— Неужели все так плохо? — поинтересовалась я у сопровождающей меня камеристки, пока та придирчиво оглядывала мое свадебное платье.

По ее надутым губам и позеленевшей физиономии я безошибочно поняла, что выгляжу не лучшим образом. И неудивительно: по общему мнению, еще сегодня утром я была на волосок от смерти.

Камеристка, ничего не ответив, вынула из своих закромов деревянную шкатулку и достав оттуда румяна и сурьму, принялась придавать мне надлежащий, по ее мнению, вид. А выглядеть мне следовало на все сто: ведь сегодня моя свадьба!

К сожалению, событие это омрачилось моей вчерашней охотой, в процессе которой в меня попала отравленная стрела давних врагов моего батюшки — дикарей со степных пустошей. И еще хорошо, что стрела задела мою плоть по скользящей. Попади она прямо в тело, я бы сейчас не то что думать, дышать бы не могла. Причем, уже часов шесть как минимум.

— Вот так-то лучше, — недовольно, едва шевеля губами, прогнусавила камеристка. Это была полная, усталая женщина, которая ужасно боялась моего отца, своего повелителя. И я точно знала, что женщина пойдет на все, будет сурьмить меня и румянить сколько потребуется, лишь бы свадьба состоялась, а граф Санген Сангиан ничего не заподозрил. Высокопоставленному жениху не пристало вдаваться в такие мелочи, как недомогание его невесты.

— Пейте! — камеристка протянула мне кубок с отвратительно пахнущей жидкостью. Я непроизвольно отшатнулась, хотя за последние сутки должна была уже привыкнуть к этому запаху. Ведь подобных кубков я уже выпила по меньшей мере с десяток. И надо отдать должное, снадобье действительно помогало держаться на ногах, хоть и было отвратительным на вид, вкус и запах.

Я взяла кубок и поморщившись, опрокинула его в себя. По горлу пробежала приятная теплота, а озноб, мучивший меня последние пару часов, начал отступать.

— Сколько мне осталось? — делаю я последнюю попытку выяснить пределы своей жизни и камеристки.

Но женщина сурово смотрит на меня и качает головой, приложив толстый палец к губам. Я поняла, что подобные сведения разглашать ей запрещено. Но также я точно знала, что от яда дикарей спасения нет. И пусть он попал в меня в минимальном количестве, задев только кожу, я просто протяну подольше. Но все равно, жизнь моя закончится в уже вполне обозримом будущем.

Мысли мои переметнулись к отцу: говорят, он дико разозлился вчера из-за этого ранения! Просто рвал и метал! Тем не менее отложить свадьбу и уж тем более отменить, даже не подумал. Еще бы: граф Сангиан не тот, кому можно отказать… Пусть даже ценой здоровья собственной дочери.

Тем временем карета, чуть покачнувшись, замерла на месте.

— Госпожа Арида Белль Эро Фонт! — послышался зычный мужской голос снаружи, оповещающий о моем появление.

Слабость с новой силой подступила ко мне, но грозно глядящие из угла кареты глаза камеристки заставляют немедленно собраться. Возвращаться мне все равно некуда.

Тут дверца кареты открылась и внутрь просунулась затянутая в белую лайковую кожу рука. Я оперлась на нее и медленно вышла из кареты. Камеристка грузно спустилась следом.

Отец, держа мою руку, кряхтя и отдуваясь, повел меня вверх по мраморным серым ступеням туда, где ждал жених: граф Санген Сангиан собственной персоной. Наконец-то я увижу его!

У подножия лестницы я посмотрела наверх и увидела затянутую в черный бархат широкоплечую фигуру. Чем выше я поднималась, тем сильнее страх и ужас охватывали меня. Что, если граф узнает, что вместо цветущей здоровой женщины ему подсунули больную и умирающую? Что, если выяснив это, он отправит меня обратно к отцу, как бракованный товар? Едва я подумала об этом, ноги мои подкосились и если бы не поддерживающий меня, строго взиравший отец, я бы точно упала прямо на эти белые ступени.

Прозрачно-голубые глаза графа осмотрели меня внимательно и серьезно, когда мы с папашей добрались до входа. На твердых, чувственных губах жениха улыбка, но в глазах темнота.

