Айрин склонила голову перед тенью, и с ее губ сорвались несколько звонких, певучих слов.

Тень исчезла, а княжна бессильно села на ковер, пряча лицо в ладонях.

Рунар крупно вздрогнул и застонал, чем перепугал принца до смерти. Эдгар сам не заметил, как в его ладони оказалась рукоять скрытого в наруче кинжала, и с трудом заставил себя успокоиться. Что может жалкий кусок стали против колдовства? Оно остановит его сердце прежде, чем он шевельнет мизинцем.

— Что произошло? — прохрипел Рунар, болезненно щурясь на свет.

Перед ответом Айрин явно подбирала слова.

— Я освободила тебя от проклятья Мекаль, — она виновато отвела взгляд. — Он использовал твой разум, чтобы предупредить о будущем.

— Об алых птицах и огне? — догадался Эдгар. — Я все думал, почему это звучало знакомо. Сенешаль бредил тем же.

Рунара, похоже, волновало отнюдь не будущее.

— Как ты исцелила меня?

Айрин дернула плечом. Она выглядела истощенной.

— Через воспоминания. Я нашла след Мекаль, и он показал мне…

Маг вскочил на ноги.

— Ты была в моей памяти? Отвечай!

Айрин беспомощно взирала на него снизу вверх. Ее глаза наполнялись слезами. Буркнув что-то себе под нос, Рунар вылетел из кабинета.

В давящей тишине Эдгар не сразу смог заставить себя подойти к княжне. Ее рука оказалась ледяной, как и она сама. Крепко обхватив принца, Айрин уткнулась ему в грудь и тихо расплакалась. Эдгара разрывало от желания расспросить ее о случившемся, но он упрямо кусал язык.

— Пожалуйста, вернемся в Реймекар? — вдруг попросила Айрин.

Она напомнила ему Мериэл в моменты слабости. Его сестра была какой угодно, но не плаксивой. Ее слезы значили, что она дошла до края, истязая себя танцами, музыкой и благородными науками. Эдгар боялся думать о том, какая крайность заставила плакать эскальтскую княжну.

— Конечно. — Принц пригладил ее растрепанные волосы и не сдержался: — Это всегда так? С духами?

Он почувствовал, как ткань на спине сминается в ее кулаке.

— Сейчас во много раз хуже. За каждую руну они жаждут платы: жизни, магии, энергии. Я очень им задолжала. Мне, — она перевела дыхание, признаваясь, — страшно. Я не хочу никого убивать.

— И не нужно, — откликнулся принц. — Больше не нужно магии. Я смогу защитить всех нас. Мы подавили восстание, бояться нечего. — Он поймал ее взгляд. — Ты веришь мне?

Айрин кивнула так просто, будто никогда не сомневалась в обратном. Будто не она, а он здесь был всемогущим.

— Вот и хорошо, — Эдгар ободряюще улыбнулся и коснулся губами ее лба. — Скоро мы вернемся домой, и я дам тебе все накопители, что есть в Академии.

Айрин заметно расслабилась и даже оставила в покое его помятую жилетку.

— Духи рун прежде были людьми, — поделилась она. — На пороге смерти они возносили молитвы и обращались живым орудием. Они обречены скитаться между мирами до конца времен. Несчастные души. Весь город — братская могила. Стены, улицы, каналы, барьер в заливе — все пронизано колдовством.

— Ты слышишь их?

Княжна отошла к столу, на котором покоилась раскрытая карта.

— Постоянно, — она очертила кончиками пальцев горы к северо-западу от Аулукса. — У меня нет хранителя, который бы стал моим щитом. К лучшему. Участь эта незавидна.

Оставшись в одиночестве, Эдгар внимательно изучил удостоенный внимания княжны участок карты. Им оказался рудник.

— Что же ты увидела в его памяти? — пробормотал Эдгар.

Несколько дней спустя армия была готова к отбытию. За это время Айрин перекинулась с Рунаром едва ли парой фраз. Маг все чаще пропадал по особым поручениям кронпринца, который мрачно бурчал, что ни каких поручений не отдавал. Однако, позволял он себе это только в присутствии Айрин и, к ее изумлению, Соловья. Бард прочно прописался в покоях Эдгара. Они вдвоем не только опустошали погреба Горгада, но и обсуждали насущные дела королевства. В частности, Соловей натолкнул принца на некоторые весьма разумные мысли касательно бедности и внешней политики. За время странствий бард повидал очень много и о еще большем предпочитал молчать. Айрин никогда не слышала от него откровенной лжи, но нутром чуяла недомолвки.

