— Странные вы, драконы… В богов не верите, а в силу Камня Души, что по твоим словам создал Один, верите беспрекословно.

Лейв усмехнулся и, потирая ладонью шею, с интересом взглянул на невестку.

— Я не говорил, что верю. Лишь надеюсь, что это правда. Наверное, будь отчаяние сильнее, я поверил бы даже в вашего Одина.

Улыбнувшись, Микаэлла хотела сказать, что не отчаяние порождает веру, а любовь наравне со страхом, но не успела. Снаружи послышались глухие частые удары в барабан, означающие, что полная луна вот-вот выйдет из-за облаков и настанет время связывания. От осознания этого легкая дрожь коснулась рук девушки, и она шумно вздохнула.

— Волнуешься? — изогнул бровь Лейв, гадая, чего она страшится на самом деле: обряда или совместной жизни с драконом, разлюбить которого означало бы убить не себя, а его.

Мика слабо улыбнулась, стараясь спрятать непонятное волнение как можно глубже в темноту.

— Думаю, любая девушка волновалась бы на моем месте.

— Это не больно, — ободряюще сказал дракон и поднялся с лавки. — Пойдем. Нечего мучить Рея долгим ожиданием.

Они вышли из дома, но не успели отойти от входа, как Мика притормозила, ощутив покалывание в том месте, где начиналась вязь. Вскинула глаза к небу, вгляделась в синеву, усыпанную серебристыми точками и кое-где затянутую темными густыми облаками. Они медленно скользили по бескрайнему небосводу, приоткрываясь как ворота, чтобы впустить в мир лунный свет. С тучи упала первая капелька, коснулась лица девушки и заскользила по щеке.

— Дождь, — шепнула она и поежилась, ощутив касание прохладного ветра. — Фригг плачет.

— Кто? — Лейв равнодушно посмотрел на небо, словил пару капель и перевел взгляд на Мику.

— Фригг... Богиня брачных уз и домашнего очага. Покровительница мудрости, мира и порядка.

— Еще бы она не плакала, — хмыкнул дракон. — Такое горе грядет. Ты все же за моего сумасбродного брата выходишь.

Его слова вызвали улыбку, однако не уняли растущей тревоги. Мика продолжила стоять неподвижно, чувствуя, как капли дождя скользят по лицу и шее, теряются в лифе платья.

— Я этого хочу, но... Почему кажется, что это неправильно? — шепотом спросила она и прикрыла глаза, позволяя дождю смыть с лица усталость.

Лейв пожал плечами и немного помолчал, прежде чем ответить, хоть девушка и не ждала от него ответа.

— Правильно или же нет... Это точно решать не богам. Ты всегда слушаешь, что они говорят? Всегда следуешь их советам? Знаешь, я все же дракон, и веры в богов у меня нет... Но я знаю, что если чего-то хочется, нужно слушать только самого себя. Можно выслушать других, услышать, как тебе следует поступить, но в конечном итоге поступай так, как считаешь нужным. В таком случае винить будешь уже себя, а не богов, и осознавать последствия своего решения.

— Ты тоже поступил, как посчитал нужным? — Микаэлла посмотрела на дракона и поймала его недоуменный взгляд. — Решил сдаться и отдать камень?

Лейву потребовалось несколько секунд, прежде чем, поборов нечто черствое внутри, подтолкнуть девушку к тропинке и проговорить:

— А кто сказал, что я сдался?..

Рука в руке. Но связь не становится сильнее, дракон отчего-то медлит, вглядываясь в лазурные глаза, смотрящие на него с легким беспокойством и надеждой. Лунные лучи давно прорвались сквозь кустистые облака, дождь утих, и лишь мокрая трава под ногами напоминала Мике о слезах богини, предостерегающей, стремящейся остановить, но не способной сделать это.

Арханцы, окружившие их, хранили молчание, смотрели, ожидая начала обряда. Над головами шелестела листва огромного дерева, ветер оглаживал белые бутончики, распустившиеся на ветвях. У ствола стояла Тира, рядом притихла пантера, не спускающая с девушки своих черных острых глаз. Помимо ее взгляда она чувствовала на себе множество других — любопытных, пронзительных и ожидающих. И взгляд Генри, который она быстро отыскала среди других. Взгляд добрых изумрудных глаз.

Не было трепета, которого Мика ждала; в душе притаилось лишь беспокойство, растущее с каждым мгновением тишины. Ей хотелось сбежать, прямо сейчас, скрыться от того, чего все ждут — ждут больше, чем она сама.

