— Я предпочту пожертвовать птицей, чем собственной жизнью.

Рунар подошел к кушетке, и Айрин подхватила клетку с испуганно чирикнувшей птичкой, после чего отошла на другой конец комнаты.

— Вечером я отнесу ее в зимний сад.

— Не неси ерунды! — взорвался маг, швырнув кусок хлеба обратно на тарелку. — Мы тут застряли, а мне не улыбается перспектива задохнуться во сне оттого, что кто-то умелый снова перекроет дымоход.

— Это была не случайность? — удивилась Айрин, вспомнив, как едва не сгорела заживо в этой самой комнате.

— Разумеется, нет! Меня поражает твоя беспечность: все вокруг вытаскивают тебя с того света, а ты снова упрямо лезешь на рожон.

Его слова заставили ее крепко задуматься.

— Ты прав. В последнее время, когда я начала активно использовать руническое колдовство, то потеряла бдительность. — Айрин замолчала и постучала пальцем по прутьям клетки, от чего птичка вспорхнула с полной зерна кормушки на подвесную жердочку и закачалась там, как на качельке. — Понимаешь, мне кажется, духи хотят, чтобы я жила, поэтому защищают меня.

— Ты говорила, им нет дела до людей.

— Возможно, из-за моего наследия? Я ведь последняя Эсталинор.

Маг несогласно покачал головой. Ей не хотелось снова спорить с ним, поэтому княжна пожала плечами и обратила внимание на разбросанные по столу свитки.

— Айрин, все это время им нужна была только твоя жизненная сила. Ты говоришь во сне на эскальтском, повторяешь снова и снова «salere», а еще «no dieharereve».

У нее по коже побежали липкие мурашки. Она совершенно не помнила, чтобы произносила что-то подобное, а снов не видела очень давно. Голоса с той стороны, обычно заглушаемые ее собственными мыслями, ночами звучали громче.

«Da vame skyrlaret», — шептали они без остановки. — «Refresesval, has dieharuren».

— Salere, — привычно отозвалась она, не замечая изменившегося выражения лица Рунара.

— Что «я знаю», Айрин? «No dieharereve» значит «не забирайте меня»! Они тебя убивают.

— Сайлен! — закричала она, швыряя в него иллюзорную руну, которую он с легкостью развеял.

Шепот духов шуршал в сознании, как надоедливая мелодия, которая, конечно, раздражает, но в повседневных заботах на нее учишься не обращать внимания. Теперь из-за расспросов Рунара игнорировать его стало невозможно.

— Замолчи, — умоляла Айрин, схватившись за голову и крепко зажмурив глаза. — Замолчи-замолчи-замолчи…

Раздался звон стекла, и маг сунул что-то пахнущее травами ей под нос.

— Пей сейчас же!

Она залпом осушила зелье. Теплая волна прокатилась по внутренностям, и веки Айрин налились тяжестью.

— Снотворное, — пояснил Рунар. — Ты проспишь около пяти часов, а потом мы что-нибудь придумаем. Скажи-ка мне, что конкретно они нашептывают тебе по ночам?

— «На тебе долг», «отдай, что забрала», — послушно перевела она, пристраивая голову у него на плече и широко зевая. — Ты оставишь меня?

— С чего ты взяла?

— Медовия хотела тебя видеть. Ты уйдешь. И будешь уходить снова. А я буду ждать тебя здесь одна, пока камни не обратятся в пыль.

Маг недоуменно вскинул бровь.

Однако Айрин уже умудрилась заснуть стоя, используя его в качестве опоры, да так глубоко, что лишь недовольно нахмурилась, когда Рунар не очень ловко перенес ее на кровать. Его раны от кнута почти зажили, но радость от исцеления омрачала цена, которую Айрин пришлось заплатить, чтобы облегчить его боль.

— Совсем скоро все закончится, — клятвенно пообещал он. — Прежняя власть падет, и ты станешь свободной. А мне действительно придется уйти. Надеюсь, ты меня простишь.

Проснувшись, Айрин некоторое время лежала неподвижно и смотрела на полоску света, пробивавшуюся из-под закрытой двери. Сон неохотно распускал ловчие сети нить за нитью.

Ей привиделись горы в розовых на закате снежных шапках и сине-зеленое пламя в небе, знакомая повозка, запряженная верной Белой и волны ветра в травяном море.

