Голова его была чуть откинута, и Уна невольно залюбовалась видом на мощную шею, по которой бежали, серебрясь в лучах луны, капельки пота. А еще плечами, такими широкими, что когда он выпрямлялся, она выглядела по сравнению с ним маленькой и невзрачной. Ее огорчило только, что он был одет в рубаху с закатанными рукавами, и она не смогла скользнуть взглядом, полным вожделения, по его твердым мускулам живота. Вместо этого она разглядела в вырезе часть кровавого узора в виде линии и небольшого ромба, а после почувствовала, как внутри рождается и отравляет сердце странная веселая злость.

— Ты еще здесь, — шепнул Рей, больше утверждая, чем спрашивая.

— Хотела узнать, как ты себя чувствуешь.

Рейнард скривился, когда она приблизилась и чужой запах проник в легкие, едва не лишив его возможности дышать, но, кажется, нежеланная гостья даже не обратила на это внимания.

— Я в порядке. Можешь идти.

Женские губы, налитые алым цветом, будто от поцелуев, искривились в недовольстве.

— По тебе и видно. Долго еще страдать собираешься? Тебе в разы хуже, чем ей, и мне больно смотреть, как ты изводишь себя, истекая потом, не ешь и постоянно сидишь в темноте.

— Не смотри.

— Грубиян, — сложив на груди руки, фыркнула Уна. — Пришла еще сказать, что твоя невеста очнулась и...

— Правда? — перебил вдруг, так резко открыв глаза и посмотрев на девушку, что та с трудом подавила дрожь.

— О, как оживился сразу. Теперь все мысли только о ней, — выдала притворно-обиженно, шагнув к мужчине и протянув к нему руку. — А как же...

— Отойди, — тут же рявкнул Рей, отбив ее ладонь, словно наглое насекомое. — Сейчас ты мне противна, понимаешь?

Широко распахнув глаза, Уна отшатнулась, прижимая к груди покалывающую от удара руку, и стиснула зубы в попытке подавить рвущиеся наружу слезы.

— Если ты хотел обидеть меня, — зашептала она, сверля Рейнарда таким холодным взглядом, что он, даже не глядя на нее, чувствовал холод и ее обиду, — мог бы просто сказать, что я буду служить у тебя еще десять лет.

Рей глубоко вздохнул, подняв на нее усталые глаза.

— Я серьезно, Уна...

— А-а-а... — догадливо протянула она. — Это из-за связи? Какой забавный побочный эффект. Ее брать силой трусишь, а от других воротит... И долго ты еще намерен страдать?

— Сам разберусь.

— Ну конечно... В таком-то состоянии.

— Уходи, — отвернувшись, тихо сказал дракон.

— Возьми деву силой, раз не терпится, и поделом ей. Брать то, что принадлежит тебе, разве считается преступлением? Может, тогда твоя жажда наконец уймется. А то так и будешь скулить, как пес.

— Уна, — угрожающе позвал мужчина, медленно скользнув взглядом по злому красивому лицу. — Иди спать.

Он видел, как аккуратные ноздри раздуваются от гнева, но не мог ничего сделать, чтобы избавить ее от подобных эмоций. Его мутило от одного ее вида, невзирая на то, что раньше она умело вызывала в нем страсть и желание, привлекала своими формами и податливостью, ублажала не только руками, но и сладкими речами.

В эту же секунду он проклинал все на свете — и брачную связь, ставшую для него оковами, и разбойницу, что не дает ему покоя даже во снах, и Рагнара, по вине которого все это произошло. И был согласен с Уной: он готов выть от осознания, что в таком состоянии не способен решить проблему и справиться с самим собой.

— Доброй ночи, господин, — каким-то образом подавив или спрятав злость, Уна поклонилась и быстрым шагом покинула спальню, оставив после себя лишь свой яркий, цветочный аромат.

Рей предчувствовал, что он еще долго будет мучить его, возможно, до утра. Потому перевернулся на бок и укрылся с головой одеялом.

Как бы он ни силился подавить те чувства, что возникли с появлением брачной метки, за все три дня он не смог отвлечься от мыслей о девушке. Он чувствовал ее запах аж в восточном крыле замка, пока она спала в западном, и останавливал себя всякий раз, когда ему хотелось наплевать на принципы и заявиться в ее комнату. Остервенело сорвать одежду и взять ее силой. Ведь именно этого требовала связь, и обмануть ее у дракона не получалось.

