— Будут, — ответила она. — Жрецы всегда молятся в день и ночь безлуния, так что лес будет заполнен благодатью и любовью, идеальное время для высадки мега-деревьев. Но я вижу, что вы устали, да и я тоже, так что давайте прервемся и отдохнем, продолжим обсуждение дел, но в более приятной обстановке.

Ребенок ее, похоже, взял самое плохое от Минта. Постоянно пихался, толкался, не давал спать и требовал внимания, еще даже не появившись на свет. Амалиниииэ хлопнула в ладоши и Стражи Леса приблизились, с зачарованными паланкинами в руках.

— Я сама, — отмахнулась Марена. — А то и так не вижу практически своих питомцев, скучают без меня.

Древон обвил ее хоботом, усадил в седло на спине. Скальная черепаха там пережевывала камень и, похоже, совсем не скучала, в отличие от птицы-скальнута, которая тут же начала что-то выискивать в волосах и шее Марены. Та хихикала и отбивалась, уверяла птицу со смехом:

— Я мылась сегодня, Лиана, не надо искать на мне червячков.

Иааиуиэль, наоборот, согласилась, и Амалиниииэ радостно уселась напротив нее в огромном паланкине. Зачарованном паланкине, в котором можно было поболтать, не опасаясь, что хоть одно слово вырвется наружу. Если бы Амалиниииэ хотела добраться быстрее, то вызвала бы мага-телепортиста.

— Можно? — спросила она, указывая взглядом на живот.

— Да, конечно, — немного устало ответила Иааиуиэль, чуть приподнимая одежду.

Амалиниииэ протянула руку и сразу ощутила шевеление внутри.

— Беспокойные и все время в драку лезут, прямо как их отец, — слабо улыбнулась Иааиуиэль.

Наполовину орки, пронзила Амалиниииэ злая мысль. Орк и эльфийка! Что это, насмешка богов или их благоволение, чтобы самой Амалиниииэ было легче отомстить?

— Мой тоже весь в отца, — сказала она, укрепляя ниточку доверия между ними.

Тоже чуть задрала одежду, демонстрируя выросший живот.

— Теперь вот жду, что после рождения он заявит мне, мол, не любит меня и сбежит, — с легким смехом добавила Амалиниииэ, продолжая укреплять и наращивать доверие.

Живые любят тех, кто смеется над собственными бедами, охотно делятся своими. Но Иааиуиэль, напротив, только помрачнела, даже сжалась немного.

— Извини, я что-то сказала не так, — ласково произнесла Амалиниииэ, касаясь темной руки Иааиуиэль.

— Нет-нет, — отмахнулась та. — Это я…

Оборвала сама себя, замолчала сердито, уставившись в окно. Амалиниииэ тут же указала рукой:

— В Королевском Лесу и всей Авалии сейчас возводят храмы Адрофита и жрецы его и жрицы ходят среди моих подданных, увеличивая и взращивая любовь и веру. Ты можешь обратиться к одному из них, они помогут советом и делом.

— Храмы Адрофита?

— В знак признательности за избавление от этого гнусного обманщика, моего бывшего мужа. Адрофит ответил на мой призыв и клятву, припечатал его проклятием, чтобы он больше не смог любить!

— Это ненадолго, — с затаенной в голосе грустью отозвалась Иааиуиэль. — Он же отправился в Город Любви, там ему снимут проклятие.

— Почему ты в этом так уверена? — Амалиниииэ заставила себя раздвинуть губы в улыбке.

— Потому что с ним Алмазный Кулак? Сколько он ни твердил, что не будет утирать нам носы, а в итоге все равно взялся их утирать, только не нам, а этому раздолбаю, пустозвону, хорошо хоть не отцу моих детей, Минту!

А заодно помешал мне отомстить, зло подумала Амалиниииэ, старательно изображая на лице сочувствие и понимание.

Воля +2!

Хоть какая-то польза от этого Минта и его фальшивого деда, подумала Амалиниииэ. После того, как вернулись ее рейнджеры и принесли послание от Бранда, она подняла не меньше сотни единиц Воли, на одних только попытках сдерживаться, не орать, не мчаться за Минтом с оружием или склянкой убийственного зелья в руках.

Но и это обернулось к лучшему, Бранда там встретят, ну а она сама пока что здесь займется теми, кто ей по силам. Кто был близок с Минтом, включая эту Иааиуиэль. Жаль, что она не понесла от барда, месть вышла бы еще слаще и сочнее, но и так неплохо.

