– Странно. – Нисса почувствовала, как в ней поднимает голову юрист из Кранка. – Это традиция теневых?

– И очень старая, да. Говорю же, тот кто нас сюда пригласил, знает излишне много, причем такого, чего знать ему вовсе не положено.

– Не положено как не теневому?

– Вот именно. – На этом Конт обсуждение свернул.

И правда, что гадать, попусту гоняя воздух, если через пару минут без того все увидим.

Лифта в доме не оказалось. Совсем. И нет, его не сломали и не демонтировали, просто такое излишество не было предусмотрено здесь изначально. Но вот что интересно, чем выше они поднимались по узкой, неудобной лестнице, тем более приличным становился вокруг пейзаж. Двери, по четыре выходившие на площадку каждого из этажей, перестали напоминать ворота осажденного замка, полгода выдерживающего ежедневные на них атаки; плитки пола показали свой истинный цвет из-под залежей вековечной грязи; а от запахов хотя бы тошнить перестало. На самом верху, куда по закону подлости им и пришлось в итоге карабкаться, оказалось уже почти прилично.

– Сюда, – Конт сверился с выуженным из кармана письмом, подошел к крашенной коричневой двери в полтора человеческих роста высотой и крутанул звонок – медный и потускневший, но скорее от романтичной старой патины, чем от грязи.

Открыли им не сразу, пришлось потоптаться за порогом еще пару минут, но повторно звонить нужды точно не было – судя по негромкой возне за створкой, их прекрасно услышали и с первого раза. А когда та, наконец, распахнулась, Ниссе на мгновение показалось, что за ней никого нет. Вообще! И лишь скользнув взглядом вниз, сообразила, в чем дело. Будущий клиент конторы господина Симирэса встретил их сидя в инвалидной коляске. И сидел он в ней не первый год, если судить по уверенным, отработанным до автоматизма движениям.

«Очаровательно! – Нисса поняла, что с трудом удерживается от ругательства. – И это на последнем этаже в доме без лифта!»

У того, кто упек сюда этого человека чувство юмора наверняка было, только какое-то очень уж странное. Не человеческое.

А вот Конт отреагировал на встречу совершенно по-другому – сжав губы в жесткую складку:

– Ну, собственно, да. Чего-то такого я и ожидал.

– Проходите, детектив. Рад, что все-таки заглянули.

Пока будущий клиент увлеченно скрипел колесами по щербатому паркету, по уши занятый тем, чтобы развернуть коляску в узком, темном словно кишка коридорчике и освободить им вход, Нисса чуть придержала Конта за рукав:

– Вы знакомы?

– Нет, – складка губ стала у него еще жестче. – Но пару раз виделись. Давно. Он тогда служил в официальной полиции. Просто полиции, не теневой, не смотри так!

На этом допрос начальства пришлось свернуть – бывший полицейский справился-таки со своим транспортом и покатил к светлому прямоугольнику распахнутой впереди двери, махнув им, чтобы шли следом. Так что вопрос про «а сам ты, похоже, как раз тогда и служил в вашей уборке?» Нисса вынуждена была оставить при себе. Да ответ и не требовался особо, без того все очевидно.

Дверь, как выяснилось, вела в комнату. Неожиданно просторную, обставленную без намека на уют, но чистую. И очень-очень светлую. Пожалуй, именно это и было ее главной особенностью – широкое, ничем не занавешенное окно выходило прямо… на парк, м-да… И в этом безжалостном, чуть ли не софитном свете, Ниссе удалось, наконец, рассмотреть не только совершенно безликую, типовую до нарочитости обстановку вокруг, но и ее хозяина.

Бледное до синюшности лицо, выбритое очень аккуратно и явно совсем недавно, тонкие бескровные губы, а нос, наоборот, широковат в переносице и на фоне запавших щек кажется слишком большим. За пятьдесят, не меньше, о чем говорят не только жесткие складки морщин, но и короткий ежик полуседых «соль с перцем» волос… Не упомяни Конт сейчас про полицейского, Нисса приняла бы его за бывшего военного. Сержанта, например. Из тех, что в первый же день любят с рыком и оскалом пугнуть новобранцев, непременно ввернув, мол, с сегодняшнего дня он для них будет и за папу, и за маму, и за любимых кошечку с собачкой. Но потом и в самом деле заботиться о салагах как о родных, по праву заслужив какое-нибудь чисто домашнее прозвище вроде «Бати».

