Айрин казалось, что она попала на карнавал абсурда. Совсем недавно она едва не стала воагом народа и чудом избежала участи быть растерзанной до смерти северными духами. От аудиенции с королем она ожидала по крайней мере присутствия короля.

— Рунар… — позвала она, но он не дал ей продолжить:

— Сколько можно повторять: если во время осады поместья Шумея я позволил обратиться ко мне по имени, это не значит, что ты и дальше можешь фамильярничать! — не дав ей опомниться, маг продолжил не терпящим возражения тоном: — Когда Его Величество или Совет даст тебе слово, не вздумай лгать! Расскажешь все, как было: про похищение, про шпионку с подчиняющим разум артефактом и про твою выходку на площади. Как тебе в голову пришло назваться, — он демонстративно фыркнул, — княжной! Эскальта давно нет, так что даже не мечтай о дворянском титуле. Крестьянкой была, крестьянкой и останешься. Нечего смущать горожан, поняла меня?

Он сурово взглянул на нее сверху вниз. Айрин беспомощно приоткрыла рот и… выдохнула.

— Да, господин. Как прикажете.

Для пущей убедительности она склонила гудящую голову с видом полной покорности.

— Прекрасно. С Оком души мы быстро разрешим данный пренеприятнейший инцидент и вернемся к прежним делам.

Айрин зажмурилась. Око по-прежнему лежало в тайнике в ее комнате вместе с записями барона Олимандера и книгами Инглота.

Если ее молчание взволновало Рунара, он не успел ничего предпринять: двери приемной распахнулись, и их взорам предстал Реджинальд в сопровождении Совета и свиты. Среди присутствующих оказались даже Архимейстер и королева. Каждый советник чинно расположился на своем месте за столом. Эдгар хмуро сел подле матери, окруженной двумя темными фигурами в капюшонах и масках с фибулами Теневой стражи. Медовия злобно щурилась, как кошка, которую макнули мордой в воду. Усаживаясь лицом к пленным магам, она ни разу не взглянула на своего любовника. Инглот и Дартор тоже выглядели озабоченными. Советники время от времени косились друг на друга, словно их доставили сюда, прервав необычайно важный разговор в то время, как Лорда Фаргора, похоже, больше интересовал свиток. Лорд Канцлер озабоченно дергал себя за бородку и беспрестанно оглядывал присутствующих. Архимейстер же с маниакальным восторгом взирал на Айрин и Рунара. Была бы его воля, он бы с проворством ярмарочного фокусника достал из-под рясы кувшин священного масла, окатил обоих и без кресала, одной лишь молитвой, поджег еретичку и вероотступника. Последним появился слуга с большой кованой коробкой в руках. Он водрузил свою ношу рядом с королем, щелкнул замками и поднял крышку вместе со стенками, явив Совету то, что лежало на дне.

— Как я и говорила, моя бриллиантовая диадема! — воскликнула Медовия, указывая пальчиком на аккуратную пирамиду из вещей, среди которых были книги, украденные из библиотеки, и свитки Лутара.

Слуга тотчас с поклоном продемонстрировал всем два тускло блеснувших полумесяца, которые отдаленно напоминали сломанную и погнутую диадему.

Айрин порадовалась, что осталась сидеть на полу. Пусть, ей было плохо видно содержимое коробки, на нее вновь накатило головокружение и тошнота. Запястья ныли все сильнее, и боль неумолимо карабкалась вверх по предплечьям.

Старшая Советница обмахнулась веером и громко объявила:

— Эти вещи мы обнаружили в комнате изменницы, в тайнике рядом с камином. Среди них варварски уничтоженное Око души, — теперь присутствующие лицезрели раскрытый на манер медальона артефакт.

Над столом пронеслись осуждающие и потрясенные возгласы.

Айрин из последних сил подняла голову на Рунара. Тот стоял, как громом пораженный. Она этого не знала, но весь его блестящий план строился на мастерски поданной полуправде, сказанной перед Оком, которая бы не оставила сомнений в их невиновности и, наоборот, обличила бы неугодных ему людей. Он давно пользовался подобными лазейками — даже самые совершенные артефакты и грамотно составленные законы оставляли возможность для маневра. Надо было лишь знать, как использовать их в свою пользу.