— Взялся утирать? — переспросила Амалиниииэ, притворяясь, что ничего не знает.

Вполне естественно скрыла свой интерес к Бранду интересом и искренней ненавистью к Минту, но Иааиуиэль, как выяснилось, и сама почти ничего не знала, так как находилась тогда в Таркенте. Вломились герои, вломился Минт, Амалиниииэ слушала, запоминала все, выражала сочувствие.

— Так что ему снимут проклятие, он снова сможет любить, — с печальной улыбкой на губах закончила свой короткий рассказ Иааиуиэль, — а я, я уже больше не смогу!

— Не может быть! — вскричала Амалиниииэ, изображая шок, возмущение, негодование. — Ты создана для любви и восторгов мужчин, правильных мужчин!

Иааиуиэль не ответила, продолжая печально улыбаться, и Амалиниииэ не стала настаивать, ведь у нее в запасе оставались еще способы воздействия.

Вода в бассейне бурлила и пузырилась. Марена присела на корточки, попробовала мизинцем воду и удивленно посмотрела снизу вверх. Так она выглядела еще уродливее, особенно в обнаженном виде.

— Это имитация движения питательных соков внутри мега-дерева! — объявила горделиво Амалиниииэ. — Поток теплой воды приносит питательные вещества, сдирает грязь, уносит ее к фильтрам, где происходит очистка и добавляются новые ингредиенты. Расслабляющие, снимающие усталость. Не надо даже мыться, достаточно полежать и обратите внимание, борта бассейна специально изогнуты для удобства.

— Надо будет в Таркенте такую же сделать, — расплылась в улыбке Марена и полезла в воду. — А чья идея?

— Моя и Миона, — призналась Амалиниииэ, бросая в воду щепотку сушеных листьев.

Немного пены, для маскировки эффектов. Расслабление, снятие усталости и развязывание языков.

— Он видел подобное где-то на юге Сии, ну а я Алхимик, в конце концов, — объяснила Амалиниииэ.

Правдоподобное объяснение и маскировка истинных намерений, все, как маменька учила, чтоб ее демоны в Бездне драли непрерывно.

— Не принцесса? — вяло удивилась Иааиуиэль.

— По основной профессии — да, но я назло маме Алхимика повышала. Мечтала отравить весь лес и сбежать. Сбежала вот, себе на голову… с Минтом. Откуда он только взялся на мою наивную голову?

Вода действовала, включилось сочувствие к подруге по несчастью, тоже пострадавшей от Минта, а также сама обстановка. Обнажение и разделение постели, ванны, чего угодно, как высшая форма интимности, открытости и доверия. Учение Адрофита толковало, конечно, больше о любви, но Амалиниииэ применяла его к разным ситуациям.

Она слушала жалобы на Минта, рассказы, но ничего нового про Бранда не узнала, разве что чуть больше деталей о том, как Вольдорс искал убежища за спиной старого героя.

— Значит, я все правильно сделала, порвав с ним, — кивнула Амалиниииэ.

— И проявив милосердие, когда отозвала Миона Три Стрелы, — добавила вдруг Марена.

Амалиниииэ снова нацепила улыбку, хотя внутри все словно задеревенело.

— Снимут проклятие, говоришь? — сменила тему она. — Что же, будем считать, что он достаточно страдал. Но ты, Иааиуиэль, ты-то не должна страдать! Ты же наша подруга — королева, у тебя любящий муж и скоро будут дети, как и у всех нас! А ты говоришь, что больше не сможешь любить!

— Но это правда, — откровенно отозвалась Иааиуиэль. — После благословения Мартахара Бури, вся любовь ушла. Вместе с куском оборотня.

Благословение орка, внутри кусок оборотня, Амалиниииэ старательно печалилась, пытаясь не скатываться в злобу и жажду мести, а когда те прорывались, пыталась представить все так, словно они обращены на Минта. Справедливая Марена обладала чем-то, позволявшим заглядывать внутрь живых, и это следовало держать в уме.

— Да, я заметила, что твоя былая страсть ушла, — сказала Марена, выныривая из бурлящей воды, куда погрузилась на пару секунд по самые ноздри. — Но думала, что это из-за беременности. Постой, а как же тогда наши требования к Гатару?