Контора не представляла собой ничего особенного. Но даже этого вида было достаточно, чтобы островитянин скривился с отвращением. Может, запахи трав и цветов были приятны носу, но вид алхимической стойки и классического набора микстур крайне напрягали. Сам лекарь выглядел заурядно, не слишком-то выделяясь. Обычный старичок за шестьдесят, в меру ухоженный, подбритый, но достаточно давно, ибо серебряные волоски седой щетины покрыли подбородок и скулы. Одетый в рубашку с жилетом, брюки и туфли. На небольшом носу с горбинкой несколько контрастировали с узкими глазами огромные круглые очки.

Прямо-таки вспомнился хирург. Этот был, можно сказать, его копией. Только полностью противоположной. Аккуратный, вежливый, учтивый, а не грубый, резкий и сумасшедший.

Он вежливо поприветствовал своих клиентов, поинтересовался проблемой. Узнав, что требуется помощь от ожогов и только она, лекарь сразу нашёл среди своих запасов нужную мазь — густую серебристую субстанцию, напоминающую смесь из полупрозрачного желе и песка. Она не источала никаких запахов, так что и сравнить её было не с чем. Лекарь пригласил Норико на койку и заставил снять одежду с торса. Островитянин, хоть и выполнил просьбу, но был предельно молчалив и всем своим лицом показывал, как ему это неприятно. От того, насколько он напрягся, казалось, что проступившие вены вот-вот лопнут, а глаза нальются кровью.

На множество шрамов разных размеров, не оставляющих на коже ни единого целого местечка, лекарь вовсе не обратил внимания. Уточнив, что именно вызвало ожоги и получив ответ о заклинании, он сначала обработал лицо, а затем и торс, больше для профилактики. Действие было правильным — магический огонь мог иногда совсем не оставлять следов на коже, даже не палить растительность на лице, но выжигать всё изнутри.

Плату он взял божескую в сравнении с тем, сколько драли Гриобриджские врачи за приём, и уже через двадцать минут «соколы» были свободны. На пути обратно Норико всячески старался расспросить Мариссу о произошедшем со Скайлором. Как бы девушка ни старалась скрыть свои эмоции и смотреть на мир, источая привычное хладнокровие, её взгляд выдавал переживания, которые гложили демоническое сердце.

Демонокровная на его вопросы отвечала крайне расплывчато. Она точно знала, что именно произошло, но отчего-то выбирала столь витиеватые формулировки, что островитянин то укоренялся в своих подозрениях, то вовсе терял свою мысль.

— Под «внутренним демоном» ты имеешь ввиду то, что он был одержим?

— Не совсем… — через паузу, задумавшись, ответила демонокровная.

— Но ведь выглядело это именно так, — настаивал Норико. — Его ярость, даже при том, что он впадал в безумство, когда видел кровь. Чёрная дымка, этот вопль. Что это, если не одержимость? И почему она проявилась именно сейчас?

— Это — не одержимость.

— Тогда что!?

— Тебе этого не понять, Норико, — Марисса покачала головой. — Есть вещи, которые могут понять лишь те, кто видел это гораздо ближе, чем вы. А проявилось оно сейчас потому, что Джо’Рун едва не отправил его к отцам.

— Так объясни. У нас время вроде бы ещё есть.

— Не сейчас, Норико… Не сейчас…

В какой-то момент островитянин сдался, решив отложить этот разговор до более благополучных времён. Их всё ещё терзало такое состояние, будто от жизни оторвали, может, и небольшой, но значимый кусочек.

Их путь обратно проходил спокойно. Город не знал и не слышал бойни на складах, так что никто не обращал внимания на слегка потрёпанную парочку. В какой-то момент Марисса связалась с кем-то заклинанием, но их диалог закончился буквально одной единственной фразой.

А затем раздался грохот…

***

Орикс прибыл в Хадрию ближе к ночи. Большинство заведений в городе к тому времени уже закрылись. Благо, что конюх ещё не отправился спать. Заплатив тому на неделю вперёд, полуорк оставил своего конягу. Цены кусались знатно, но терпимо. По крайней мере, не приходилось беспокоиться, что лошадь могут взять и увести в степь.

