— Дикари — это объяснение для папаши Октавия, — произнес Трисмегист. — И подал эту версию, которая и стала официальной, господин Ламтер, главный жандарм королевской гвардии. Сами подумайте, мог ли я ним спорить?

Ламтер! Я скрипнул зубами так громко, что звук услышал даже лекарь.

— Вы с ним знакомы? — осведомился он небрежно.

— Ага, знаком, к сожалению, — мне хотелось рычать от злости. Но я бы ограничен тесным пространством кареты, чувствуя себя тигром в клетке. — Это брат маркизы Шевалон, моей…

— Вашей любовницы? — в голосе Трисмегиста послышались насмешливые нотки.

— Мы с маркизой уже давно не имеем никаких отношений, кроме добрососедских, — отчеканил я. — А если что и было между нами, так только до ее брака со старым Шевалоном, когда она еще была просто девицей Ламтер. Когда ее муж умер, она поселилась в его родовом поместье и принялась сводить меня с ума своими преследованиями. Впрочем, она не теряет даром времени и одновременно крутит также с моим другом маркизом…

Я осекся. Зачем я все это говорю?

— Но кто тогда ранил Ариду? — перевел я тему на более животрепещущую. — И зачем?

— А это, любезный граф, лучше узнайте у вашей настойчивой соседки, — Трисмегист улыбнулся, обнажив желтоватые зубы и молодцевато спрыгнул с подножки карты. — Только прошу вас, будьте осторожны. Есть у меня кое-какие подозрения…

Я и не заметил, как мы въехали в город.

Туман в моей голове сгустился окончательно. И пока я размышлял, что мне делать дальше, Трисмегист уже скрылся в своей лавчонке, напоследок посоветовав мне немедленно искать антидот для Ариды в том месте, где сделан яд. Мне хотелось догнать его и расспрашивать дальше, но усилием воли я себя остановил.

Похоже, лекарь сказал мне достаточно. Теперь все в моих руках.

Моя кобылка всю дорогу бежала за каретой, в которой я так неожиданно для нее исчез. И я, покинув карету, вновь оседлал своего коня.

— Вперед, Жаворонок!

Я пришпорил лошадь, и что было силы мы понеслись вперед. Меня колотило, как припадочного. Было ужасно страшно, что Арида умрет и никогда не узнает, как сильно… Как сильно я ее люблю!

Бедный Жаворонок, я совсем загнал его… Когда я спешился возле крыльца поместья Шевалон, кобылка была вся в мыле. Я благодарно чмокнул животное в бархатную щеку и привязал возле дерева, сообщив, что скоро вернусь. Затем в два прыжка взлетел на крыльцо и что было силы забарабанил во входную дверь.

— Кого носит в такое время? — спросил угрюмый недовольный голос через какое-то время.

Я конечно, сразу узнал, кто это: моя бывшая служанка, Голока.

— Голока, это граф Сангиан, — поспешно произнес я, зачем-то продолжая барабанить по двери. — Впусти меня, у меня срочное дело к маркизе.

— Госпожа спит и не велела беспокоить, — послышался язвительный ответ.

Я, хоть и не видел через дверь, понял, что она разворачивается спиной и уходит.

Что было сил, я снова заколотил по двери:

— Слушай ты, старая змея! — прокричал я в отчаянии. — Впусти меня немедленно, иначе сожгу тут все к чертовой матери!

Озираясь, чувствуя себя почти безумным, я сломал ветку старого дерева и уже чиркнул спичкой, как вдруг дверь отворилась.

— Входите, — неприветливо буркнула Голока.

Я прошел мимо нее, не обращая более на служанку никакого внимания. Мой путь лежал в комнаты наверх, где жила Оливия.

Никаких муравьев я по пути не заметил. И никаких следов ремонта, конечно же… Должно быть, Оливия подстроила свой переезд в мой замок специально, чтобы дать возможность своему негодяю-братцу надругаться над Аридой…

Мой мозг кипел и почти что взрывался, когда я распахнул двери спальни Оливии. Маркиза, вскрикнув, уселась на кровати, прикрывая голую грудь простыней. Увидев меня, он замурлыкала:

— О, граф. Рада видеть…

— Замолчи, ради бога, замолчи, Оливия! — я кинулся к кровати и схватив женщину за руки, прорычал:

— Каким ядом ты отравила Ариду, признавайся?!