Соловей обещал ей расстаться у горной тропы, которая привела бы его к затерянной деревушке, где обитала Мавиль. Пару раз бард шутливо подначивал Айрин, не желает ли она передать травнице послание, но та только картинно грозила ему пальцем.

Ее мысли были заняты иным. С помощью солдат Эдгара ей удалось найти тело мага, который помог ей сбежать от Горгада. Кто-то из стражи опознал его, и Айрин нить за нитью потянула пряжу из клубка истории.

Больше двадцати лет назад он служил подмастерьем у мага местного барона, Марсара Форестера, затем положил жизнь на поиски сгинувшего на севере господина, а после его дочери. В тайных подземельях под старым замком Айрин нашла реликвии рода и дневники барона. Их она бережно упаковала в сумки и наложила магические печати.

— Выходит, все это принадлежит вам, госпожа? — удивилась Жули, рассматривая крошечные портреты в потемневшем медальоне. — И как вы узнали о потайных ходах?

— Аулукс, пастбища, деревни — все, от гор до акватории, — ответила Айрин и протянула ладонь за медальоном. Она не решила пока, как с ним поступить. — По праву наследования.

Что касалось тайн поместья — она видела их в памяти Мекаль в те времена, когда на этом месте возвышался родовой замок эскальтских королей.

Вопрос о главе Аулукса оставался открытым до самого конца. Самый логичный вывод напрашивался сам собой. Айринель Форестер, дочь своего отца, с поддержкой короны смогла бы гарантировать лояльность феода, чем закрыла бы брешь в экономике и обороне юго-западного рубежа.

Эту идею неожиданно поддержал приорат, и Эдгар с видимым облегчением поставил свою подпись на гербовой бумаге.

— Нет, — отрезал Рунар.

Все собравшиеся в зале замолчали. С другой стороны стола кронпринц сжал кулаки.

— Что значит «нет»?

— Если что-то случится в столице, Аулукс восстанет первым. Нет.

Советники зашушукались.

— Разве королевской власти угрожает опасность? — поинтересовался один из них, лысый седобородый старик.

На Эдгара было страшно смотреть. Казалось, он сейчас достанет кинжал и бросится на Рунара.

— Я кронпринц, — угрожающе начал он, но был бесцеремонно прерван.

— А я Придворный маг и подчиняюсь только королю. Его волей княжна вернется в столицу. Во главе Аулукса встанет приорат. — Рунар достал небольшой деревянный брусок с руническим орнаментом. — Каждый из вас принесет обет верности короне. Вы будете править мудро и открыто. Ослушавшихся ждет смерть.

Один за другим они произносили клятвы. Когда все было кончено, недовольные советники, бурча и переругиваясь, вышли вон.

— Надеюсь, ты упиваешься властью, — выплюнул Эдгар. — Что смотришь? Считаешь, отец тебя пощадит? Весть о том, как ты заклятьем принудил приорат подчиняться короне…

— Никакого заклятья нет, — Рунар швырнул деревяшку на стол. — Я всего лишь выиграл время.

— Зачем? — после паузы спросил принц. — Когда они разоблачат обман, последствия будут ужасны!

— Это скоро перестанет иметь значение, — выдохнул маг. — Если вопрос с Аулуксом решен, предлагаю выдвинуться на рассвете.

Эдгар вскочил с места и преградил ему путь.

— Ты снова что-то задумал! Почему у меня такое чувство, что все мы пешки в твоей игре?

Рунар спокойно взирал на него сверху вниз.

— Ты не пешка. На тебе корона.

Обойдя остолбеневшего наследника, он направился к двери.

— Кто твой противник? — крикнул Эдгар, но ответа не получил.

Марш давался Айрин легко. Погода радовала пеленой облаков, скрывавших палящее солнце, но не таких плотных, чтобы задуматься о дожде. К вечеру армия Эдгара спустилась в долину меж Гонмордских гор на западе и Золотым хребтом на востоке. Хребет брал начало в Мраморном заливе и извивался вдоль всего юго-восточного побережья. Айрин восхищалась Снежным хребтом в столице, затем поражалась высоким пикам Золотого хребта в Аулуксе. Однако она в страшном сне не могла представить чудовищную громаду Гонмордского горного каскада. Каменные стены скалились трещинами, грозились сбросить необъятные глыбы на людские головы, а редкие каменные тропы едва протискивались меж стесанными монолитами.