Пришлось выбросить его, и теперь я оказалась совершенно беззащитной. Кайя ухмыльнулась и вызвала вихри губительных огней. Я не стала оставаться на месте и рванула с места, утаскивая за собой Кайю, которая всё ещё держала хлыст. Проехавшись лицом по земле, она была вынуждена отпустить своё оружие. Но огненные вихри всё ещё представляли опасность.

Я начала, как заяц, петлять между губительных огней. Дойдя до конца поля, где возвышалась невидимая защитная сеть, огни зашипели и погасли. Кайя не стала ждать, а сложила ладони перед собой, легонько подула, и из её глотки изверглось всепожирающее пламя.

Я завопила от страха, но успела пригнуться. Пламя вновь разбилось о щит. Рьюга в отчаянии метался снаружи, не в силах мне помочь. Ведьмы на трибунах стали переговариваться. Считается, что в минуты опасности Сила является всем без исключения, в том числе таким никчёмным ведьмам, как я. Но я-то на самом деле была простой смертной, а вовсе не аннэа!!

Кайя с досадой покачала головой, и я поняла, что в следующий раз она не промахнётся. Трибуны зашумели, предчувствуя развязку битвы. На этот раз Кайя вызвала цепочку летающих огоньков, которые закружились, замельтешили, завертелись вокруг меня, отвлекая от истинного удара. Я потеряла баланс и грянулась об землю. Кайя наслала на меня огненный шторм. Волосы задымились. В этот момент девушка неспешно подошла ко мне и сделала ритуальный жест: рука рассекает горло поверженной соперницы. Пламя погасло само собой, оставив меня с опалёнными бровями.

Наступило траурное молчание. Трибуны замерли. А затем ведьмы разразились гневными криками.

— Сжечь фальшивку!

— Выгнать её к Ф’хтагну!

— Уничтожить самозванку!

— Ослепить её!

— Убить её!

— Уничтожить!!

— Сжечь, сжечь!

Ведьмы начали кричать:

— Са-мо-зван-ка! Са-мо-зван-ка!

Я ощутила стыд и страх. В животе завязался тугой узел, я ощущала страдание и ненависть к Кайе, которая так унизила меня. Я хотела отомстить ей, но у меня не было Силы, чтобы сделать это. Любая ведьма могла стереть меня в порошок одним щелчком пальцев. Даже те неофиты, которые ещё не прошли испытание. Даже Авва.

Гилль взмахнула рукой, и наступило молчание. Ведьмы пристально следили за её движениями. В глазах Гилль плескались боль и отчаяние. Я ощутила запах её печали: горькая полынь и дым от пожарища. Она обратилась ко мне:

— Извини, что я втянула тебя во всё это. Мы с сёстрами слишком верили в приход аннэа, и приняли простую смертную за нашу великую сестру. Увы, но, ты не можешь дальше оставаться среди нас.

— Возьмите меня хотя бы служанкой! — закричала я, пытаясь спасти себе жизнь, выторговать хотя бы немного безопасности.

Гилль с сожалением покачала головой. В её глазах я прочитала свой приговор, а потом ведьма отвернулась от меня и ушла. Две ведьмы-воительницы подхватили меня за руки, и, с позором протащив меня по винтовой лестнице, открыли ворота и вышвырнули вон. Рьюга еле успел вылететь следом за мной.

Я вновь оказалась в опасном мире. Одна. Без друзей. Без помощи. Без надежды выжить.

— Не одна ты, дурочка, я всегда буду с тобой, — потёрся о мою щёку Рьюга.

Я не смогла сдержать слёз.

Я шла по пожухлой траве, в своём нелепом жёлтом платье и остроконечной шляпе. Дурацкая шляпа, она никогда мне не нравилась. Размахнувшись, я бросила её с утёса. Покружившись на ветру, медленно планируя, шляпа отлетела в сторону моря и упала на воду, оставшись плавать, как чёрный кораблик, удивительно симметричный и со странным парусом. Не успела я отвести взгляд, как из глубин океана высунулась омерзительная бездонная глотка червя, поглотившая «кораблик». Я невольно содрогнулась. А ведь это могла быть я. Теперь, проведя время в Башне, я узнала, что этого монстра на самом деле зовут коохун, серая погибель, и он служит привратником угодий морского духа, который на дух не переносит ведьм. А кто их любит-то вообще? Высокомерный Орден Дур.