Оливия удивленно захлопала глазами, но я повторил вопрос. Только же более медленно и членораздельно. Так, что понял бы и ребенок.

А она всегда была понятливой. И очень умной. Поэтому, сообразив, что строить из себя дурочку больше не получится, маркиза встала и накинув на голое тело пеньюар, подошла к окну. Она чиркнула спичкой и закурила сигар. Потом медленно повернулась ко мне:

— Против этого яда нет противоядия, дорогой граф, — промурлыкала она, выпустив к потолку колечко дыма. — Твоя жена умрет.

Граф Санген Сангиан

Меня охватил невыносимое желание подойти и ударит Оливию по красивой мордашке так, чтобы слезы брызнули у нее из глаза, смешиваясь с кровью. И я уже сделал пару шагов, как вдруг в ее руке что-то сверкнуло. Я остановился, не веря глазам.

Оливия в руке сжимала миниатюрный кинжал. Очень острый, сверкающий даже в полумраке.

— Если посмеешь поднять на меня руку, процедила она сквозь зубы, — Поверь, я сумею за себя постоять!

— Я не собираюсь причинять тебе вред, — соврал я, примирительно выставляя вперед обе руки ладонями вперед. — Но и смириться с тем, что моя жена умирает, не могу тоже. Так что, выход у тебя только один — рассказать мне все, что ты знаешь об этом яде. Но сначала скажи, зачем?

Я уставился на нее. Я и правда не понимал. Зачем ей понадобилось травить мою жену, тогда еще невесту?

Маркиза немного помолчала, явно наслаждаясь беспомощностью моего положения. Потом подняла лицо к потолку, с удовольствием выпустила еще пару колец дыма и томно произнесла:

— Потому что я не люблю проигрывать, дорогой Санген. И то, что когда-то было моим, моим и останется.

— Но ведь это ты сама вышла замуж за маркиза! — вскричал я, не готовый дальше играть в спокойствие.

— Да, вышла, — подтвердила она, туша сигару в хрустальной пепельнице. — Но только потому, что старик Шевалон сделал мне предложение, а ты нет. Но сейчас, когда я богатая вдова, а ты все равно собирался жениться на деньгах, мог бы и на мне жениться, не так ли? Зачем тебе понадобилась эта девчонка?

От удивления я не знал, что и ответить. Если честно, собираясь жениться на Ариде, я про Оливию даже не вспоминал. Она давно была замужем, а о смерти ее престарелого муженька я понятия не имел. Впрочем, все это не мело никакого значения: Оливия не стала бы моей женой в любом случае.

— Вот видишь, — по-своему истолковала маркиза мое молчание. — Ты и сам, наверное, теперь не понимаешь, как мог предпочесть эту девчонку мне, взрослой женщине, со связами, с деньгами, с титулом… женщине, которая между прочим, любит тебя, в отличие от этой… глупенькой блондиночки!

— Любишь меня? — я расхохотался, да так мрачно, что сам испугался. — А не ты ли спала с моим ближайшим другом, одновременно строя глазки мне? Это называется у тебя любовь?

Оливия замерла, потом небрежно поправила чуть разъехавшиеся кружевные полы пеньюара и произнесла с придыханием:

— Ах да, бедняга Антуан… ну должна же я была как-то компенсировать вашу холодность, граф?

У меня непроизвольно сжались кулаки. И улучшив момент, пока Оливия на секунду замешкалась, потуже затягивая кушачок пеньюара, я в один прыжок настиг ее и схватил за руки.

Одним движением я развернул ее руки назад и зафиксировал. Кинжал выпал у нее из ладони, и я ногой подтолкнул его к кровати, где благополучно присвоил. Оливия визжала, как прокаженная, и мне пришлось заткнуть ей рот ее же кружевными панталонами, которые удачно висели на спинке стула.

Некрасиво, я все понимаю, но выхода не было.

Однако уже раздавшегося визга хватило, чтобы в дверь забарабанили.

— Госпожа, у вас все в порядке? — верещала Голока.

Олиияв ответ замычала, я же крикнула:

— Все в порядке, идите к себе. Мы с маркизой просто беседуем.

— Может, кофе подать?

— Не надо, — еле сдерживаясь, ответил я. — Идите к себе, Голока, оставьте нас в покое, мы заняты, если вы понимаете, о чем я…