без того мужественной внешности.

— Сейчас я могу на время оставить тебя, чтобы наконец покарать преступницу по заслугам, — продолжил муж. — Маркиза должна быть наказана. Она, кроме всего прочего, еще вампир!

Голова моя снова закружилась. Я, конечно, не слишком любила маркизу, но понятия не имела обо всем...

— Ты уверен? — я посмотрела на графа.

Он с серьезным видом кивнул.

— Тогда езжай, — я больше не колебалась. — И если она действительно виновата, пусть получит по заслугам.

Граф быстро подошел и поцеловал меня в щеку, быстро прошептав:

— Прости меня! Я уже знаю, что ты не она!

Затем резко выпрямился и почти бегом покинул спальню.

Я некоторое время лежала, блаженно глядя в потолок. Он знает!

Лея ошарашенно смотрела на меня:

— Так неужто тех девиц маркиза убила? — лепетала она, все еще прижимая к груди руки. — А все ведь на графа думали, он тут как бирюк жил, все один, да мрачный такой, неприветливый… Ну, дела…

Да уж, дела.

Я встала и при помощи Леи оделась. Мне было приятно вновь ощутить себя в полном здравии, и на радостях я битых два часа играла с Птахом. Когда пришло время обеда, граф все еще не вернулся.

Не прибыл он и к ужину. Я против воли уже начала беспокоиться. А что, если что-нибудь случилось с ним? Что, если маркиза устроила ему какую-нибудь ловушку? И сейчас граф ранен или, быть может, даже мертв?

Еда не лезла в горло, сердце к ночи стало биться совсем часто. Муж все не являлся, а непроглядная мгла на улице подкреплялась проливным дождем.

— Куда он хоть уехал-то? В поместье Шевалон? — я беспомощно посмотрела на Лею.

Девушка после моего выздоровления не отходила от меня ни на шаг.

— Спрошу у Ганса, может, знает что, — она встала и отправилась вниз.

Спустя минут десять Лея вернулась и заявила, что Ганса в конюшне нет, а Фред не в курсе, куда все делись.

— Второй конюх тоже отбыл куда-то, — растерянно проговорила девушка. — А Файна с Аной ничего не знают.

Мы провели ночь без сна. И едва забрезжил рассвет, а от графа до сих пор не поступило никаких известий, я решилась.

— Лея, скажи Фреду заложить карету, едем в Петару.

Лея, с трудом соображая после бессонной ночи, тревожась за своего любимого, тем не менее послушно отправилась выполнять приказание. И вскоре мы с ней и Птахом уже мчались по лесной дороге в сторону столицы.

Возле лавки Трисмегиста я велела остановить. Я сама не понимала зачем мне лекарь, так как проблем со здоровьем уже не было, однако что-то подсказывало необходимость зайти в лавку. Увидев меня в дверях, Трисмегист улыбнулся почти искренне.

— Ну как вы? — осведомился он.

Я в сопровождении Леи, державшей клетку-переноску с Птахом, вошла внутрь.

— Хорошо, спасибо, — ответила я и опустилась в кресло. — Граф сказал, вы сделали противоядие, неужели все позади?

Трисмегист как-то посерьезнел. Затем отвернулся, принявшись перекладывать на лабораторном столе щипцы, держатели и с крайне увлеченным видом протирать колбы.

Я ждала. Хотя уже знала ответ.

— Нет, — наконец повернулся он ко мне. — Не позади. Вас не излечить, к сожалению. Я смог только отсрочить конец.

Внутри у меня что-то екнуло. Казалось, душа устремляется куда-то вдаль, забыв о моем бренном теле...

— А граф знает это?

Трисмегист отрицательно покачал головой:

— Вашему чересчур вспыльчивому мужу сообщать такую информацию чревато, знаете ли, — лекарь прокашлялся и потянул за ворот сюртука, опуская его пониже. — Так что я поостерегся говорить ему об этом. Впрочем, вы вполне хорошо будете жить оставшееся время, мой антидот купировал все проявления отравления. Однако, скрывать не буду, в один не слишком прекрасный день, который, к сожалению, наступит довольно скоро, вы умрете.