Чем дальше он находился от невесты, тем больнее скручивало все внутренности, а чем ближе — тем труднее становилось унять голод и жажду, вызванные ее сладким запахом и дыханием, которое он слышал сквозь стены.

Из-за этого он не мог сосредоточиться на работе, не мог спокойно читать корявый текст в фолиантах и искать способ без последствий разорвать связь. Теперь, когда она очнулась, все усложнится — Рей знал это наверняка. Теперь она будет постоянно думать, испытывать эмоции. Теперь она будет плакать, забыв о сне, а дракон чувствовать абсолютно все и уповать, чтобы она вновь уснула и оставила его в покое.

Так и не сомкнув за остаток ночи глаз, к утру Рейнард все же сдался и признался сам себе, что Уна была права.

Разве считается преступлением брать то, что по праву принадлежит тебе?

Сон нагнал Мику лишь под утро, когда первые рассветные лучи скользнули в спальню — так же тихо, как и ласковая мать к своему спящему дитя.

Отблески солнца принесли желанный покой в отличие от луны, своим светом осветившей все душевные раны. Девушка смогла забыться, оставив за гранью сна печаль и обиду, оставив слезы и чувство несправедливости. Казалось, что это продлится долго, но тонкая завеса вмиг спала с глаз, стоило в ее сон ворваться Ему — нагло нависшему над ней, так, что под его весом прогнулась кровать.

Мика очнулась сразу же, вперила в невозмутимое лицо испуганные глаза и вобрала в легкие побольше воздуха. Тяжелая рука накрыла ей рот, лишая возможности закричать.

— Не поднимай лишнего шума, — шепнул Рей, а после, слыша, как бешено колотится девичье сердце, до боли стиснул челюсти.

Не прошло и минуты, как он почувствовал касание влажного языка к ладони. Резко отдернул руку, сдавил женские бедра ногами, бросив грубо и отрывисто:

— Ты лизнула меня?!

В глазах Микаэллы вспыхнул недобрый огонек.

— Ты в своем уме?! — вскричала осипшим голосом. — Решил воспользоваться моим положением? Да ты просто животное! Слезь с меня!

Подавшись вперед, она заколотила кулаками по его груди, но попытки причинить ему боль были пресечены одним резким движением — руки ее в одно мгновение оказались над головой. Горячее дыхание мазнуло по лицу:

— С этим ты не прогадала. Я и есть животное.

Совсем нежданный волнующий трепет сдавил грудь, и Мика затихла, не отрывая взгляда от блестящих янтарным огнем глаз. Она сглотнула, почувствовав, как жар коснулся щек, но кажется, Рей не заострил на этом внимания. Напротив, он с удивлением заметил не ее смущение, а то, что в уголках ее глаз заблестели слезы. Мнимая злость слабела, сменяясь искренним страхом и жгучим отчаянием.

Невольно ослабив хватку, он почти машинально пригладил пепельные волосы, затем поправил воротничок ее рубахи и, избегая недоумевающего взгляда, шепнул:

— Я не собираюсь тебя насиловать. — Облизнув губы, отпустил ее и тяжело повалился на свободную часть кровати. — Успокойся и просто... не убегай, — добавил, повернувшись к Мике спиной, прежде чем та села и подтянула к себе одеяло.

— Что ты задумал? — тихо спросила она, сверля тяжелым взглядом широкую облаченную в черную рубаху спину.

— Ты боишься, — шепнул Рей, — а я чувствую себя спокойнее.

— Что?..

— Ай, как много вопросов, женщина. — Шипя, дракон дернул на себя одеяло и, укрывшись, нехотя сказал: — Дай мне поспать. Я дико устал за эти дни. Ты вымотала меня окончательно.

— Что я вообще сделала? — фыркнула Мика. — Я спала, глупая ты ящерица!

— Позже... Позже ты ответишь за эти слова. А сейчас замолкни. И не смей засыпать. Заснешь — и я вряд ли смогу себя сдержать.

Он замолчал, а Мика, сжав губы в узкую линию, будто в едва сдерживаемом недовольстве, откинулась на подушку и, натянув по шею одеяло, отодвинулась к самому краю кровати, подальше от большого мужского тела. Только сейчас вдруг беспорядочный поток мыслей заполнил голову, и она сообразила, что произошло несколько мгновений назад. Вначале ей безумно хотелось выбежать из спальни, но то ли из-за угроз ящера, то ли по собственному желанию она продолжила лежать, пронзая взглядом балдахин.