«Чему же ты радуешься? Тому, что она не погибнет, или тому, что благодаря ей ты все-таки останешься жив?»

Две недели спустя

— Лейв…

Присев на корточки, Генри потрепал спящего дракона по плечу и, дождавшись, когда тот разлепит веки, тихо спросил:

— Ты спишь?

Невзирая на сонливость, преследующую его уже больше недели, Лейв улыбнулся и покачал головой.

— Уже вроде бы нет… — Он подвинулся, освобождая место для мальчика. — Тебе не спится?

— Теплый сон быстро оставил меня.

Генри уселся рядом с драконом, посмотрел на сестру и Рея, уснувших несколько часов назад, а после вскинул глаза к небу, усеянному мириадами звезд. Свет луны сопровождал их уже около недели — день не наступал, не сменял ночь. Генри хотелось поскорее почувствовать на себе лучи солнца, но оно не поднималось из-за моря — будто, оказавшись его пленником, не могло вырваться из тугих пут.

— Солнце тоже спит, — шепнул мальчик, подтянув к себе колени. — Поэтому постоянно так сильно хочется спать? Понимаю, что нужно сопротивляться, но не могу… Так и тянет ко сну. Поскорее бы оказаться на берегу. Мика так устала...

Он сочувственно посмотрел на сестру, не понимая, почему она охладела ко всему и ко всем со дня отплытия, почти не разговаривала и не ела, только подолгу смотрела на горизонт, практически не проявляя никаких эмоций.

Лейв зевнул и устало потер глаза.

— Скоро это пройдет. Архана встретит нас жарким солнцем и подарит свежесть дождя.

Глаза мальчика заискрились живым огнем острого внимания.

— И никакого снега? — спросил он с едва заметным сомнением.

Мужчина кивнул.

— И никакого снега. Еще успеешь соскучиться по нему.

— Не-а. Мне уже все нравится. Нравится, что ветер приносит приятную прохладу, а не мертвый холод. Нравится шум моря и чарующее небо над головой, как и то, что мне больше не снятся плохие сны. — Генри замолк на пару секунд, сжал посильнее ткань штанов, чувствуя, как по телу разливается тепло. — Теперь я вижу во снах маму. Она часто приходит ко мне.

Приподняв одну бровь, Лейв сосредоточил взгляд на ребенке, ожидая, когда тот продолжит, и понимая, что его слова смахнули на какое-то время сонливость и вызвали интерес.

— И как часто она приходит? — не выдержав, спросил дракон.

— Почти каждый раз, когда я засыпаю, — шепнул Генри. — По правде говоря, я даже не знаю, как она выглядела на самом деле. Мама умерла, когда я родился. Но я точно знаю, что это она посещает мои сны. Просто чувствую… В каждом сне она жаждет обнять меня, но не может. Почему-то стоит в стороне, улыбается и наблюдает за мной.

— Почему же сам не обнимешь?

— Тоже не могу, как бы ни силился. Интересно, Мика тоже ее видит?

Взгляд мальчика ненадолго задержался на сестре.

Лейв, пожав одним плечом, поднялся на ноги и оперся руками о перила драккара. Взор его устремился вдаль, стал непроницаемым, и мужчина почувствовал, как болезненно сжались легкие. Стало трудно дышать. Вид на темное море, необъятный горизонт вовсе не успокаивал, а рождал внутри страх.

— Море хранит души усопших, — продолжил он спустя недолгую паузу. — К каждому, кто заплывает так далеко, приходят те, по кому скучает их сердце. Уверен, Микаэлла тоже видит дорогого ей человека.

— Но как я могу скучать по маме? — незаметно присоединившись к ящеру, спросил Генри. — Я ведь ее совсем не помню.

— Сердце помнит все, — мрачно произнес Лейв, но тут же опомнился и постарался вернуть голосу должное спокойствие. Только дрожь в груди так и не ослабла. — И боль, и страх, и радость. Иногда воспоминания притупляются, но это не значит, что они стираются из памяти навсегда.

