— Мне все труднее здесь находиться, граф пугает меня. Нельзя ли сделать так, чтобы я могла уехать, не дожидаясь двух месяцев?

Лекарь замер возле дверей. Умоляющий тон моего голоса сомнений не оставлял: мне действительно было не сладко. Причем, полностью по его вине.

— Ведь это же ваша вина, — добавила я. — Это же вы перенесли меня сюда, я не просилась.

— Только не надо давить на жалость, — раздраженно буркнул эскулап, но от двери все же отошел, развернувшись обратно. — Ведь я уже говорил, что силы магии берут заместителя среди тех, кому в его мире очень несладко. Или вам там было хорошо?

Он иронично посмотрел на меня и прищурил глаза. Соврать я не смогла.

— Нет, мне не было там хорошо, но и здесь не слишком сладко. Граф…

Договорить я не успела, потому что дверь вдруг распахнулась и на пороге возник предмет нашего разговора. Граф выглядел рассерженным, а за его спиной маячило белое, перепуганное лицо Леи.

— Что здесь происходит? — прорычал граф и вперил взгляд в лекаря. Тот задрожал, причем, буквально. — Что этот шарлатан здесь забыл? Какого лешего вам надо от… от моей жены?

Граф с некоторым трудом выговорил последние слова.

Трисмегист пытался держаться с достоинством.

— Я лечу вашу жену от простуды, — холодно произнес он. — И любезно доставил ей лекарства. И да, я уже уходил…

С этими словами Трисмегист, не мешкая, покинул гостиную.

— У вас простуда? — с подозрением посмотрел на меня граф. — Или этот скользкий угорь — тоже ваш любовник?

— Да что у вас за комплекс? — от возмущения у меня даже дыхание перехватило. — Почему вам всюду мерещатся мои любовники? И что значит тоже? Когда, интересно, я успела вам изменить, если мы женаты всего пару недель?

Граф посмотрел на меня с такой ненавистью, что я невольно потупила взгляд. Однако, вспомнив, что скрывать и стесняться мне нечего, подняла глаза и в упор на него посмотрела. Граф тем временем стоял возле комода, разглядывая принесенные лекарем пузырьки.

— Никакой простуды у вас нет, — проговорил он, поднимая салфетку с комода вместе с лекарствами. — Он лечит вас не от простуды, а от другой болезни.

Сердце мое екнуло. Откуда он знает о ранении? Неужто сам его и подстроил?

— От постыдной болезни, — с кривой улыбкой уточнил граф, направляясь к двери со своими трофеями. — А теперь когда у вас не будет лекарств, придется явить на общее обозрение ваш развратный нрав. У вас ввалится нос и облысеет голова. И все увидят, кто вы на самом деле!

И не дожидаясь, пока я наброшусь на него, граф ногой открыл дверь и вышел из гостиной со всеми моими лекарствами.

В руке я сжимала единственный оставшийся у меня пузырек — с сильнодействующим ядом. Он один способен был мне заменить почти все лекарства, избавляя от гнетущей слабости. Но мне отчаянно хотелось использовать его не по назначению, а вылить графу, например, в компот!

Но я этого не сделаю. И не потому, что мне жаль горе-муженька. А исключительно, чтобы не доставить ему удовольствие видеть мое беспомощное тело, лежащее на полу без сознания. Ведь еще неизвестно, кто загнется раньше: отравленный граф или пораженная дикой слабостью я.

****

— Надеюсь, этот грубиян не сильно тебя напугал? — я выглянула в коридор, поискав глазами Лею.

Бедняжка стояла в нише напротив двери, почти вжавшись в стену.

— Не бойся, — я приветливо помахала ей рукой, чтобы та заходила. — Надеюсь, скоро мы покинем этот замок и его сумасшедшего владельца.

Глаза горничной засверкали от радости.

— Правда? — она улыбнулась, но тотчас сникла. — Но вы ведь его законная жена. Не думаю, что она так легко вас отпустит. Такую-то красавицу…

Лея так простодушно сделала комплимент, что я невольно улыбнулась.

— А мы ему не скажем, — озорно рассмеялась я.

— Сбежать? — в голосе Леи сомнение зазвучало с новой силой. — Но как? Это же замок в лесу! Тут ничего нет, а все кареты и кони в конюшне принадлежат ему!

— Ну, у нас есть друзья, они помогут, — попыталась успокоить я девушку.

