— Я верю, Рунар. Однако мне предоставили достаточно доказательств ее вины, и я ожидаю, что ты дашь мне убедительные объяснения.

— Я готов ответить на каждое, Ваша Милость!

— Какая трогательная забота, — пропела Медовия, прикрываясь веером. Во всем ее облике явственно сквозила ревность. — Ни разу не нарушение закона о магах.

— К этому мы тоже вернемся, — проворчал король. — Лорд Канцлер, даю вам право выдвинуть обвинения.

— Как прикажете. — Грейсли взял протянутый слугой свиток и зачитал, изредка срываясь на хриплое покашливание. — Айрин из Дубового Перевала обвиняется в присвоении бриллиантовой диадемы…

— Я ничего не крала! — рявкнула Айрин, перепугал ближайших к ней дворян. — Принцесса Роза дала мне его для приема, потом я… сняла его и больше не видела!

То, что это Эдгар с пьяной горячностью зашвырнул диадему куда-то в угол своей спальни, она благоразумно умолчала, потому что никак не могла припомнить их легенду.

Грейсли раздраженно откашлялся.

— А также в присвоении Ока души… — Он покосился на артефакт, все еще покоившийся на столе перед королевой. — Использовании незарегистрированной магии подчинения разума и нанесения вреда страже…

— Ложь! — перебил Рунар, поднимаясь. — Это шпионка Шумея свела их с ума незаконным артефактом. Пошлите за начальником гарнизона, его люди нашли в поместье Шумея целые сундуки, набитые подобной контрабандой! Его Высочество присутствовал при обыске.

Принц активно закивал.

Стол вновь охватило всеобщее волнение, которое улеглось, когда Медовия с торжествующим видом поинтересовалась:

— А как же Айрин выкрала Око из королевской сокровищницы?

— Я дала его ей для исследования, — вдруг сказала Катриса.

Все, как один, обернулись в ее сторону.

Айрин подслеповато сощурилась, силой воли отметая от настоящего мира тени и туман, застилавшие взор. Королева только что выгородила ее? Во имя Всевидящего и Всепрощающего, почему⁈

Рунар покосился на девушку, опасаясь нежелательной реакции. К его облегчению, она тихо сидела на ковре, плотно сжав губы.

— Прошу прощения, Ваше Величество, мы, разумеется, примем данный факт во внимание, — с поклоном заверил Грейсли. — Однако, хотелось бы также услышать имя шпионки.

— Леди Парсар, — немедленно отозвался маг, а Медовия тут же ядовито поддакнула:

— Ах, с этой интриганки станется!

— Верно ли, что она ваша любов…

— Это не имеет отношения к делу, лорд Грейсли.

— Почему? — гаркнул Инглот.

На помощь внезапно пришел Дартор, подтолкнув при этом сидевшего рядом лорда Фаргора в плечо.

— Проще сказать, кто не был его любовницей, а, Жамель?

Тот отмахнулся, а Рунар едва удержал лицо. Вопреки ходившим давно слухам, он не поддался на чары леди Фаргор, хотя женщина была весьма настойчива.

Айрин выдохнула сквозь зубы. Их с магом странные отношения давно вырвались за рамки субординации и попали в категорию «близкие», только кто: друзья, вынужденные союзники или же враги? Все было бы проще, не будь тех абсурдных поцелуев и извращенной заботы на грани ненависти. Однажды — Всевышний свидетель, лишь однажды! — она задумалась о своих чувствах к нему и осознала, что не потерпит роль любовницы даже в самых страшных кошмарах. В Дубовом Перевале неверные иногда бегали на сеновал тайком от супругов, да и браки по расчету не были чем-то исключительным. Айрин не осуждала тех людей, как и свободную любовь. Пока что-то не касалось ее лично, оно могло существовать, не находя в ее лице ни поддержки, ни порицания. Теперь же вопрос для нее встал ребром, поэтому после окончания торжественного слушания в ее честь и двадцати часов сна она планировала раз и навсегда выстроить стену между ветреным магом и собственным хрупким внутренним миром.

— Кроме вышеупомянутого, Айрин обвиняется в побеге из дворца, — зачитал Грейсли. — Ваше Величество, я возьму на себя смелость опустить этот момент, раз подтвержден факт ее похищения.