— Это хорошо. — Генри с облегчением выдохнул и, поймав слегка растерянный взгляд мужчины, продолжил: — Разве нет? Я боялся, что так и не узнаю, как она выглядела. Боялся, что забуду Мику, если бы она так и не пришла ко мне. Но теперь страх ушел. Теперь я знаю, что, состарившись, буду помнить их лица, твое лицо, Лейв, и лицо Рейнарда. Все, что происходит сейчас и будет происходить после, — все это мне бы хотелось навечно сохранить в памяти. Ваши улыбки согреют меня в трудный день, а боль, которую я чувствовал, напомнит мне, что жизнь не так проста, но ее всегда можно изменить.

Лейв долго смотрел на него пытливым взглядом, забыв обо всем, что тревожило его до этого мгновения. Следил, как тот осматривает звездное небо, и не находил, что сказать в ответ. Его поражали мудрость и сила, что были заложены в слова ребенка, та любовь, с которой он говорил о матери и сестре. Он видел перед собой маленького мальчика, наивного и мудрого одновременно, но не мог представить, что ему довелось пережить; что подпитывало его силы и что сделало его таким смелым и не по возрасту умным.

Улыбка скользнула по лицу Лейва. Умиротворение сменило волнение — он больше не чувствовал тяжести и усталости.

— Давай-ка полетаем с тобой, посмотрим, что нас ждет впереди, — сказал Лейв, потрепав мальчика по голове, и поймал лучистый взгляд изумрудных глаз.

Он быстро сбросил с себя одежду и стрелой нырнул в прохладную воду. Секунды вглядывания в темно-синюю гладь показались Генри невероятно долгими. Сердце его замерло на миг, но забилось вновь, с такой же силой, с какой бьются в шторм волны о борт корабля, когда Лейв, обратившись в дракона, вылетел из воды, точно выброшенная мощным толчком рыба. Восторг поглотил Генри целиком, он с трудом сдерживал смех, наблюдая, как ящер разрезает воздух кожистыми крыльями.

Мика следила за ними, пока они не скрылись в кустистых облаках на юге. А после еще долго сверлила небо взглядом — больше тоскливым, чем мечтательным.

Слова брата отпечатались в сознании и не давали покоя. Ей было любопытно, почему к ней во снах приходит только вторая мама. Обласканная лучами, смотрит на нее с улыбкой на веснушчатом лице и изредка поправляет огненные локоны. Она хотела вновь увидеть ту женщину с холста, но в этот раз не просто смотреть, а поймать ее взгляд, улыбнуться в ответ на ее улыбку и услышать пару слов, любых слов — лишь бы ее голос мазнул по ушам.

Но в памяти хранился только ее портрет. Возможно, подумала Микаэлла, сердце вовсе не скучало по ней, равно как и не помнило.

— Твой брат вырастет достойным человеком, — неожиданно ворвался в мысли голос Рея, и девушка, посильнее укутавшись в меховую накидку, повернула к нему голову. Он сидел сбоку от нее, сложив руки на коленях; спокойный задумчивый взгляд был устремлен за горизонт. — Станет отважным воином, любящим мужем и отцом.

— Откуда тебе знать? — спросила Мика. Голос получился сиплым и недостаточно громким, что вынудило ее прокашляться.

— Он пережил расставание с единственным самым близким человеком в таком юном возрасте. Пережил отвратительное отношение со стороны взрослых, жестокость и непонимание. Встретился лицом к лицу со страхом перед вождем. Если это все не сломило его сейчас — когда он еще неокрепший духом ребенок, — думаешь, что-то сможет сломить его в будущем?

Рейнард посмотрел на невесту, ожидающе изогнув бровь, хотя и не требовал от нее ответа. Услышав ее тяжкий вздох, он почувствовал, как сердце екнуло и ускорило свой ритм, болезненно сжимаясь и разжимаясь.

— Он не сломлен и по-прежнему наивно верит в добро, — продолжил мужчина. — Но в этом его главная сила. И я даже не могу представить, насколько он силен сейчас и каким сильным станет спустя пару лет.

— Весь в матушку, — шепнула Мика и, подтянув к груди ноги, положила на колени подбородок. — А я вот женщину, подарившую мне жизнь, даже не знаю. Похожа ли я на нее так же сильно, как Генри похож на наших родителей?..

Дракон задержал дыхание, уловив в ее голосе сожаление. Горечь, вызванная неспособностью исправить прошлое, коснулась сердца девушки, и Рей четко почувствовал это — почувствовал ее страх и боль, острее, чем когда-либо.