В детстве бабушка рассказывала, что за Снежным хребтом в далеких северных землях, где у Ледяного моря живут кочевые племена, сияющие огненные ленты загораются каждую ночь и затмевают собой лунный свет. Северяне считали, что это стремительно несутся по небу духи — они разгоняют тучи, чтобы каждый заблудившийся корабль смог по звездам вернуться в порт.

Бабушка рассказывала, а Айрин представляла все, как наяву: ярчайшее северное сияние во все небо, соленый жалящий ветер, скрип мачты под надутым парусом и бодрые возгласы матросов, заметивших на горизонте призывное мерцание маяка.

— Мы когда-нибудь поедем туда, бабушка? Хочу посмотреть на огни в небе!

— Все во власти Всевышнего, Айрин. Все мы в Его власти.

Девушка сморгнула остатки воспоминаний, бесшумно поднялась с кровати и вышла из комнатки на свет магического фонаря.

За каменным столом посреди лаборатории над очередным артефактом корпел Рунар, то и дело заглядывая в исписанные кривыми заметками и схемами свитки. В одной руке маг держал свой золотой кулон, а в другой узкую колбу с мутной водой. Рядом с его головой плавала яркая белая звезда, на железном подносе блестела россыпь драгоценных камней размером с ноготь.

— Я думал, ты проспишь еще как минимум час, — вместо приветствия сказал он, не отрываясь от своего занятия. — Видно, Вицент подсунул мне паль.

Услышав словечко из воровского жаргона, Айрин с ухмылкой заявила:

— Свистишь, товар законный. Это все из-за Вергрит.

Под изумленным взглядом мага она не выдержала и рассмеялась.

— Мне как-то пришлось торговаться за книгу с ушлым купчишкой. Я многого успела наслушаться, пока отец не прогнал его со двора.

— Ты полна сюрпризов!

Она потупилась и виновато переступила с ноги на ногу.

— Мне очень стыдно. Прости меня!

— Тебе стыдно? Где-то что-то сдохло. Надо найти, пока не завоняло.

Айрин кисло скривилась. Почему с ним всегда так? Она же искренне пыталась извиниться!

Маг милостиво махнул рукой с зажатым в ней кулоном, затем вылил жидкость из колбы на самый крупный рубин.

— Мое великодушие в отношении тебя не знает границ, — произнес он и, подумав, продолжил уже серьезнее: — Навязчивый шепот в голове может довести до большой беды, поэтому тебе надо контролировать свой разум, а еще научиться принимать помощь.

С этими словами Рунар протянул ей драгоценный камень, который на ощупь оказался почти обжигающим и тянул руку вниз, словно был минимум вчетверо больше. На рубиновых гранях мерцали синие блики. Айрин пригляделась и заметила внутри крохотную искорку, а затем неожиданно расслышала доносящийся издалека шум прибоя.

Прежде ей доводилось видеть большие волны, когда односельчане валили деревья на распил, и старый толстый клен рухнул в озеро. Однако они не могли сравниться с тем, что она слышала сейчас.

Айрин направила все свое естество в след за рокотом моря и будто бы вспомнила, как волны в белой пене катились на каменистый берег одна за одной, а воздух полнился дыханием грозы. Бесконечная вода тянулась до самого горизонта, где соприкасалась с тучами, словно нанесенными на небо таурукской тушью.

— Ну, как ощущения? — поинтересовался маг.

— Великий океан, — прошептала она, по-прежнему не открывая глаз.

Видение подарило ей покой. В нем не было духов, только она и бесконечная вода, за которой больше не осталось земли.

Рунар хмыкнул.

— Угадала. Я заключил в рубин часть своего детского воспоминания, которое должно перекрыть шепот, что мучает тебя.

— Оно прекрасно, — едва слышно отозвалась Айрин.

— Ты его видишь?

Она открыла глаза, и видение исчезло, остался только шум.

— Смутно. Скорее, как пережитое чувство.

Маг покрутил в пальцах свой золотой кулон, затем с некоторой поспешностью надел его обратно на шею.

— Любопытно. Возможно, причина во врожденной эмпатии. Раз ты проснулась, настоятельно приглашаю тебя на прогулку в город. У тебя есть плащ?