Сама же в этот момент думала, что называть Трисмегиста другом можно только от полного отчаяния.

Лея некоторое время молчала, сцепив руки на коленях. Потом вдруг произнесла:

— Такой красивый, видный мужчина, и такой козел!

От неожиданности и меткости ее определения я расхохоталась так искренне, что Лея сначала тоненько и едва слышно, потом все сильнее засмеялась тоже. В итоге мы вместе катались по дивану, хохоча до колик в животе и швыряясь друг в друга подушками. Между приступами смеха я добавила, что на конкурсе козлов граф точно займет второе место, потому что вот такой уж он козел! Лее почему-то этот бородатый анекдот показался очень смешным, и она дохохоталась до слез.

Под вечер я решила выйти в сад, чтобы пройтись немного. Не сидеть же из-за этого негодяя взаперти. У меня, между прочим, серьезное ранение, и свежий воздух жизненно необходим. Солнце уже село, и сад был просто прекрасен.

Свежий воздух сразу же устремился в мои легкие, наполняя их полностью и слегка опьяняя. Я машинально сорвала травинку и сунула ее в рот, бредя по садовой дорожке. Легкий ветерок колыхал траву, цветы, а в осененной закатными солнечными лучами листве пели птицы. Красота! Если бы не чудовище, засевшее в замке и стремящееся меня погубить!

На очередном повороте дорожки я чуть не сталкиваюсь лбом с бредущим в сторону замка маркизом Агастьяном.

Он увидел меня и остановился, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба.

— Графиня! Какая приятная неожиданность. Давно вас не видел, отъезжал по делам...

— Да, давно вы к нам не захаживали, — я ответила ему в тон, лихорадочно думая, с чего бы начать расспросы. — Вы к мужу?

— Вообще-то да, но раз уж счастливый случай привел меня сюда, то, пожалуй, побуду немного с вами.

Мы пошли по дорожке по направлению к озеру. Вот он, мой шанс узнать о причинах ненависти графа ко мне. И затаив дыхание, я начала:

— Граф, похоже, не слишком-то рад женитьбе?

Маркиз остановился и взял меня за руку. В его глазах я прочла нечто похожее на понимание.

— Зря вы так говорите, — галантно ответил он и двинулся дальше, не выпуская моей руки. — Граф просто... еще не пришел в себя от свалившегося на него счастья.

— Да? — сомнение в моем голосе столь выразительно, что маркиз вынужден еще раз остановиться.

— Конечно, — умиротворяющим тоном проговорил мой собеседник. — Он придет в себя, вот увидите, Санген всегда был чуть диковат, у него свои понятия… обо всем, и о добродетели в том числе.

— Вы давно его знаете?

Мы уже добрались до озерца и сейчас стояли на берегу, поглядывая на резвящихся в прозрачной воде оранжевых карпов.

— С детства, — маркиз улыбнулся. — Мое поместье тут неподалеку. Конечно, далеко не такой старинный замок, как ваш, но тоже ничего.

— И какой граф был в детстве?

— Какой? — маркиз задумывается. — Ну, как и все дети, наверное. Непослушный, изобретательный и… очень верный.

— Верный?

— Ага, — с удовольствием подтвердил маркиз, наклоняясь и поглаживая по спинке ручного крапа. — Понятия чести и достоинства для него основные в жизни.

Маркиз выпрямился и посмотрел на меня уже без улыбки.

— Для него идеал — его мать, — продолжил он мой ликбез. — Покойная графиня Сангиан была и впрямь образцом женственности, добродетели и достоинства. Жаль, вам не довелось познакомиться… Боюсь, Арида, вряд ли какая женщина вообще сможет дотянуться до того непостижимого идеала, каким была покойная графиня.

Последние слова маркиз произнес довольно печально и сочувственно. А я вспомнила, что из многочисленных портретов в замке больше всего было женских, вернее-одной женщины. Пожилой дамы с холодным, надменным взглядом серо-голубых глаз. Теперь-то я знаю, чьи это портреты.

— Так что на вашем месте, — вытянул меня из размышлений сочувственный голос маркиза. — Я бы даже не пытался завоевать его сердце. Вы можете рассчитывать лишь на прохладную дружбу, да и то со временем. К сожалению, вы себя полностью в глазах графа уронили, подняться невозможно. Уж я-то его знаю!