Позволив реке нести моё воспалённое, разлагающееся тело вниз по течению, я прикрыла глаза и решила, что лучше уж утонуть, чем умереть от чумы. Мне удалось задремать.

Спустя несколько часов меня прибило к берегу. Я выползла из реки, посмотрела на свои руки, и увидела, что они выглядят так же, как и раньше: белоснежная кожа, не запятнанная следами гниения. Жар исчез, как будто его и не было. Оглянувшись назад, я увидела, как вдалеке поднимается к небесам столб пламени. Что за наваждение?

Оглядевшись по сторонам, я зябко поёжилась. Окружающие меня горные вершины, покрытые снегом и льдом, чьи острые зазубренные края вспарывали тучи, возвышались на тысячи метров вверх. Начался снегопад, осыпав меня с ног и до головы. Тело помимо воли затрясло от холода. Белые хлопья оседали на мои плечи, талая вода струилась по телу, стекая по спине. Начался дикий озноб, и я чуть не пожалела о том времени, когда вода кипела вокруг моего тела. Глупости, конечно, ни о чём я не пожалела.

С одной из дальних гор скатилась, шурша, ревя, завывая и таща за собой глыбы камней, снежная лавина. Я подумала, что оставаться на открытой местности слишком опасно, поэтому побрела по горной тропе, прихотливо извивавшейся по долине между гор. Редко попадающиеся заросли вереска и куманики радовали мой взор. Хоть что-то живое в этих унылых льдах. Тропа повела вверх, и мне пришлось, чертыхаясь, кашляя и задыхаясь от нагрузки (привет, уроки физкультуры, которые я порой прогуливала), ползти вверх.

На пути оказалась большая заснеженная пещера, которую я с трудом разглядела сквозь метель. Я заползла туда, клацая зубами и обнимая себя за плечи, чтобы спастись от зимней стужи. Внутренний холод, поселившийся во мне, когда я оказалась вдалеке от Рьюги, разъедал моё сердце. Я страдала не столько от зимы снаружи пещеры, сколько от непонятной душевной боли. Кроме того, в ушах всё время эхом отдавался звон, как будто сотни стеклянных молоточков стучали по сталактитам в огромной подземной каверне.

Я свернулась клубочком, стараясь уснуть, но сон не хотел смежить мои усталые веки. Каждую мышцу тела крутило и ломало. Потрясающе. Я так и умру здесь, посреди заснеженной пустоши, далеко от неведомого дома, горячей ванны, мягкой постели и антибиотиков. Прикрыв глаза, я начала бредить. Сначала мне мерещился Рьюга, мечущийся посреди поля, где мы заночевали, как мне казалось, миллионы лет назад. Потом я услышала голос, зовущий меня, умоляющий очнуться.

«Где ты? Где ты? Где ты?», — взывал он ко мне. Я не могла разглядеть его лицо. Оно расплывалось в бреду. Потом на моё лицо упали еле пробившиеся сквозь клыкастый ледяной зев пещеры косые лучи света.

«Никки, просыпайся».

И я открыла глаза. Надо мной склонился огромный зверь, чьи жёлтые глаза светились в темноте. Это они освещали моё лицо, подобно двум прожекторам. Зверь, чьи огромные очертания я не могла разглядеть, зарычал. Его слюна капала на моё лицо. Я затаила дыхание и не двигалась, пытаясь не закричать. Рычание зверя усилилось. Я поняла, что сейчас он бросится на меня.

Инстинктивно закрыв руками лицо, я попыталась ускользнуть от его атаки. Зубы зверя клацнули, вцепившись в предплечье.

— Аааа!

Из порванной артерии зафонтанировала кровь. Я поняла, что ещё немного, и потеряю сознание от боли и кровотечения. Да что там — опять умру. Интересно, насколько символична была моя смерть, из-за которой я оказалась в Элизиуме?

Перед глазами плыло алое марево, словно сквозь толстый слой ваты до меня доносилась мелодия Silent Waters группы Amorphis, раскрашенная в цвет тиффани. Как странно это контрастирует с моими ощущениями…

Я откинулась на спину. Дыхание стало прерывистым. Пульсирующая боль в руке усилилась.

Монстр, между тем, атаковал ещё раз. Нет сил, чтобы защищаться. Кажется, теперь я умру окончательно. Прикрыв глаза, я отдалась на волю Богини. Нет смысла надеяться на милость той, что пропала из этих миров. Где же ты, когда так нужна своей бездарной аннэа?

