— Ездят, конечно, как и на обычных лошадях путешествуют, но в основном предпочитают улучшенных лошадей, то есть химер, — ответила Валланто. — Здесь же это улучшенные верблюды. Копыта еще толще и шире, бока вздуты, горбы ниже, в общем, как на покачивающемся кресле едешь.

— Дж’Онни, если к тебе привязать кресло? — тут же поинтересовался Минт.

— Хуй себе ко лбу привяжи! — огрызнулся кентавр.

— Организм их перестроен так, что в этих боках расположены карманы для запасов пищи. Не магические карманы, эти опыты оказались неудачными, а просто емкости, вроде защечных мешков у мелких грызунов. Они едят и пьют в запас и перерабатывают поглощенное в высокопитательную смесь, которую потом расходуют в дороге. Бока постепенно опадают, но это нормально, а если вот горбы начали опадать, это признак, что запасы уже все, практически исчерпаны. Благодаря запасам и общей неприхотливости, на химерах-верблюдах можно ездить через пустыню даже напрямую, ну вот как мы идем.

— Но этого не делают, так — так, я уже чувствую здесь трагедию на три песни, минимум, — чуть оживился Минт.

Валланто начала объяснять, Бранд не вслушивался особо, так как и так знал причины. Не у всех были химеры, дороги через пустыню заметало песком, легко можно было заблудиться и исчерпать все запасы, и так далее, еще добрая дюжина причин, из-за которой караваны предпочитали водить проверенными путями. Где были запасы воды и еды по дороге, где имелись ориентиры и возможность позвать на помощь. Будь здесь государства, они может и решили бы все эти проблемы, но в пустыне присутствовал только песок.

И редкие живые, включая тех, что приближались к ним с юга.

— У нас гости, — сообщил он остальным.

— О, о, о, можно я дам им концерт! — подпрыгнул Минт. — А то скукотища же, даже спеть некому!

— Можно нам петь, — пророкотал Вайдабор, усаживаясь на землю, чтобы его не заметили.

— Вам я и так пою, — отмахнулся Минт, — но это не то! А здесь — свежие слушатели!

Бранд почти не сомневался, что Минт сумел бы песнями очаровать даже очередных бандитов, именующих себя как-то выспренно, вроде «гроза песков», «ужас пустыни» и прочее в том же духе. Но они специально отклонились от всех привычных караванных путей, чтобы избежать любых контактов с живыми, поэтому Бранд сказал:

— Нельзя. Дж’Онни, пристукни копытом, чтобы пески вперед запели.

— Мне нельзя, а пескам можно?!! — вскричал Минт обиженно.

— Не выебывайся, — посоветовал ему кентавр. — У тебя от такого пения несварение желудка случилось бы, а ругательства комом в горле застряли бы. Нам тут нахуй не нужны встречи с посторонними. Разлом, давай, пизданем совместно на счет раз!

Дж’Онни пристукнул копытом, Валланто прибегла к магии камня, песок впереди отвердел и завибрировал, «запел», а также начал скатываться, словно в воронку. Поющие пески не всегда бывали зыбучими, но обитатели пустыни предпочитали не связываться и не приближаться. Некоторые даже верили, что это стонут демоны, которым не удалось вырваться наружу, а пустыня вокруг, мол, дело рук тех демонов, которым все-таки удалось.

Судя по умелому исполнению, Дж’Онни сталкивался с такими песками на землях Кирфа и Керики.

— Пошли в сторону, — сказала Валланто, касаясь рукой песка.

— Интересно, что эта толпа долбоебов делала так далеко от торговых путей, — добавил Дж’Онни.

Бранд лишь пожал плечами. Может отсиживались. Может с юга прискакали или еще откуда. Когда не требовалось экономить и не стояло задачи выжить, существовала масса способов пересечь практически любые пустыни, горы, океаны, хватало бы Атрибутов или денег.

— Дед, я требую компенсации за сорванный концерт! — провозгласил Минт. — Может, они там сокровища зарывали!

Бранд лишь пожал плечами еще раз, и они отправились туда, откуда прискакали бандиты. У них были лошади, нет, химеры, но на основе лошадей, чтобы успевали догонять химер на основе верблюдов. Среди тех встречались и беговые, конечно, но их в торговых караванах, как правило, не использовали. Равномерное и как можно более дешевое движение, перевозка как можно большего количества груза.

Герои, разумеется, с собой никого и ничего брать не стали, знали, что пешком проще и быстрее.

— А если они зарывали сокровища, то почему у них не было с собой наблюдательной птицы или еще чего похожего? — спросил Вайдабор задумчиво.

— Хороший вопрос, — хмыкнул Бранд на ходу. — Подозреваю, что ответ на него звучит примерно так «потому что у них не было сокровищ на их покупку, а если бы были, то демона лысого они бы их зарывали». Переехали бы куда-нибудь ближе к Клину и воровали и грабили бы уже на законных основаниях, то есть стали бы Купцами.

Дж’Онни заржал:

— Чистую правду ебанул! Но вопрос, какого хуя они там делали, остается!

— А если у них там лагерь? — предположил Вайдабор. — Специально в глубине пустыни, чтобы не нашли? Наняли мага воды, создали себе оазис, чтобы воду в карманах не таскать?

— Так поступали когда-то, — снова легко улыбнулась Валланто.

Похоже, в прошлом она ловила тут бандитов. То ли магию камня повышала, то ли обращала пойманных бандитов к любви, ведь многие жрецы следовали путем своего бога: воевали, любили, мастерили, сочиняли стихи и рисовали, даже торговали, смешивая веру и профессию, и дополняя одно другим. Множили веру, подумал Бранд, припоминая слова Первой Ветви о том, что раньше были другие боги. Им перестали молиться и поддерживать верой? Сменили имена и верующих, нет, заменили вообще всех живых?

Убить всех верующих, и боги умрут, подумал Бранд. Некоторые герои верили (и не без оснований), что даже думать о подобном — вставать на путь, ведущий к Проклятому.

— Поэтому те живые песков, кто промышляет разбоем, больше всего ценят подвижность. Налетел, унес, что смог, сбежал. Никаких постоянных лагерей, оазисов, которые можно найти и уничтожить. Маг воды в банде считается показателем силы, жрецов Сайроса, конечно, там нет, но есть специализации в профессии магии, чьи умения позволяют повышать прочность вещей или восстанавливать их, и когда такой маг в банде, то она считается «могучей». Обычно же просто у бандитов вторичными профессиями идут всякие полезные в их преступной деятельности: сковать там что-то, уход за химерами и прочее. Не у всех есть даже профессия Путешественника, так как они не покидали никогда пустыни и ее окрестностей. Жизнь у них скучная, тяжелая и короткая, как правило.

— А чего ж тогда они существуют до сих пор? — изумился Минт.

Они уже прошли ту точку, где находились бандиты, когда их заметил Бранд и впереди ощущалось что-то неправильное. Скорее всего, оттуда они и прискакали.

— Кто-то бежит от тяжелой жизни, кто-то не видел ничего другого, кто-то…

Валланто не замялась и не смутилась, но в ней регулярно прорывалось такое вот. Она видела в Минте собрата по несчастью, проклятию бога, если не ровесника собственной дочери и старалась не задевать его лишний раз. В отличие от кентавра.

— … наслушался песен бардов о пиздатой жизни разбойничков и съебался из дома, а там такая жопа! — заржал Дж’Онни.

— Пф-ф-ф-ф, это были хуёвые барды, — самоуверенно фыркнул Минт.

Они приближались и глазам их предстал небольшой конус, торчащий из песка. Вокруг было разрыто, похоже, разбойники тоже решили, что кто-то зарыл сокровище и поставил знак, и попытались раскопать. Мало что вышло, уже сейчас песок катился обратно, шелестел по склонам и без того небольшой ямы.

— Давайте уже достанем сокровища! — провозгласил бард, потрясая лютней, словно лопатой.

Валланто раскинула руки, выкрикнула заклинание и на добрую сотню футов вокруг, включая глубину, песок обратился в камень. Не какой-то там прочнейший гранит, а рыхлый, легко откалывающийся, но в то же время не осыпающийся, подобно песку, камень. Дж’Онни и Вайдабор заработали, откидывая камень, Минт приплясывал рядом и пел что-то о сокровищах, повышая остальным Атрибуты и умения. В этом отношении он удивительно соответствовал пустынным и степным сочинителям, обычно певшим о том, что видят, с той лишь разницей, что в пустыне чаще всего смотреть было не на что.