А без Ока единственной возможностью узнать истину оставались пытки.

Конечно, существовали нелегальные артефакты, но корона никогда бы не признала их на официальном слушании.

В своем углу шут затрясся от смеха. Бубенчики вновь наполнили большую приемную мелодичным звоном.

— Я его не уничтожала, — выдавила Айрин, и Рунар шикнул на нее. К дьяволу расшаркивания и этикет, на них явно собирались повесить какую-то мерзкую историю! — Оно работает точно также. Это не артефакт для выявления правды, а эскальтский обрядовый медальон! Сами посмотрите, внутри него руна Вариат!

— Ваше Величество, северяне проникли в наш замок! — завопил Архимейстер. — Они испортили наши артефакты, наслали неурожаи, они…

— Тише, Архимейстер, — произнесла королева, но он не услышал ее в порыве праведного гнева:

— … дьяволопоклонники и заслуживают…

Тяжелая рука в черной кожаной перчатке опустилась крякнувшему старику на плечо. Никто не заметил, как за его спиной бесшумно появился Теневой стражник.

Воцарилась благословенная тишина.

— Архимейстер, вы можете быть свободны, — глаза Катрисы были прикрыты, грудь тяжело вздымалась, однако, она с любезной полуулыбкой указала ему раскрытой ладонью в сторону выхода.

Архимейстер с оскорбленным видом буркнул что-то про Всевышнего и прытко ускакал за дверь в сопровождении расторопного послушника.

Старшая Советница повела точеными плечиками.

— Не кажется ли дорогой сестре, что стоит до конца ознакомиться с мнениями, отличными от ее собственного?

— Не кажется, — невозмутимо ответила королева. — Что до Ока души, — она протянула руку, и Теневой стражник тотчас вложил в нее артефакт, — я уже распорядилась вызвать доверенного ювелира, чтобы он осмотрел его и сказал, как давно начертаны руны, о которых говорит леди Эсталинор.

Все обернулись к сидящей на полу леди Эсталинор, которая к своему ужасу теряла связь с реальностью. Перед внутренним взором Айрин все чаще мелькали темные фигуры, сотканные из дыма. Одни проходили мимо, не обращая на нее внимания, другие оборачивались и подплывали ближе. Они не были похожи на рунных духов — менее плотные, но вместе с тем монолитные и безликие. Ее кисти рук окончательно потеряли чувствительность, мысли путались. Отрезав ее от магии, Оковы будто убрали стену, разделявшую материальный и потусторонний миры, и Айрин балансировала на их границе.

Рунар уже некоторое время с нарастающим беспокойством следил за ученицей. Он прекрасно понимал: то, что произошло с ней на Черном рынке, не ушло бесследно. На пару с магом-лекарем они влили в нее колоссальное количество магических сил, Рунар даже незаметно задействовал резервный изумруд-накопитель, вшитый в рукав, но это не возымело видимого эффекта, будто они лили воду в решето.

Девушка была смертельно бледна и с каждой минутой все сильнее клонилась к земле. Ему самому Оковы доставляли страшный дискомфорт, грозивший вскоре перерасти в агонию. Понять эти ощущения мог только испытавший их маг или тот, кому хоть раз отрубали руки. Потому он без промедления опустился на колено рядом с Айрин, готовый придержать ее, если потребуется.

— Ваша Милость, смиренно прошу вас внять моим словам: прикажите снять Магический оковы с Айрин! Она сильно пострадала во время сражения с наемниками работорговца Шумея, а потом из последних сил обезвредила банду аймаррцев, атаковавших городскую площадь. Я боюсь, Оковы нанесут ей непоправимый вред…

— И мы должны в это поверить? — Инглот сложил руки на груди. — Ты не в первый раз выгораживаешь девчонку. Взять хотя-бы твои заверения в ее бесталанности, а теперь мы узнаем, что она может натравливать на людей демонов и, Всевышний знает, что еще!

Рунар проигнорировал его.

— Ваша Милость, за все эти годы я не сказал вам ни слова лжи. Прошу, поверьте, она не опасна и никогда не желала зла ни единой живой душе!

Эдгар тоже обернулся к матери, но та предупреждающе приподняла руку.