С местом ночлега всё, к удивлению самого Орикса, вышло тоже достаточно быстро. Несмотря на то, что в окнах многих постоялых дворов свет уже был потушен, рыбацкий паб «Старый угорь» пустил за порог нуждающегося путника.

Внутри заведение выглядело под стать своему названию. Старое, облезлое, потрёпанное, насквозь пропахшее рыбой и спиртом. Наверняка, это было едва ли не самое дешёвое место, где только можно было остановиться. Но Ориксу оно навеивало тепло родных воспоминаний. Когда с отцом они шли рыбачить, когда возвращались изгвазданные из-за того, что не подумали о надвигающемся дожде. Когда сидели с ним, отогреваясь дома и с улыбкой рассматривая улов. Этот грязный трактир и его хозяин, пузатый и патлатый мужик, выглядящий также помято, как и его паб, приютили полуорка, и на пару дней он даже испытал облегчение.

Не нужно никуда бежать, никуда спешить. Только ждать. А в это время можно было и с мужиками перекинуться парой словечек, послушать истории, поспорить о рыбе. Словом, насладиться, оказавшись в стихии своей рыбацкой страсти.

Когда с ним вновь связалась Марисса, ему даже стало жаль покидать «Угря». Мужики, может, и не были ему друзьями или родными, но точно стали товарищами и определённо хотели увидеться с ним ещё раз. Орикс, питая огромную страсть к рыболовству, оказался в своей среде, и, к огромному сожалению, был вынужден расстаться с ней. Хорошо хоть демонокровная дала ему ещё пару часов. Успеется ещё пропустить по пинте с мужиками…

***

С приходом дневного света, казалось, улицы Хадрии оживлялись всё больше и больше. Толпа на улице Свободы многократно росла, и когда Кора, Роза и Галантий выбрались из портовой зоны, то едва не оказались в самом её эпицентре. Люди, дварфы и орки смешивались в одну сплошную кучу, следуя по своим делам. Конечно, тротуары не были заполнены так, что пройти оказалось невозможно, но между прохожих приходилось лавировать, дабы не попасть под мужика, несущего пару тяжеленных ящиков с какой-то провизией. Или под бегущих куда-то ребятишек. Или не запнуться об остановившуюся прямо посреди дороги бабку. Или вовсе, будучи оттолкнутым кем-то, угодить под копыта лошадей, весело тянущих за собой дребезжащую бричку.

Галантий, отыгрываясь за своё разочарование в потерянных монетах, доставал Розу. Не так сильно, как в прошлые разы, больше шутя, но та всё равно дулась к огромному толи правдивому, толи наигранному непониманию эльфа. С Корой его диалог пошёл легче. Словно, ещё вчерашней ночью они не дошли до той точки, когда друидша была готова порвать вора живьём. Сейчас же она в настолько спокойном, что даже пугающем тоне пояснила Галантию за все его проколы, проступки и косяки, что эльф даже замолчал. Девушка прошлась и по его выходкам в крепости, едва ли не стоившим им крова в горящем городе, и по сокрытию от всех того, что он видел одного из зачинщиков случившегося нападения, и по тому, как он старался выделываться после драки, и даже по попытке кражи из церкви. Роза после её довольно долгой речи, заставившей эльфа идти уже не так гордо, прониклась к ней нескрываемым уважением.

Однако вскоре Галантий подал голос. И причиной этому стали отнюдь не шутки. Месиво толпы бурлило, растекаясь по улицам. Вокруг мелькали разные лица, разные одеяния, разные разговоры. Но один силуэт оставался неизменен. Практически от самого эмпориума за «соколами» явно увязался человек. Галантий при всей своей расхлябанности никогда не был преступно небрежен к окружающим его вещам и внимательно глядел по сторонам.

Их преследователь ничем особенным не выделялся. По крайней мере, издалека было сложно разглядеть. Одет под стать погоде: помимо дорожного тряпья сверху набросил ещё и серую накидку, прикрыв капюшоном лицо. Но что было странно, так это то, что он всегда выдерживал между ними одну и ту же дистанцию. Где-то ускорялся, переходя практически на бег. Где-то, наоборот, останавливался близ прилавков, витрин или чего-то ещё, дожидаясь, пока троица чуть оторвётся от него.