— Если ты не готова, — прорвался сквозь толщу мыслей шепот дракона, и Микаэлла, наконец, подняла на него глаза, невольно крепче сжав его пальцы, — скажи — и я остановлюсь.

Она заметила, как потускнели его глаза, насыщенный янтарный цвет стал холодным, а взгляд прозрачным, но все еще хранящим тепло.

Нет, она знала, что уже давно была готова к этому. Дело было в другом — в людях, что смотрели на нее, в Тире, держащей недовольство при себе, и богах, связь с которыми крепчала с каждым видением.

— Все хорошо, — улыбнувшись, соврала Мика, догадываясь, что Рей прознает о ее лжи.

Он нервно сглотнул, огладил любовно костяшки ее пальцев, но все еще медлил — не призывал огня, который должен укрепить их связь, не пытался подступить к тому, чего и сам боялся.

Молчание, царящее на опушке леса, прервала Тира, незаметно приблизившись к Мике и Рею и протянув им увитые плющом кубки.

— Прояснит разум и поможет сделать шаг к намеченной цели, — улыбнулась она.

Все тепло разом ушло, стоило девушке отпустить ладонь дракона и взять кубок. Понимание пронзило ее точно стрела: лишь при ощущении его тепла тревога ослабляет свою хватку. Стремясь поскорее вновь взять его за руку, Микаэлла пригубила горячий ароматный напиток и, заметив, как мужчина улыбнулся и последовал ее примеру, залпом выпила его. Медленно вкус изменился, стал чуть горьковатым и соленым, как аромат моря, все еще хранящийся в памяти после долгого путешествия.

Чувствуя неприятную вязкость во рту, Мика скривилась, передала кубок Тире и поймала ее взгляд — внимательный и спокойный. Огненные кристаллики внезапно обожгли изнутри, в груди словно цепями сжало сердце. Прижав ладонь к губам, девушка отшатнулась, зажмурилась, пытаясь подавить неожиданно вспыхнувшую боль, толстыми шипастыми нитями скручивающую внутренности.

— Мика, — выдохнул Рей, ловя ее за плечи и ставя перед собой. Невидящий взгляд уперся в него, как в стену. — Что происходит? — рыкнул он, вонзив злые глаза в королеву.

Изумленный шепот прокатился по толпе. Генри бросился к сестре, но его быстро схватил один из мужчин, отвел в сторону, крепко держа и не давая возможности вырваться.

Тира окинула своих людей равнодушным взглядом, бросила на траву кубки и с мнимым сожалением в голосе произнесла:

— Мне так жаль, Рей, что ваш союз распался… Но не думал же ты, что я позволю своей преемнице быть с кем-то вроде тебя? — Темные губы Тиры скривились в подобии улыбки. — Возрадуйся: я избавила тебя от такой непосильной ноши, как лживая любовь. Но не переживай, ты не умрешь. Умрет лишь связь.

Выбросить впившуюся в горло злость Рейнарду не дала Мика, вдруг ухватившаяся за ворот его рубахи. Она вмиг ослабла, задышала тяжело, с хрипами. Дракон прижал ее к себе, не давая упасть, заглянул в глаза, ловя каждый шумный вдох и выдох. Грудь его обожгло огнем — он едва не задохнулся от боли, смешавшейся с гневом. На черной ткани проступили кровавые пятна, узор на груди начал гореть, кожа заныла, покрываясь корочкой, тлея, как догорающие угли. Ему хотелось зарычать, но вместо этого он стиснул челюсти, упал на колени, крепко прижимая к себе слабое, с каждой секундой теряющее силы тело.

Микаэлла пыталась что-то сказать, но не выходил. Рот беззвучно открывался, из горла вырывались жалкие, жуткие хрипы, по щекам текли слезы.

— Она умирает, — шепнул Рей, сильнее стискивая суженую в объятиях, будто в попытке унять боль — ее и свою, которые смешались воедино и остервенело разрывали последние связывающие их нити. — Она умирает! — намного громче повторил он, резко воззрившись на Тиру, едва сдерживая желание наброситься на нее прямо сейчас, перегрызть ее длинную, изящную шею.

Вовсе не грозный голос, больше похожий на рычание, а страшные слова и вид задыхающейся девушки пробудили страх, тотчас охвативший тело королевы холодной колкой дрожью. Взгляд пустых глаз стал растерянным, с губ сорвался полный неверящего, изумленного ужаса вздох.