— От этого брака все только выиграют, — продолжал отец уже более мягким тоном, видя мое замешательство. — Поверь мне, дочь! Бизнес оживится, так как финансы Сморчкова с новыми силами польются в него, ты будешь жить, как золотая рыбка в роскоши и неге, да и твоя мать…

Тут отец наступил на больную мозоль: мать была моим уязвимым местом. И он, прекрасно это зная, решил на это место надавить.

— И мы сможем вылечить твою мать, — глухо произнес он.

Моя мать вот уже третий год боролась с редким аутоиммунным заболеванием, которое постепенно убивало ее. Наши врачи не знали, что с ней делать: болезнь была настолько редкой и странной, что все только разводили руками. А вот за границей… Не без труда, но я нашла в Германии клинику, готовую взяться за лечение. Однако денег это стоило таких, что даже мой папаша, имевший на счетах достаточно, только бормотал:

— Это же придется один завод как минимум продавать, а то и пару складов еще… Не знаю, не знаю, да и результат лечения не гарантирован... Ты ведь в курсе, что я не вкладываюсь в предприятия, результат которых не предсказуем?

Упоминанием о матери он забил последний гвоздь в крышку моего гроба. И я решилась:

— Хорошо, я выйду за Сморчкова, — еле шевеля губами, произнесла я. — Исполню, так сказать, свой долг. Но ты должен знать, что делаю я это не ради того, чтобы продолжать жить в роскоши и не ради твоего бизнеса, а исключительно ради матери!

Высказав это, я умолкла. И пока папенька, расплывшись в улыбке, покидал мой кабинет, задумалась. Совсем не таким образом я хотела встретить свое восемнадцатилетие. А ведь именно на этот день, который наступит через неделю, и планировалась свадьба Кати и Василия Алексеевича. А теперь просто заменят одну невесту другой, и дело с концом. Ничего по новой готовить не надо, простая замена одной пешки на другую… Подслеповатый жених даже не поймет, наверное, что невеста стала моложе.

Хотя это я уже утрирую. Конечно, Василий Алексеевич знал о смерти Кати. Но мечтать о молодом теле, тем не менее, не перестал, старый хрыч! И даже гибель невесты его не смутила! А папаша услужливо подсказал ему выход… Как же я их всех ненавижу!

Как и все девушки моего возраста, я конечно, мечтала о другом женихе: молодом, красивом и богатом, понятное дело. Хотя последнее не обязательно, мы и сами сможем заработать, сейчас для этого масса возможностей… Лишь бы нравился мне, лишь бы любил меня, и чтобы я его любила, само собой. Но мне уж скоро восемнадцать, а такой экспонат мне еще не встретился. Да и есть ли он где-нибудь вообще? Конечно, я не была букой, и на вечеринки ходила регулярно, да и в институте много парней привлекательных видела… Только все мне не так! И парни не те, и вечеринки скучные, и любовь неземная не торопится меня навестить…

Сморчков вон только поторопился, черт бы его побрал!

Тут меня вдруг осенило. А что если?... Что, если сыграть свадьбу, стать официальной женой Сморчкова, а потом сбежать? Прямо сразу же после свадьбы, пока еще не состоялась первая брачная ночь, которую я, безусловно, не переживу, умерев от отвращения.

А ведь это, пожалуй, идея. Я просто исчезну, подготовившись заранее, а папенька со Сморчковым пусть ищут… Вот только не найдут никогда, уж я об этом позабочусь. Надо только сделать так, чтобы деньги на лечение матери Сморчков перевел сразу же после регистрации брака.

Подгоняемая этой идеей, я вышла из кабинета, отправившись искать отца. Он был у матери. Увидев ее изможденное, худое лицо на подушках, я содрогнулась от жалости и улыбнулась ей через силу.

— Выйди, поговорить надо! — поманила я отца рукой.

Мне не хотелось говорить при матери то, что сказать было необходимо. С ее проницательностью и безусловной ко мне любовью, она сразу поймет, что я иду ради нее на жертву. И конечно, будет протестовать, а сил у нее и так мало.