— Моя невеста! — граф улыбнулся мне и взял по руку. — Арида! Рад приветствовать. Идемте!

И он уверенно повел меня вглубь высокого красивого здания, которое, судя по всему, было местной церковью.

— Я надеюсь, с вами все в порядке? — он наклонился ко мне и прошептал: — Ведь если это не так, то вы лишите меня удовольствия самому довести вас до смертного одра!

За месяц до этого…

— Ты выйдешь за него замуж, Арина! — тон отца был неумолимым. — Потому что я так сказал. И давай на этом поставим точку!

С этими словами отец отстранился от моего письменного стола, над которым угрожающе навис и сложим руки на груди. В кабинете воцарилась тишина.

— Но, папа… — вырвалось у меня умоляюще… Настолько, что тон моего голоса стал противен мне самой. — Я не хочу видеть твоего компаньона своим мужем! Он старый и лысый!

Отец молчал и смотрел на меня в упор.

Я поднялась из-за стола и тоже взглянула на своего неумолимого собеседника:

— Что я получу за это?

Раз уж мне не оставляют выбора, постараюсь получить за согласие максимум преимуществ.

Отец криво усмехнулся и наконец опустил руки в карманы:

— Правильное решение! — произнес он. — Получишь ты немало, уверяю тебя.

— К примеру?

— К примеру, мой чудом уцелевший на плаву бизнес, который, между прочим, когда-нибудь достанется тебе как единственной наследнице!

Выпалив это, отец достал из кармана платок и вытер им вспотевший лоб.

Теперь пришла очереди усмехаться мне:

— То есть, ты хочешь решить свои проблемы за мой счет?

Отец некоторое время молча смотрел на меня. Потом негромко произнес:

— Поскольку твоя старшая, куда более умная чем ты, сестра, трагически погибла, твоя обязанность теперь — стать опорой нашему семейному делу. Вот Екатерина бы никогда…

И я прекрасно знала, что сейчас скажет отец. Он будет рассыпаться в похвалах моей старшей сестре, сводной, кстати, по отцу. И действительно, трагически погибшей в автокатастрофе два месяца назад. Именно Катю прочили в жены Василию Алексеевичу, папиному компаньону.

Свадьба уже вовсю готовилась. Если бы не смерть невесты…

И вот теперь папочка отчего-то решил, что я так же, как его старшая дочь, безропотно пойду на заклание… Под венец, то есть.

Но не ту напал. Я всегда мечтала выйти замуж по любви. И вообще, сейчас не средние века, чтобы отцы, не спрашивая согласия дочерей, выдавали их замуж!

Все это я высказала отцу в лицо, не забыв добавить, что если ему так хочется порадовать своего компаньона, то пусть ищет ему какую угодно фотомодель, хоть из Нью-Йорка, а меня оставит в покое.

— Ты не понимаешь, — снова вытер пот со лба папаша. — Союз необходимо заключить именно с моей дочерью. Иначе бизнес…

— Развалится? — уточнила я. — Ну значит, туда ему и дорога. Новый создашь.

— Не смей так говорить! — сорвался на крик папенька. — Между прочим, именно за счет этого самого бизнеса ты и росла в достойных условиях! И образование получаешь не абы какое, а в МГУ, и все шмотки твои, и цацки всякие… Все, все благодаря моему бизнесу!

Отец обвел рукой кабинет, в котором мы находились.

Это был мой личный кабинет: одно из нескольких помещений, где я была полноправной хозяйкой. Спальня, гардеробная, ванная, кабинет, будуар, гостиная… Все это было моим собственным. Ну, по крайней мере, я так считала до сегодняшнего дня.

Но отец уже успел популярно объяснить, что, по сути, ничего собственно моего здесь нет. И все, включая носки с желтыми бананами, надетые на мои ноги в данный момент, принадлежат ему.

— Поэтому, как единственная дочь и наследница, ты обязана выйти замуж за Сморчкова! — не унимался папенька.

Я фыркнула. Сморчков! Даже фамилия у отцовского компаньона была как у трухлявого гриба. Да и сам он весьма гриб напоминал. Конечно, не совсем трухлявый, но далеко не первой свежести, это точно. И этот пятидесятилетний «жених» меня, семнадцатилетнюю девушку, никоим образом не устраивал. Но что же делать?