Мы миновали лес, а я все со страхом думала, что меня сейчас ждет. Граф был явно в бешенстве. Пожалуй, сейчас он точно запрет меня в подвале. Я решила, что как только карета остановится, я молнией метнусь из нее и постараюсь пробраться в свои комнаты раньше, чем граф опомнится. Тем более ведь ему же еще надо соблюсти приличия: попрощаться-расцеловаться с дамами…. Я же приличиями обременена не была.

И едва наша повозка, качнувшись пару раз, остановилась, сама распахнула дверцу и выскочила из кареты, на прощание наступив на платье маркизы. Пока она, возмущенно охая, подбирала юбки, я уже забежала на крыльцо. Обернувшись, в сумраке я увидела стоявшего возле кареты графа, просунувшего внутрь голову. Прощался…

Радостная, что муж не догонит, я помчалась вверх по лестнице. И вот наконец, безопасное убежище моей маленькой гостиной! Я заскочила туда, как заяц в свою норку, закрыла на три засова дверь, а для надежности еще подперла ее тяжелым креслом.

Потом наконец смогла облегченно вздохнуть. Я зажгла свечу и увидела на кровати мирно спавшего Птаха. Зверек умильно сопел во сне и шевелил мордочкой. Наклонившись, я чмокнула его в мокрый нос. Затем, быстро ополоснувшись из кувшина, сняла свое изрядно потрепанное, пропахшее лошадью голубое платье и упала на кровать без сил.

Уж не знаю, ломился ли ко мне ночью граф, чтобы выяснить отношения немедленно, я ничего не слышала. И спала, наверное, первую ночь как младенец. Должно быть, известие о выздоровлении матери так успокоило меня. Ведь по сравнению с этим все мои нынешние проблемы не имели большого значения.

— Госпожа! — голос Леи из-за двери извлек меня из уютного сонного забытья. — Проснитесь, госпожа! День на дворе!

Что? День? Уже?

Я открыла глаза и убедилась, что девушка говорит правду: за окном, которое я никогда не зашторивала, действительно вовсю светило солнце. Сколько же я проспала?

Птах уже не спал и бегал по комнатам, исследуя закутки.

Я поднялась и открыла дверь. Лея держала в руках поднос. От аппетитного запаха еды и цветочного чая у меня закружилась голова.

— Ешьте скорее, — заботливо произнесла девушка. — Еле на ногах держитесь, небось, всю ночь вчера танцевали... Да и этого малютку покормить не мешает.

Лея принесла сразу и еду для Птаха — небольшую мисочку с мясной кашей. Она поставила миску на пол и Птах подбежав, принялся с аппетитом уплетать.

— Совсем как ребенок, — умильным голосом, глядя на него, произнесла Лея.

Я в это время сидела с набитым под завязку ртом. Есть хотелось неимоверно.

— Ко мне в кабинет! — раздался громкий голос, и в комнату вошел граф.

Я так и застыла с набитыми, как у хомяка щеками, глядя на него. Принесло же с утра пораньше… Граф смерил меня недовольным взглядом.

— Ясно? — поинтересовался он, глядя на меня, как на слабоумную.

Я кивнула.

Затем он перевел глаза на уплетавшего кашу Птаха, хмыкнул и удалился.

Лея с испугом смотрела на меня.

— Что-то произошло вчера? — осторожно спросила она.

— Произошло, — я наконец проглотила свою овсянку. —Но он сам виноват!

— Конечно сам, — в голосе Леи не было ни тени сомнения. — Недаром его не любит никто, вон бирюк какой!

— Ага, — я рассеянно кивнула.

Мысли мои уже были заняты тем, что хочет сказать граф. Может, желает дать мне развод?

После завтрака я наскоро при помощи Леи оделась и спустилась вниз по лестнице. Возле входа в кабинет я застыла. Но потом все же нашла в себе силы постучать.

— Да входи уже! — раздался изнутри львиный рык.

Я переступила порог.

Граф в черном бархатном домашнем костюме восседал за письменным столом, поигрывая коротким ножичком с костяной рукояткой. Мне показалось, что он бы с удовольствием кинул этот ножик сейчас в меня. Вместо этого муж тяжело вздохнул, как будто ему предстоит ужасно тяжелая работа, и кивнул на кресло возле окна.

— Садись!