Он говорил эти безжалостные слова, глядя прямо мне в глаза, совершенно не щадя моих чувств. Однако в глубине его глаз я видела вину и жалость ко мне, тщательно скрываемые.

Лея испуганно охнула при этих словах и схватив переноску с Птахом, прижала ее к себе.

— Да как же так, господин Трисмегист? — вырвалось у нее. — Неужто госпожа Арида помрет? Да не может быть такого! Вы же все можете, даже вон в чужие миры доступ имеете, неужто вылечить госпожу мою не сможете?

Девушка зарыдала так безудержно и горько, что я и сама чуть было не расплакалась. Но просто не могла себе позволить сейчас разнюниться, когда все вокруг летело в тартарары.

— Ладно, пусть так, — кое-как смирилась я с происходящим. — А теперь еще один вопрос: не знаете ли, куда делся мой муж? Уехал вчера утром еще и до сих пор ни слуху, ни духу.

Трисмегист опять выразительно помолчал, затем произнес:

— Я еще не закончил насчет вашей болезни. Все же имеется один способ, благодаря которому вы будете жить долго.

— И какой же?

— Вам необходимо попасть обратно в свой старый мир, — тяжело произнося слова, ответил лекарь и вдруг ссутулился, став разом каким-то старым.

— А это возможно?

— Да, я проведу обряд, — все также тяжело ответил он. — Тогда сюда вернется обратно настоящая Арида и умрет сама, как и положено ей судьбой.

— Вы это сделаете для меня?

Трисмегист отвернулся, но я заметила блеснувшие в его глаз слезы. Он смахнул их и почти весело сказал:

— За все в мире приходится платить, не так ли? Так вот и я заплачу за то, что сделал, произведя эту замену. Пусть все вернется на круги своя, как и должно было быть изначально.

Последние слова он произнес каким-то мрачным торжественным тоном, наводящим на ум мысли о фатуме и неумолимом роке.

Лея тихо плакала в углу, представив, наверное, возвращение предыдущей хозяйки с ее несносным характером. Я твердо решила, если отправлюсь обратно, перед этим снабдить Лею достаточной суммой, чтобы она могла с Гансом жить счастливо и обеспеченно, без необходимости работать на таких, как Арида.

— Ладно, подумаю над этим, — произнесла я, обращаясь к Трисмегисту. — Пока ведь некоторое время у меня есть? Сейчас я хочу знать, где мой муж и что с ним?

— К сожалению, я не знаю этого, — развел руками лекарь. — Графа Сангиана я не видел со вчерашнего утра, когда он спешно отбыл с антидотом для вас.

— А вдруг маркиза Шевалон и его сделала вампиром? — высказала я предположение.

— Все возможно, — серьезно ответил Трисмегист, подходя к книжной полке и снимая с нее тяжеленный фолиант. — Вот, вчера я изучал тему.

Оказывается, вампирская болезнь, ранее не известная в Пандионе, теперь встречается иногда и здесь. А все нити распространения идут к уже покойному маркизу Шевалону, который коллекционировал разные диковины, порой опасные. Как уж так получилось, что его жена заразилась вампиризмом, неизвестно. Должно быть, по ошибке, но факт остается фактом: Оливия Шевалон — наш собственный местный вампир, и она очень опасна.

— Надо вызвать гвардию, полицию или кто тут отвечает за правопорядок, — я решительно встала. — Мы отправимся в поместье Шевалон и арестуем негодяйку. А если она успела укусить графа, вы его вылечите?

— Да, у меня уже есть опыт, — кивнул Трисмегист. — Ваш сосед маркиз Агастьян оказался излечен успешно.

В памяти мелькнули красные глаза маркиза в саду, и все встало на свои места. Бедолага был заражен!