Отец вышел в коридор и хмуро уставился на меня. Небось, решил, что я передумала, мелькнула у меня мысль. И чтобы поскорее избавить его от тяжких дум, я выложила все, что пришло мне в голову:

— Хорошо, я поговорю с Василием Алексеевичем, — произнес отец, с подозрением глядя на меня. — А почему вдруг такая спешка? Он, безусловно, даст денег на лечение твоей матери, но куда спешить? Это не слишком-то вежливо с нашей стороны! Надо хоть какие-то меры приличия соблюсти…

— Ну, он тоже особой вежливостью не отличается, — парировала я. — Если уж без зазрения совести женится на сестре своей покойной невесты спустя всего два месяца с момента гибели той.

Отец прикусил губу:

— Ладно, — буркнул он. — Это все?

Я кивнула, и папаша растворился в спальне матери, не забыв закрыть за собой дверь поплотнее.

****

Спустя неделю я стояла и разглядывала свое отражение в высоком напольном зеркале. На мне было струящееся платье белого цвета. Я не стала шить платье на заказ, просто купив то, что подошло первым по размеру и конструкции в обычном магазине свадебных принадлежностей.

Наряд был полностью закрыт впереди сзади и имел глухой ворот. Идеально! Сморчков при всем желании не сможет ничего разглядеть. Да еще и ткань из плотного шелка… Никаких просвечивающих элементов. Настоящее свадебное платье для монашек!

А самым главным было то, что платье это трансформировалось из длинного в мини! То есть я могла после свадебной вечеринки в ресторане выйти куда-нибудь в сад, скинуть длинный подол, и в танцевальных туфлях без каблуков по-английски покинуть ресторан. Затем я заеду за вещами в загородный дом, заберу мать, и мы вместе улетим в Германию. Билеты я уже купила.

Кроме того, я позвонила и договорилась о помещении матери в стационар. А деньги Сморчкова к тому времени уже будут на моем счету. И пусть они тут с папенькой трахаются со своим вожделенным бизнесом как им угодно, мстительно подумала я, приподнимая длинный подол и разглядывая притаившуюся под ним миниатюрную юбочку.

Церемония была назначена на три часа дня в ресторане, который находился примерно в получасе езды от нашего загородного поместья. И подъехав к ресторану, где должно было происходит действо, первым кого я увидела, был Сморчков собственной персоной. Жених в черном фраке сиял счастьем и блестел лысой головой.

Отец подал мне руку, и я предстала перед восторженными глазами своего будущего супруга. Сморчков смотрел на меня с обожанием, не в силах скрыть блудливого огонька под прямоугольными стеклами очков в тонкой золотой оправе.

Взяв за руку, он повел меня к алтарю. За алтарем в виде заваленного цветами стола стояла дородная тетка в красном платье, облегающем ее как вторая кожа. В руках работница ЗАГСа держала белую кожаную папку.

Я не смотрела на собравшихся гостей, думая только о том, чтобы это все поскорее закончилось. И едва слышно прошептав «да» на стандартный вопрос, почувствовала, как у меня подкашиваются ноги. И если бы не цепкая рука Сморчкова, точно бы свалилась прямо возле импровизированного алтаря, украшенного цветами.

— … Объявляю вас мужем и женой! Поцелуйте же друг друга! — донеслось до меня как из тумана.

И в следующее мгновение я почувствовала, как в мои губы впился слюнявым поцелуем новоиспеченный муженек.

Я с омерзением отстранилась, оттолкнув Сморчкова так, что у него чуть очки с носа не упали.

— Ты чего? — обиженно прогнусавил он. — Это же традиция...

— К чертям собачьим мне такие традиции не упали, — бросила я. — Мы уже муж и жена?

Сморчков радостно кивнул и плотоядно облизнулся.

— Тогда идем! — я взяла его за рукав фрака и потащила в сторону от алтаря. — Пора выполнять обещания!

— Куда!? Ты чего? — запищал он. — На нас же люди смотрят!

Я повернула голову в зал.

Сморчков бы прав. Поглазеть на смехотворное представление под названием «Свадьба юной невесты и старого развратника» пришло, по меньше мере, пара сотен человек. Я увидела сбоку покрасневшего отца, который недоуменно таращился в нашу сторону, явно ожидая от меня подвоха. Рядом с ним столпились его коллеги по работе, высокопоставленные чиновники, знакомые олигархи и прочая богатая шелупонь, которую я ненавидела. Они развлекались… Я же чувствовала себя самым настоящим клоуном, приглашенным специально, чтобы порадовать дорогих гостей. Что ж, пора было брать быка за рога! То есть Сморчкова за яй… За его банковский счет!