– Представляться мне, как я понимаю, не надо? – хозяин все это время рассматривал их не менее придирчиво.

– Представьтесь, – откликнулся Конт, озадачив того до чуть дрогнувших в недоумении лохматых бровей. На общем выбритом фоне смотрелись они до комичности странно. – Имя в договоре есть, но я не помню вашего звания.

– А какое значение оно имеет теперь? – примечательно мохнатые брови приподнялись еще на полсантиметра, позволив, наконец, рассмотреть цвет прятавшихся под ними глаз. Не карие, нет, как показалось поначалу. Темно-серые.

– Представьтесь!

– Капитан Барош, – хмыкнул он и привычно развернул плечи, оказавшись обладателем впечатляющего роста, что было видно даже когда тот сидел, – Бывший капитан, разумеется. Что вы, скорей всего, не забыли, а просто не знали. Пересеклись мы тогда и впрямь мельком.

– Но я-то вам, выходит, запомнился? – с каждым словом Конт почему-то мрачнел больше и больше.

– Конечно. Мне про вашу контору уже тогда было любопытно всё.

– А если я сейчас ту самую контору и вызову? – Вот такого Конта Нисса еще не видела. Человек, стоявший перед инвалидным креслом был не просто жестким и резким, он был острым, словно нож и таким же опасным. – Слегка подчистить ваши знания и пригасить это никому не нужное любопытство. Заодно со столь же лишним энтузиазмом.

– Не вызовите, я ваш клиент, вы обязаны соблюдать мои интересы. Странно, что это я вам должен такое сообщать.

Тон, в который скатился разговор, мало того что Ниссе здорово не нравился, но еще и напомнил кое-что. И вздохнув, она обреченно полезла на амбразуру. То бишь пошла становится посредником между Контом и его клиентом – точно так же, как утром делала это между ним и Милфором.

– Господин Барош, – шагнула она вперед, пока мужчины сверлили друг друга пугающе непроницаемыми взглядами, – а что у вас, вообще-то, за проблема?

Увы, но «как утром» не вышло. Оба взгляда синхронно переместились на нее, и Нисса не взялась бы утверждать, в котором из них недовольства сейчас оказалось больше.

– Кто это?

– Моя помощница. В договоре вы упомянули, что хотели бы вести нашу беседу под запись, вот этим она сейчас и займется.

– Э-э… – Нисса собралась было донести до Конта, что стенографистка из нее, увы, не получится – не умеет, но перехватив его взгляд, резко передумала. Ладно. Что-нибудь она точно запишет, а дальше пусть пеняет на себя. – Где я могу присесть?

– Где хотите, – отмахнулся от нее хозяин, явно не настроенный отвлекаться от своих крайне важных гляделок с Контом.

Невольно повинуясь этому жесту, Нисса осмотрелась еще раз и, наконец, заметила то, что здорово выделялось из тусклой обстановки комнаты – небрежно прикрытый тряпкой маленький телескоп на треноге возле окна. И бинокль на подоконнике!

Да уж, оставалось только посочувствовать запертому в этой «башне» бывшему капитану, для которого не нашлось других развлечений, кроме как разглядывать кладбище.

– Кто вас сюда упек? – неожиданно для себя поинтересовалась она. – А главное, зачем?

И вот теперь у нее получилось – напряжение, готовое вот-вот сорваться в открытый конфликт, откатилось, наконец, назад.

– Присаживайтесь же, леди, – теперь на нее посмотрели пристально, а не просто походя мазнули взглядом. – Да и вы, господин Симирэс, тоже. Я не собираюсь ничего скрывать, иначе смысл был вас сюда приглашать?

Услышав это, Конт лишь еще больше напрягся, но почему – Нисса не поняла. Зато сама она, наконец, определилась с местом, где устроится, тем более, что и выбирать-то оказалось не из чего. Единственным более-менее подходящим вариантом выглядел маленький шаткий столик, приткнувшийся возле дальней стены. И хотя сама Нисса назвала бы его скорее туалетным, но карандашница и тоненькая стопка бумаги говорили сами за себя. Последняя была особенно кстати: не на салфетках же из кафе ей заниматься своей сомнительной стенографией? И пока она туда шла, хозяин любезно, хоть и невольно, разрешил для нее и загадку с все возрастающим недоверием Конта: