Я ловко вывернулась из-под тела Гилль, и, используя свою огромную упыриную силу, помяла её под себя, крепко ухватив её запястья одной рукой и придавив ноги бедрами. Левой рукой я дала ей пощечину, раз, другой, третий.

— Ты должна прийти в себя! Гилль, ты достаточно сильна, чтобы сопротивляться! Вернись обратно, ты нужна здесь!

Глаза Гилль, всё ещё мутные и неживые, смотрели сквозь меня куда-то вдаль. Я схватила кувшин с водой для умывания и плеснула ей в лицо. Пару мгновений глаза Гилль оставались бессмысленными, но потом она заморгала, вытерла лицо и, по всей видимости, пришла в себя.

— Что это было? — прохрипела она, вытирая рот.

— Какой-то демон захватил твое тело. Вот только зря он использовал яд, на меня такое теперь не действует.

Гилль приняла сидячее положение и разрыдалась. Она ревела, как ребенок, громко и надрывно. Я осторожно обняла ее, и теперь гладила по голове, утешала. От этого Гилль разрыдалась еще сильнее.

— Ничего страшного, Гилль, ты наверняка знаешь чары от подселенцев. Проведи ритуал, защити себя. И всё наладится, поверь. Я буду рядом и защищу тебя.

— Они воспользовались тем, что я была беззащитна после сложного ритуала!

— Да, я понимаю тебя, ты не виновата.

Вдруг Гилль захрипела, из ее рта пошла густая зеленоватая пена, девушка завалилась набок и забилась в конвульсиях. Я с отчаянием наблюдала за ней, не зная, что делать. И тут произошло нечто, что заставило меня сомневаться в собственном здравом уме.

Онемев, я наблюдала за ней, как сморщилась и сползла её кожа, обнажая не мышцы, но нечто принципиально иное. Черный торс был покрыт ворсом, длинные членистые конечности бились в агонии, гибкий хвост-метасома оканчивался ядовитой иглой, переднюю часть чудовища занимали мириады фасеточных глаз. Божечки-кошечки, это помесь скорпиона и паука! Не дожидаясь, когда мерзкое создание вылупится из останков Гилль, я сбежала.

По щекам текли слезы ужаса, и тоски по Гилль, которую я знала ничтожно мало. Девушка испытала ужасную смерть.

Я бежала по длинным коридорам Башни, которые освещались мерцающими файерболами, которые, в отличие от солнца и свечей, давали свет столь мягкий, что он не обжигал меня. Сзади слышался мерзкий шепоток, и топот когтей. Тварь мчалась за мной, семеня отвратительными членистыми ногами.

— Веспер! — шепнула я, и коридоры позади меня осветились адским пламенем. Тварь должна сгореть, даже я спиной ощущаю сильный жар.

Я думала, что остальные ведьмы выскочат из своих комнат-келий, но в коридорах было пусто. Я перестала понимать, что происходит. А потом осознала, что я бегаю по кольцу между несколькими этажами, а выход из башни Ковена Вереска совсем в ином месте. Похоже, это какая-то система защиты от незваных гостей. На следующем повороте, когда я вновь пробегала под файерболами, я разглядела клочья паутины, которые колыхались от ветра. Послышался странный стрекот, но я среагировала поздно. Тварь, быстро перебирая лапами, опустилась мне на голову и крепко обхватила ее. Я грянулась на пол, и скорпионопаук крепко прижал меня. Я увидела, как из его глотки выползает что-то черное, шевелящееся, склизкое и отвратительное. Я заорала и попыталась освободиться.

И вдруг я очнулась. Еще раз попыталась убежать, но тело ощутило цепи, которые приковывали меня к богохульственному дереву. Его черные ветви грозили темным, безжизненным небесам. Цепи крепко прижали меня в шершавой, холодной, мертвой коре. Надо мной навис Ф’хтагн, черные глаза которого поглощали свет. Он прикоснулся к моей коже, и я ощутила, что начинаю промерзать насквозь, превращаясь в лёд. Ф’хтагн настолько же холодный, как абсолютный космический ноль. Меня затрясло, я пыталась прохрипеть заклинание, позвать на помощь, но горло свело спазмом.

Обнаженные ведьмы продолжали корчиться в своем сатанинском танце. Некоторые уже лежали на бесплодной земле, как сломанные, и молча смотрели, как упыри удовлетворяют свои низменные желания, воя от возбуждения, периодически кусая тех, кого насиловали. Я боюсь никогда не очнуться от этого кошмара.