Я повиновалась. Граф вышел из-за тола и подошел поближе. Он не сводил с меня испытующего взгляда, кружа вокруг моего кресла, как коршун надо добычей.

— Итак, что вы делали вчера с этим негодяем бароном у лекаря? — с места в карьер перешел граф.

Я заметила, что он больше не именует Трисмегиста шарлатаном.

— У меня разболелась голова на балу, — произнесла я, смотря в окно. — И барон вызвался отвезти меня к лекарю за снадобьем.

— За снадобьем, значит? — переспросил граф с нотками угрозы в голосе.

Мне стало страшно, и в то же время накатила ужасная усталость. Да что ему надо от меня?! Подумав пару секунд, я решилась. Будь что будет, я устала бояться! Видит бог, я старалась всем понравиться, а меня только больше ненавидели!

— Да, за снадобьем, — тоже поднялась я с кресла, очень жалея, что не надела более подходящий наряд.

В развевающемся домашнем платье до пят я чувствовала себя не слишком защищенной. Эх, мне бы джинсы…

— Я не предлагал вам встать! — зарычал граф, угрожающе глядя на меня.

— А мне вашего позволения не требуется! — произнесла я, упирая руки в бока. Голова и впрямь начала болеть, кроме того, проглоченная недавно овсянка ощутимо запросилась на выход. — Я свободная женщина и веду себя так, как мне хочется!

— Вот как вы заговорили? — насмешливо произнес граф, наливая себе в бокал виски. — А я все ждал, когда вы проявите ваш знаменитый норов. И вот, пожалуйста, дождался. Что еще мне скажете? Может, что собираетесь сейчас навестить вашего любовника? Не стесняйтесь, графиня, излагайте все, что на душе.

Он явно издевался. Кристальные глаза графа опасно щурились, в них мелькала молния.

Мня чуть качнуло и я, боясь, что упаду, опустилась обратно в кресло. Граф удовлетворенно хмыкнул, как будто одержал победу.

— Так-то лучше, — произнес он, вставая за спинкой моего кресла, и хватаясь за нее обеими руками. Его темноволосая голова склонилась над моей, отдельные локоны почти доставали до моей прически.

— Итак, вчера на балу вы опозорили меня, открыто сбежав вместе с любовником, — с угрожающей интонацией произнес граф.

Его горячее дыхание обжигало мою шею, но пошевелиться я не могла, ощущая себя почти загипнотизированной.

— Вы не поехали со мной в замок, хотя я предлагал, предпочтя скрыться с этим… бароном, — продолжал прокурор обвинительную речь. — Кроме того, обставили свой побег настолько нелепо, что теперь о наличии у графа Сангиана рогов знает весь свет. И весь свет смеется. Как вы понимаете, надо мной!

В его голосе зазвучала такая жесть, что я невольно поежилась, боясь, что граф сейчас задушит меня.

— Он не мой любовник! — закричала я, больше не в силах выносить эту пытку.

— Что? — граф смотрел на меня как-то брезгливо что ли. — Вы еще и лгунья в довершение ко всему!

— Кто бы говорил об изменах, — отважно произнесла я, на всякий случай отступая подальше вглубь кабинета. — Сами то хороши! С маркизой Шевалон напропалую крутите! Связываете там друг друга и прочее… Интересные у вас игры, конечно, но почему тогда мне нельзя?

Граф оторопело посмотрел на меня.

— Насчет маркизы я вам уже объяснил, кажется, — произнес он, снова принимаясь мерить шагами комнату. Полы его черного кафтана развевались как у ворона. — Мне казалось, вы все поняли. Разве нет?

— Нет, — буркнула я. — Что она тогда делала в вашей карете вчера вечером.

— Я просто подвозил их с княгиней Ранг до дома, — нетерпеливо ответил Граф. — Вы же знаете, что они наши соседи!

Я не стала унижаться до такой степени, чтобы приводит вчерашние слова княгини Ранг о том, как граф после моего ухода с бала вовсю флиртовал и танцевал с маркизой Шевалон. Еще чего доброго подумает, что я ревную. Но разговаривать нам было более не о чем. Я развернулась и гордо задрав нос, прошествовала к двери.

— Стоять! — раздалась команда, и в мгновение ока граф оказался рядом со мной.

Его пальцы впились в мое плечо. Холодный взгляд вперился в мое лицо:

— Порой мне казалось, Арида, что вы изменились. Но, похоже, старые привычки не так-то просто изменить, да?