На этот раз на помощь пришел Эдгар. От волнения скрестив на груди руки, принц со свойственной ему горячностью произнес:

— Добавлю от себя лично, что именно благодаря леди Эсталинор мы получили возможность расправиться с бандой одного из самых опасных баронов на Черном рынке! Мы уже знаем, что именно он недавно проник во дворец и стоял за ограблением городского архива. Я могу с уверенностью полагать, что после допроса пленных мы сможем подобраться к таким авторитетным фигурам, как Бешеный Лис и Черный Лорд!

Айрин не верила своим ушам. Рунар и Эдгар снимали с нее одно обвинение за другим! От нее не ускользнул красноречивый взгляд, которым лорд Грейсли одарил Эдгара.

— Благодарю, Ваше Высочество, однако, я вынужден продолжить: Айрин обвиняется в краже королевской колоды…

— Колода была подделкой, — вставил Рунар.

Как по волшебству он достал из-за пазухи две одинаковые колоды карт, одну из которых небрежно назвал точной копией и вернул в карман прежде, чем кто-то успел рассмотреть ее поближе, а вторую заставил воспарить над ладонью в доказательство того, что именно он являлся ее единоличным хозяином. Грейсли внимательно проследил за его манипуляциями и как ни в чем не бывало зачитал:

— … в присвоении редких книг по экономике…

— Лорд Инглот дал их мне в присутствии леди Медовии!

Канцлер Казначейства нахохлился и нехотя буркнул, дескать, да, было такое.

— Последнее: в присвоении титула. Обвиняемой есть, что сказать в свое оправдание?

Она огляделась. Лицо королевы не выражало абсолютно ничего, Эдгар заметно нервничал и теребил пуговицу на манжете. Лорд Фаргор с недовольным видом выглянул из-за свитка, а его коллеги, Инглот и Дартор напряженно размышляли, не переставая время от времени переглядываться. Особенно выделялись венценосные брат с сестрой: Реджинальд взирал на магов с неприязнью, недостойной короля, а Медовия, поджав губки, отстукивала ногтями рваный ритм на сложенном костяном веере. Она избавилась от одной соперницы, теперь ей не терпелось отправить в тюрьму вторую.

Айрин поднялась, не без помощи Рунара, который, едва она уверенно выпрямилась, предусмотрительно отошел на шаг.

— Ваше Величество, Ваша Милость, уважаемый Совет, — начала она, не сомневаясь, что от ее гортанного хрипа присутствующих пробрала дрожь. Ее бы саму сейчас колотило, как в лихорадке, не направляй она последние силы на борьбу с рвущимися наружу видениями. — Мой отец барон Марсар Форестер, мою мать звали княжна Каямина Эсталинор. По действующему закону, подписанному шестьдесят семь лет назад королями Рандром Свирепым и Йоролом Рейненбернским, я имею право на титул княжны, до тех пор, пока его не оспорят члены моего рода или правитель Эскальта.

Лорд Фаргор вдруг обратился к Инглоту:

— А Форестер, случайно, не твой двоюродный племянник?

Тот нахохлился еще сильнее. Морщины на его лице стали глубже.

— Верно, Жамель. Форестер мой двоюродный племянник.

Медовия изумленно раскрыла рот.

— Вот как? — дрогнувшим от тщательно скрытых эмоций произнесла она и до хруста стиснула веер.

— Мне все ясно, — рыкнул Реджинальд, нарушив затянувшееся молчание. — Обвинения с девчонки снимаются, но закон не давал ей права орать о своем титуле на городской площади. Посему она посидит в подземельях, отданных под магические лаборатории, до моего особого разрешения. Адепты Академии уже изучают странные устройства, внутри которых были демоны. Я должен убедиться, что она не имеет к ним отношения. Что касается тебя, Рунар, ты исчерпал мое терпение.

Двери большой приемной распахнулись, явив пятившегося назад стражника, перед лицом которого Архимейстр размахивал золотым скипетром с набалдашником в форме звезды. За ним потупившись, семенила Летисия.

— … ибо Всевидящий не терпит лживых помыслов и ратует за покаяние! — старик шустро развернулся к изумленным Советникам и, в последний раз взмахнув жезлом, торжественно выдвинул вперед красную от смущения служанку. — Так покайся же, дитя, перед ликом нашего владыки!