Тени перед глазами обрели синие очертания, рябя по краям. Спиной я ощущала холодную, шероховатую стену пещеры, коричнево-песочную, высасывающую силы и энергию.

«Помогите!», — беззвучно воззвала я, сама не зная, к кому.

Рычание над самым ухом превратилось в сдавленный визг. С полуприкрытыми глазами я заметила, как две тени мечутся по пещере, то припадая к земле, то вскакивая и начиная бить друг друга острыми когтями.

Я видела их длинные рога, выгнутые дугой спины, оскаленные пасти, истекающие слюной. Одна из теней, крылатая, похоже, не находила места для того, чтобы маневрировать в тесноте пещеры. Прижав крылья к спине, она грациозно скользила в полумраке, тем не менее, было видно, что крылья мешают ей, цепляясь за свод, за стены, за сталактиты, напоминающие угрожающие пальцы судьбы.

Вот меньшая тварь прыгнула на спину большей, вцепилась в крылья и начала драть когтями. Послышался рёв боли, и я увидела большие прорехи в перепончатой ткани. Больший зверь повалился на спину, подминая под себя противника. Тот, полураздавленный, ухватился лапами за шею соперника. Они бились не на жизнь, а на смерть. Я не могла понять, на чьей стороне должны быть мои симпатии. По идее, крылаты пришёл сразиться с монстром, поранившим меня, из-за которого я истеку кровью и двину кони в этом морозном, одиноком краю. Зато больший монстр, возможно, просто хотел отобрать добычу (то есть меня), чтобы самому полакомиться человеческим мяском. Говорят, оно сладковатое… кто это говорит? Маньяки какие-то, брр.

В полузабытьи, я продолжала смотреть, как схватываются твари. Меньшая, ухитрившись вывернуться, выпростала длинный язык, растянувшийся на манер верёвки, обхватила шею крылатого, и начала его душить. Второй монстр сучил лапами, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы спастичь. Он задыхался. Я поняла, что меньший зверь нападёт на меня сразу, как уничтожит моего защитника… он же мой защитник, верно?

Словно по наитию, я вытянула здоровую руку перед собой, и ощутила, как нежные и ласковые волны омывают моё воспалённое тело. Я купалась в океане света, исцеляющего, мягкого, но мощного, сильного, необъятного.

На границе между жизнью и смертью, я направила остатки своей воли, чтобы помочь крылатому. Ощутив прилив сил, он поднялся на лапы, и, хрипя, пытаясь вдохнуть, нанёс сильный удар когтями по голове второго зверя. Он ослепил его, судя по вою. Тот отпустил цепкий язык, мотающийся из стороны в сторону, подобно натянутой верёвке под ветром, зашипел, завизжал, начал кататься на спине, прижимая лапы к глазам. Попытавшись выползти из пещеры на ощупь, он столкнулся с сопротивлением второго монстра. Встав на задние лапы, крылатый поднял врага к пещере, а затем мощным движением перебросил его через спину, повалился сверху и начал кататься. Затем встал на ноги, прыгнул на меньшую тварь, и я явственно услышала хруст её хребта и захлёбывающийся предсмертный вопль.

«Всё кончено, Энакин, я стою выше тебя…», — успела подумать я, перед тем, как мои глаза закатились. Я сползла по стене и погрузилась в небыт…

«Никки, держись, держись, милая! Прошу тебя, услышь меня, сосредоточься на моём голосе! Я не могу потерять тебя… только не ещё раз… Пожалуйста… пожалуйста…».

— А? Что происходит? Я… жива?

Попыталась вскочить на ноги, но тело тяжело завалилось набок, и я почти ударилась головой, но ощутила чью-то сильную и тёплую конечность, подхватившую меня под затылок. Прижав к губам мокрую тряпку, он сказал:

— Тебе нужно попить. Ты сильно обезвожена.

— Кто ты? — спросила я, почти догадываясь, что услышу.

— Ты знаешь, кто я. Вспомни меня, вспомни всё.

Он склонился надо мной, и я ощутила его мягкие губы на своём лбу. От него пахло свободой, яблоками и кондиционером для волос.

— Ты? — прошептала я. — Ты умеешь разговаривать?

— Даже находясь в таком состоянии, ты продолжаешь шутить. Тебе нужно отдохнуть. Я перевязал твою рану.