Я хотела провалиться под землю от острого чувства стыда. Я чувствовала себя ничтожеством, неудачницей. Никчемная, бесполезная, убогая. В голове играла постапокалиптическая песня Orden Ogan — December. Я видела её как всполохи пламени: чёрный пепел, белая зола, багрово-жёлтое сияние. Огонь этот не согревал, как песня не ласкала слух, скорее, напоминала о безвыходности моего положения…

— Хватит грузиться! — сказал Рьюга, идущий за мной по чернозёму. Он тоже напоминал мне огонь, вот только чёрный, мрачный, хотя необычно согревающий, ласковый, обнимающий мою истерзанную душу. — Не всё так плохо, как ты думаешь.

— Ага, всё ещё хуже, — не смогла сдержать сарказм я.

— О, так у тебя есть время на шутки. Может, поделишься им со мной?

— Да ты достал. Нас только вышвырнули из башни…

— Не нас, а тебя. Я сам ушёл.

— Вот крылатая скотина!

Я принялась гоняться за ним, а он, нарочно дразня меня, неспешно прогуливался, даже не пытаясь улететь.

— Голубь чёртов.

— Почему это я голубь? — обиделся Рьюга. — У меня, вообще-то, четыре лапы. И перьев нет.

— И это всё отличие? — усмехнулась я, понимая, что нашла новый повод для троллинга. — Гусь ты общипанный.

— Какой, нафиг, гусь?! У меня чушуя… чешуя, то есть!

— Чушую ты несёшь.

— Ну всё, ты напросилась.

Он взлетел мне на плечо и начал трепать за волосы, всё больше спутывая их. Это не было больно, скорее, щекотно, на как я потом раздеру этот сеновал у меня на голове?

— Ну перестань, ну пожалуйста.

— Проси пощады!

— Ну неее…

Я упала от сильного приступа хохота, и он принялся бегать по мне, смешно щекотя лапками, и иногда цепляясь когтями за платье. В итоге, я всё же поймала его, и, пытаясь удержать, больно ударилась локтем о землю.

— Уй!

— Я — огонь, я — смерть, я…

— Милаха, — закончила я. — Крошечное дракоко.

— Да сама ты «коко»! Без Шанель.

Он извернулся, куснул меня за палец, потом куда-то исчез.

Спустя пару секунд я поняла, куда он делся.

— ААААА, больно же!

— А нефиг.

Он вновь цапнул меня за левую булочку.

— Извращенец! Хватит лезть ко мне под юбку!

Как ни странно, он смутился. Я практически различала пятна стыда на его чешуйчатой чёрной морде.

Шуточная потасовка с дракончиком так развеселила меня, что я напрочь забыла о нашем бедственном положении. Мозг работал в поисках возможных вариантов.

— А, ладно. Пошли куда-нибудь.

— Пошли, — согласился Рьюга, взлетел на плечо и уютно улёгся, прикрыв глаза. — Иди, куда хочешь.

— И ты даже не подскажешь мне направление?

— Проси.

— Что?

— Умоляй меня о помощи.

— Вот ещё, яшперица недоделанная.

— Тогда я — спать.

— Пожалуйста, помоги! — делано испугалась я.

— Ступай на северо-восток.

— Это где?

— Да на три часа.

— На какие ещё три часа?

— Ты меня утомила. Просто иди правее, а я буду тебя направлять.

«Кто ещё кого утомил», — подумала я, но бурчать не стала.

Я вновь раскисла. По щекам заструились жгучие слёзы. Глаза заболели, потому что их разъело. Я шмыгнула носом.

— Что, опять водопад соплей?

Он слизнул мои слёзы.

— Солёное. Всё, не реви.

Я удивилась его выходке, но ничего не сказала. Может, и правда ему в организме соли не хватает. Едят же беременные женщины мел. Представив себе беременного Рьюгу, я чуть не подавилась собственным языком. Хихикая, я пошла в том направлении, куда указал мне Рьюга. Вот умеет же этот парень поднять мне настроение.

Ночь укрывала нас своим тёмным, невесомым пологом. Мы брели, куда глаза глядят. Я лично не видела ни зги, но Рьюга предупреждал меня обо всех кочках, трещинах в земле и прочих неровностях. Мы брели сквозь пустое пространство, где практически не росли даже чахлые кустики травы, о которые я практически не запиналась. Практически.

В конце концов, я так вымоталась, что решила лечь спать. Усталость притупляла остроту моего разума, поэтому мне стало всё равно, съесть меня кто-нибудь или нет. В крайнем случае, Рьюга спасёт. Ага, скорее, заболтает всех потенциальных чудищ до смерти.