Я осознала, что тоже голая. Мой пояс со взрывчаткой валялся неподалеку, и я не могла использоваться им.

Ф’хтагн зарычал, угрожая мне:

— Ты сдашься, и я вскрою твой разум, как орех, чтобы попасть в Архив. Ты никогда не сможешь скрыться от меня. Ты не сможешь убежать от меня. Я расчленю тебя на части, но добуду энергию Айур, которая всё ещё не умерла в твоём теле. А сейчас я поглочу твою душу.

Он наклонился еще ниже, и его призрачная голова оказалась слишком близко от моего рта. Я кричала, дергалась, но цепи держали крепко. Никто не спасет меня на этот раз. Я совершенно беззащитна. Огнеяр, любимый, где ты, когда так мне нужен?

Кривая щель, которая заменяла Ф’хтагну рот, приникла к моим губам, и я ощутила, как этот поцелуй вытягивает жизнь из меня — те капли, что всё ещё сохранились в этом не-мертвом теле. Мои глаза закатились, я ощутила вселенское равнодушие, понимая, что не умираю, но погружаюсь в абсолютное небытие. Пустота рвала мою душу в клочья. В тот момент, когда мое сознание начало меркнуть, я услышала мощный взрыв, который донесся до меня как сквозь толстый слой ваты.

Мир черного дерева озарился красным светом, ведьмы, упыри, и даже Ф’хтагн закричали, но из вопли заглохли, чем-то прерванные. Ф’хтагн громко зарычал и на мгновение отодвинулся от меня, давая возможность собраться с силами.

Длинные когти, острые, как бритва, сломали цепи, а теплые, заботливые руки подхватили меня. Потом я ощутила, что куда-то лечу, но посчитала это частью длинного сна, поэтому глаза не открыла. Я была слишком слаба.

— Огнеяр, это ты? Где же мы?

— В междумирье. Зло сюда не пройдет, пока существует Архив.

— Архив находится между мирами?

— Да, сладкая моя. Только обладающие кайю террна способны путешествовать между мирами.

— И драконы?

— И драконы.

— Как ты нашёл меня?

— Я всегда чувствую, где ты.

— Почему я не могу найти тебя?

— Я научу тебя слышать это. Меня всегда ведёт зов, который похож на назойливый и мерзкий писк. Это и есть бытие без тебя — бессмысленное, громкое и вызывающее бешенство. Когда ты рядом, этот зов исчезает.

— Поняла. Я тоже слышала его. Но потом почему-то перестала. Что мы будем делать дальше?

— Возвратимся в Архив. Сейчас тебе опасно находиться где-то в другом месте. Ф’хтагн найдёт тебя и уничтожит. Но в Архив он попасть не может. Ему нужна живая ты, чтобы провести его внутрь. Он думал, что, заполучив твою жизненную энергию, сможет попасть внутрь. Но он ошибается. Пустота, из которой он состоит, разъедает всё, что в неё попадает, так что твоя жизненная сила, которую он успел поглотить, утеряна. Хорошая новость заключается в том, что жизненная энергия восстанавливается.

— Огнеяр, мне так страшно.

— Тише, милая. Со мной ты в безопасности. Позволь отнести тебя в Архив.

Любимый блэкер взял меня на руки, крепко прижав мою голову к своей грудной клетке, под которой билось его пламенное драконье сердце.

Он быстро шел между маленькими озерами, в которых ничего не отражалось. Всё вокруг состояло из всевозможных оттенков серого, черного, темно-зеленого.

Блэкер обхватил меня одной рукой и поставил на землю. Другой рукой он с силой, словно раздирая плотную занавесь, раскрыл в распоротом мироздании проход в Архив. А потом он отважно шагнул в рваную рану бытия, и увлек меня за собой.

Мы стояли на мозаичном полу, где когда-то я увидела силуэт черного дракона, плененного до моего прихода. Моя истинная любовь, мой блэкер. Единственная радость в жизни и ее смысл.

— Ты должна отдохнуть, — сказал Огнеяр.

Он принял свою драконью форму. Рьюга следил за мной, глядя мне прямо в душу.

— Ложись рядом, — сказал он. — Я согрею тебя.

Я с нескрываемой нежностью оглядела его, погладила по колючей чешуе. Он такой грациозный и мощный. Значит, твои родственники — котики и дельфины?